"Эта пленка могла просто взорваться!"

Режиссер "Запоздавшей премьеры" ВИКТОР БОЧАРОВ рассказал ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ,

       Режиссер "Запоздавшей премьеры" ВИКТОР БОЧАРОВ рассказал ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, как появился его фильм.

— История эта длинная. Я давно хотел сделать фильм про последние 25 лет Императорского балета. Пошел в архив Сената-Синода и просто начал чесать личные дела всех артистов балета. В них сплошные доносы, служебные записки. Ведь служба в Императорском балете была то же, что и служба в армии. Изымались паспорта, выдавались документы типа вида на жительство, и любые передвижения, даже по России, были возможны исключительно с ведома дирекции Императорских театров. Даже замужество или женитьба могли состояться только с разрешения дирекции. Это было на сто процентов крепостное право. Когда я занимался всеми этими документами, я впервые обнаружил цидулю о том, что танцовщик Ширяев обратился в дирекцию Императорских театров с просьбой прикупить кинокамеру, чтобы снимать артистов балета. Естественно, как водится у нас, получил Ширяев отказ по полной программе.

       А потом в книге Федора Лопухова "Записки балетмейстера" я вдруг прочитал: Ширяев-то получил отказ, но не отказался от своей истории. Он купил-таки камеру и проводил съемки. У меня ушки на макушке — что-то же должно остаться. Первым делом я стал искать по родственникам. Дочь Ширяева и его первая жена умерли в 18-м году. Сын — в 30-е. Вторая жена, Померанцева, тоже давно скончалась, но от нее оставалась племянница. Она-то и сказала мне, что вроде бы что-то сохранилось после блокады, вроде бы в Театральном музее. Я там все перекопал — ни следа. Вдруг через несколько лет меня через музей находит некий пожилой фотограф, Савельев его фамилия. У него и оказались коробки с архивом Ширяева. Он их обнаружил после снятия блокады на обыкновенной свалке. Шел по улице... они жили тогда в одном районе, возле Александринского театра... вот он их и нашел. Там коробочки, в которых кинопленка хранилась, и описания, и даже документы по эмульсиям — ну все технические моменты. Но реставрировать Савельев все это даже не пытался.
       Теперь проблема состояла в том, как бы все это посмотреть. Работая в кино, я прекрасно понимал, что ничего просто так крутить нельзя. Пленка очень старая, она могла просто рассыпаться. Там были два рулона, в которых уже гидролиз прошел, там все было в пене такой затвердевшей. Я первым делом обратился в Красногорский архив, к инженерам. Когда я коробки привез, они спрашивают: "Ты что, поездом ехал?" — "Ну да,— говорю,— а что такого?" — "Там же нитрооснова, эта пленка могла от сотрясения просто взорваться!" Они стали ее увлажнять. Работали долго, и в конце концов мы атрибутировали все фрагменты на пленке 35 мм. А 17,5-мм пленку, на которую снята половина архива, вообще не знают в России, оказывается.
       С ней пришлось ехать в Лондон — там самый лучший музей кино. Нашел в Лондоне организацию, которая взялась работать с этими негативами,— они могут сделать такую специальную насадку, которая даст возможность перевести их на цифровое видео. Но это уже другая история — на 17,5-мм пленке балета не так уж много. Там Ширяев занимался всякими спецэффектами, снимал комедийные сценки, даже фильмы ужасов. Как сделаны некоторые трюки — до сих пор непонятно. Но это для следующего фильма.
       А в этот вошло только то, что снято на 35 мм — порядка 1200 метров. Качество потрясающее! Ну, тогда делали по-настоящему — серебра в пленке много. Мультипликацию, пока ее не вывели на большой экран, я вообще не мог понять: думал, странно как-то артисты двигаются. А рисованные танцы так и хранились на бумажных лентах — они ветхие, тронуть страшно. Поэтому мы их просто сняли обыкновенным способом — кадр в кадр, как положено.
       У Ширяева ведь была уникальная память на движения: запоминал любой текст сразу — и кордебалетный, и сольный. Собственно, Петипа поэтому и клюнул на него и сделал помощником. Второе — Ширяев феноменально знал биомеханику: какие мышцы, как и при каких движениях работают. И вот с этими своими куклами он разработал систему восстановления балетов — делал каждое движение под каждую ноту, потом это зарисовывал, выстраивал на куклах, потом снимал. Это описано в его книге, Ширяев ее закончил в 1940-м, но набор погиб в блокаду, осталась одна фотокопия сигнального экземпляра в Публичной библиотеке.
       Музыку к танцам мы подбирали с Ириной Генслер — самый яркий педагог характерного танца в Питере. Она от ширяевских съемок была в шоке — "Гопак" просто узнала, репетировала его когда-то. Концертмейстеры измучились, их было трое, и они играли, как таперы, под изображение. Кино ведь тогда не имело электропривода — было ручное кручение. А рука крутит неравномерно. Скорость мы выровняли, но в танцах остались маленькие перебои — с этим уж ничего не поделаешь.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...