дата балет
Кульминацией некруглого юбилея Екатерины Максимовой стало представление балета "Дон Кихот" на сцене Кремлевского дворца, в котором танцевали сразу пять учениц юбилярши. Посмотрев на них, ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА убедилась, что талант по наследству не передается.
Балерину Екатерину Максимову Москва не любит и не боготворит. Она ее по-семейному обожает — как позднее дитя. Не желая примириться с тем, что ребенок давно вышел на пенсию, по-прежнему именует народную артистку Катей; как домашний альбом, любовно просматривает по TV фото- и киноархивы и расхватывает книгу "Мадам Нет", надиктованную балериной ее биографу и фотографу Елене Фетисовой. Презентацией в Доме актера этого бесхитростного монолога на три с половиной сотни страниц и началось неформальное празднование дня рождения всеобщей любимицы. Но главной ареной стал Кремлевский дворец: в день рождения балерины труппа "Кремлевский балет" станцевала "Дон Кихота" в постановке мужа юбилярши Владимира Васильева и с участием ее пятерых учениц.
Очередь к металлоискателям Кутафьей башни была похожа на паломничество к святым местам и растянулась на полкилометра. Шли с улыбками и цветами — поздравлять Катю. В шеститысячном зале наблюдался полный аншлаг. Организаторы праздничного "Дон Кихота" придумали разделить главную партию балета между ученицами юбилярши. А так как Екатерина Максимова преподает одновременно в Большом театре и "Кремлевском балете" и, вероятно, не хотела обделить вниманием ни одну из своих питомиц, балерин оказалось больше, чем картин в "Дон Кихоте". Всем им хотелось показаться повыигрышнее, поэтому партию Китри делили буквально по тактам: одна прима обрисовывается в прологе, другая выскакивает в антре, в адажио является третья, у цыган — снова первая, во сне Дон Кихоту мерещится четвертая, а финальное па-де-де рвали на части сразу пятеро. При этом у каждой Китри оказался собственный Базиль, и даже тореадор Эспада, к балеринской партии отношения не имеющий, за компанию разделился натрое.
Нельзя сказать, что этот парад-алле способствовал художественному успеху: все Китри выглядели скорее ученицами, чем балеринами. За фанфарами Минкуса (тут надо отметить убийственное мастерство дирижера Президентского оркестра Павла Овсянникова, сумевшего сыграть прыжки в темпе адажио и наоборот) так и слышался голос педагога: "Ручкой допой!" или "Вставь бедра!" Девушки старались в меру сил: высокая Анна Антоничева, забыв о пятых позициях, пыталась взнуздать отсутствующий темперамент; крепышка Тамара Инашвили крутила фуэте — и все двойными; блондинка Жанна Богородицкая бдительно следила, чтобы позы были грамотными; совсем юная Аня Никулина (в партии Повелительницы дриад) демонстрировала прелестные ноги и собственные перспективы; Наталья Балахничева — на мой вкус, самая своеобразная и самая независимая из всех — несуетно и достойно изображала мечтательную Дульсинею. Самым оригинальным оказался Цыганский танец в исполнении японки Юкари Сайто, примы-балерины "Токио-балета", которую Екатерина Максимова не только учила, но и крестила: эта записная "классичка", романтичная Сильфида вдруг обнаружила совершенно земную чувственность. Однако главным подарком "Дон Кихота" стала не балерина, а танцовщик: приглашенный из Музтеатра Станиславского болгарин Георги Смилевски оказался единственным, кто был достоин юбилярши,— он танцевал столь же легко, азартно, радостно и виртуозно, как Екатерина Максимова лет тридцать назад.
Остальных я легко отдала бы за один ее "неправильный" палец — тот самый второй палец на ноге, оказавшийся короче первого, из-за которого Екатерину Максимову чуть было не "зарезали" на приемных экзаменах в хореографическое училище более полувека назад.