Приз Квентина Тарантино
Руководство Каннского фестиваля объявило о том, что жюри международного конкурса в мае этого года возглавит Квентин Тарантино. Таким образом, круг замкнулся, а один из главных сюжетов мирового кинематографа рубежа веков получил свое завершение.
Десять лет назад, в мае 1994-го, в жюри президентствовал Клинт Иствуд — последний герой классической голливудской эпохи. Имя хулигана-синефила Тарантино в то время уже было известно — благодаря фильму "Бешеные псы", который в том же Канне показали вне конкурса, в качестве новомодного маргинального курьеза, с предупреждением слабонервным зрителям, чтобы не беспокоились. Когда в конкурсе самого престижного фестиваля мира показали "Бульварное чтиво", это стало первым официальным признанием нового культа. Далеко не все сразу стали его жрецами и в Европе, и в России. Если не ошибаюсь, Константин Эрнст описывал тогда свои каннские впечатления: на экране шли невиданные кровавые ужасы, а зал смеялся, и казалось, что он сошел с ума.
Клинт Иствуд оказался достаточно продвинут, чтобы наградить Тарантино Золотой пальмовой ветвью. Маргинал был канонизирован и введен в истеблишмент. А главный его соперник в Канне-94 Никита Михалков с "Утомленными солнцем" удовольствовался вторым призом. Жюри упрекали то в излишней радикальности, то даже в продажности: говорили, что Иствуд потрафил Голливуду, а вице-президент жюри Катрин Денев таким образом расплатилась за свой "Оскар". От России в жюри входил Александр Кайдановский. Впоследствии мне приходилось говорить с членами жюри, и все как один утверждали одно и то же. Если бы не было фильма Тарантино, Михалков наверняка бы победил. Но когда появилось "Бульварное чтиво", обсуждать больше было нечего: все дружно решили, что перед ними совсем новое кино с новой драматургией и качественно иным восприятием мира, построенного на мультимедийных стереотипах. Спустя год, когда мир празднует столетие кинематографа, все заняты поиском "режиссеров XXI века". У Тарантино в этом смысле почти нет конкурентов, разве что Эмир Кустурица, и критик-остроумец предлагает отдать этот титул Квентину Кустурице.
Разумеется, это было не просто озарение: за решением каннского жюри стояла продуманная политика. Жиль Жакоб, бессменный руководитель Каннского фестиваля, искусно лавировал между агонией авторского кино и нашествием "новых диких". Как француз, он должен был защищать традиции европейской культуры. Как международный культурный стратег, он понимал, что кинематограф неизбежно меняется, дрейфует в сторону неоварварства. Важно было также не потерять для Канна интерес крупных американских компаний. Жакоб сделал ставку не на политкорректное кино из оскаровской обоймы (которое доминировало в Берлине), а на новый Голливуд. 1990 год, когда Золотой пальмовой ветвью награждают "Дикое сердце", в киномире называют "годом Линча". На следующем фестивале восходит звезда братьев Коэн, которых награждают высшим призом за "Бартон Финк". И вот в 1994-м найдена формула нового Голливуда: pulp fiction становится нарицательным понятием и входит в кровь кинематографа конца века.
Для Тарантино начинается трудная полоса. Будучи молодым, он работал быстро и легко. Став классиком, стал растягивать темпы, особенно после того, как неудачей была признана его следующая картина "Джеки Браун". Его новый большой проект "Убить Билла" осуществлялся долго, и фильм получился вдвое длиннее нормального. Продюсеры решили разбить его на две части и выпустить с интервалом в полгода. Первая часть прошла вне всяких фестивалей, вызвала восторги верных поклонников, но коммерческих рекордов не побила и оскаровских высот не покорила.
Фильм ничуть не уступает по мастерству "Бульварному чтиву", хотя в нем и нет прежней спонтанности. Есть мастерство, энергия, на месте осталось все — кроме времени. И потому получился великолепный ретрофильм 90-х годов, напичканный киноцитатами 50-х, 70-х и 80-х. Чаще всего, разумеется, ветер дует с Востока: Тарантино одевает Уму Турман в желтый костюм Брюса Ли и вводит в свое кино целые куски японской манги. Но как ни старается режиссер убедить нас в том, что он по-прежнему впереди прогресса, он все равно превращается в прекрасный осколок прошлого, в пищу для новых пираний, которые в погоне за адреналином растаскают его на куски. Ни новой радикальной драматургии, столь потрясшей в "Бульварном чтиве", ни свежего мироощущения "Бешеных псов" у Тарантино-2003-2004 нет. Своих восточных инспираторов он так и не переплюнул.
Когда проходит эпоха новаций, борьбы, самоутверждения, самое время вернуться на место своего былого триумфа и с высоты оглядеть пейзаж после битвы. Сначала было объявлено, что вторая часть "Убить Билла" пройдет премьерой на открытии Каннского фестиваля — разумеется, вне конкурса. Потом — что Тарантино сам возглавит жюри. С каким результатом — сказать трудно. Ведь другой недавний "дикий", Дэвид Линч, став главой жюри, наградил в том же Канне архаичный фильм Романа Поланского. Но если Тарантино и не увенчает, как Иствуд десять лет назад, нового гения, то в любом случае поддержит "линию Жакоба". И напомнит о том, что даже американские культы нередко рождались на Лазурном Берегу.