Вчера министр по атомной энергии Александр Румянцев объявил о том, что отложил свою поездку в Иран. По его словам, это вызвано тем, что стороны не успели окончательно договориться по деталям коммерческого контракта о возврате в Россию отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) с АЭС в Бушере.
Визит был запланирован на 15 февраля, однако теперь, как утверждает господин Румянцев, может состояться не ранее конца марта. Напомним, речь идет о подписании дополнения к межправительственному российско-иранскому соглашению о строительстве Россией АЭС в Бушере. Промедление с подписанием этого документа, длящееся уже не первый год, не означает, как заявил Александр Румянцев, что Россия поддалась давлению США: "Сотрудничая с Ираном, мы не нарушаем никакие регламенты международного законодательства и не можем согласиться с тем, что нам нужно уходить с этого рынка".
По словам министра, дело в другом. Задача, стоящая перед разработчиками контракта, очень сложная — нужно предугадать цену ОЯТ, которое Россия будет забирать с бушерской станции не ранее чем через десять лет. И никто не берет на себя такую смелость: иранцы боятся прогадать, так как только развивают у себя атомную энергетику, а российская сторона боится продешевить. Как пояснил министр, реальный возврат топлива возможен не ранее 2014 года: энергию Бушерская АЭС начнет давать в лучшем случае с 2006 года (предшествующий этому физический пуск станции запланирован на середину 2005 года), и первая партия топлива должна отработать на станции не менее пяти лет. Потом еще как минимум три года уже отработавшее топливо должно быть выдержано в пристанционном хранилище.
Иран никогда не сталкивался с такого рода контрактом и в начале переговоров даже предложил России покупать ОЯТ с Бушерской АЭС (между тем, как и во всем мире, услуги по переработке и хранению ОЯТ стоят весьма дорого, и оплачивает их та страна, у которой забирают ядерное топливо). Поэтому даже спустя несколько месяцев переговоров на детальную проработку документа потребуется еще "недели две".
Что касается будущего сотрудничества, то господин Румянцев осторожен в оценках. "Иран планирует построить еще шесть ядерных реакторов мощностью по 1000 МВт каждый и неоднократно приглашал все обладающие ядерными технологиями страны помочь ему в этом, в том числе с трибуны генеральной конференции МАГАТЭ",— напомнил министр. И подчеркнул, что позиция России в отношении достройки второго блока в Бушере (он так же, как и первый, был брошен возводившей их немецкой фирмой Siemens сразу после победы в Иране исламской революции в 1979 году) состоит в том, что сначала нужно закончить первую стройку и запустить АЭС, а потом уже думать о других. Тем не менее российские специалисты проанализировали два возможных варианта использования второй площадки в Бушере. Там можно либо достраивать станцию после немцев, либо строить новую, так как достраивать всегда дольше и дороже. Окончательный вывод пока не сделан, однако опыт достройки первого блока свидетельствует явно не в пользу такого варианта: много времени ушло на то, чтобы признать поставленное немцами более 20 лет назад оборудование устаревшим и разместить новые заказы. С другой стороны, Россия, проигравшая тендер на постройку АЭС в Финляндии, вероятно, была бы не прочь получить новый заказ в Иране.
АЛЕНА Ъ-КОРНЫШЕВА