мужчина/подпись
Вероятно, производители дорогих ручек и не подозревают о том, как разделились предпочтения состоятельных российских мужчин в отношении их изделий. Иначе для российского покупателя они давно стали бы их производить со специальной символикой.
Банкиры любят Montblanc. В металлическом (серебряном) корпусе с завинчивающимся колпачком. Естественно, чернильный.
Нефтяники тоже любят Montblanc. Большие черные (размером с сигару) или вышедшие пару лет назад (коротышки), с драгоценным камнем на шее и откидывающимся гузом.
Банкиры вращают свои Montblanc, держа их горизонтально, как бы раскатывают в руках. Нефтяники свои Montblanc держат строго вертикально, обращаются с ними небрежно, то и дело откидывая большим пальцем крышечку на противоположном перу конце. Иногда нефтяники доходят даже до того, чтобы вращать свои чернильные Montblanc на столе, имитируя задумчивость или хождение мысли по кругу.
Еще Montblanc любят пиарщики. Среднего размера, разноцветные, недорогие. Безусловный способ рыбаку рыбака увидеть издалека. Причем это пристрастие носит международный характер — на большом европейском мероприятии девушки и юноши с органайзерами и воткнутыми в них такими Montblanc могут смело обращаться друг к другу "коллега".
Montblanc не бывает у секретарш. Исключение составляют кремлевские секретарши, которым это подарок от шефа. Российские политики — теперь все больше почвенники — этих прозападных штук не ценят и смело передаривают их боевым подругам. Самим им лучше приходятся золотые Parker — проверенные орудия пролетариата еще с советских времен, когда Parker и Adidas входили в подарочный комплект для выездного служащего.
Паркерофилов много не только среди политиков, но и среди красного директората, любящего твердость идеалов и нерушимость подписей.
Ручки от Montegrappa — изящные, серебряные, маленькие, нередко отделанные черным деревом и оригинальным хвостиком на колпачке, кажется, пока что вовсе не нашли в России своей половой и социальной идентификации: творческие личности обожают огромные пластиковые изделия с гелиевым или фетровым наполнителем, для белых воротничков они дороговаты, да и общепризнанно консервативны. В ручечном мире о способах внедрения чудесных Montegrappa ходило много легенд — собирались выпускать специальную партию к юбилею Петербурга за баснословные деньги и дарить их Путину и Кате Андреевой, чтобы через телевизор к ним приобщились все российские люди. Но затея, кажется, не состоялась, Катя Андреева предпочла ручку другой марки, а Путин, кажется, и вовсе пишет карандашом или простой шариковой ручкой.
Судьба Waterman в России оказалась полной контрастов. Огромные недорогие разноцветные ручки по очень доступной цене пришлись по вкусу среднестатистическому служащему среднекоммерческих учреждений — и модно, и как бы респектабельно. Дорогие Waterman в огромных коробках дарят на юбилеи — шестидесятилетия и семидесятилетия — бывшим важным людям. Они никогда не покидают своих коробок, покоятся между традиционным хрусталем и именным холодным оружием. Подарочный Waterman — это символ доблестно прожитой жизни, службы отечеству как самому себе.
Тонкий серебристый или золотистый Sheaffer, ручки от Dunhill, Cartier, Tiffany, Givenchy — ручки для тех, кто не пишет. Ими пользуются состоятельные домохозяйки, дамы свободного образа жизни, не обремененные присутствием. Они радостно посверкивают ими, когда подписывают счет, диетически пообедав с подругой после фитнеса, или медленно выводят "люблю, целую" на курортной открытке в кафешке рядом с горнолыжным шале. Тонкое тело ручки умещается в крошечном зазоре меж длинных наманикюренных ногтей, а неудобство от письма скрашивается тем, что писать приходится редко и мало.
Настоящие любители писать, точнее подписать, имеют множество ручек. Уединяясь в тиши своих кабинетов, протягивая руку к как следует вылежавшейся бумаге, требующей судьбоносной подписи, они долго и пристально вглядываются в батарею выложенных перед ними сияющих драгоценных ручек: эта для казни, эта для помилования, эта для завязывания интриги, эта для показного негодования и так далее. В мерцании лампы важный человек любуется своим отражением в высыхающих чернилах ничуть не менее сладострастно, чем Нарцисс любовался своим отражением в реке.
В этом и есть настоящий смысл настоящих перьевых ручек.