премьера театр
Театр на Малой Бронной показал премьеру спектакля "Славянские безумства". Под этим названием скрывается очень известная комедия сербского классика Бранислава Нушича "Д-р". Ученик Марка Захарова режиссер Роман Самгин на один вечер превратил Театр на Бронной в некоторое отдаленное подобие "Ленкома". Для многострадальной Бронной это практически победа, считает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Про Театр на Малой Бронной критики последний раз писали год назад, когда непотопляемый директор Илья Коган съел очередного главного режиссера, на этот раз оказавшегося Андреем Житинкиным. Горе-аналитики, в том числе и ваш покорный слуга, предсказывали скорый закат бесконечной эпохи господина Когана, мотивируя сей радужный прогноз хотя бы тем, что ни один уважающий себя режиссер теперь не согласится лечь под хищного директора. Махнув рукой на Бронную, газетные наблюдатели почти не отреагировали на гениально изворотливый ход — назначение главным режиссером Льва Дурова, самого популярного актера труппы, регулярно грешащего режиссурой. Спектакль "Дети!?", выпущенный господином Дуровым в новом качестве, тоже остался незамеченным: всем ясно, что разрешить ситуацию, варясь в собственном соку, театру не удастся.
Но вот нашлись наконец режиссеры со стороны, согласившиеся поработать на Бронной. Кидаться в них камнями нечего: жизнь есть жизнь, работа на дороге не валяется. Раз театр существует, актеры должны что-то играть, а зрители — на что-то смотреть. Режиссер Роман Самгин решил, что публике надо посмотреть пьесу знаменитого сербского драматурга Бранислава Нушича. В оригинале она называется "Д-р", в развернутом варианте — "Доктор философии". Комедии сербского классика грех жаловаться на невостребованность, ее охотно играли, в позднесоветские времена был удачный телефильм, а два года назад поставили в петербургском Театре комедии.
Можно считать, что история вернула написанной в 1936 году пьесе актуальность: главный герой Нушича Живота Цвийович — нувориш. Заработав денег, богач, подобно мольеровскому господину Журдену, озаботился общественным признанием и решил сначала сделать из своего сына доктора философии, а потом женить его на дочери министра. Поскольку родной сынок Милорад вырос недотепой и пропойцей, учиться в Швейцарию под его именем послали способного к наукам бедняка, а тот имел неосторожность под чужим именем жениться. И вот теперь в Белград должны пожаловать не только швейцарский профессор, но и невестка с маленьким ребенком — реальные свидетели подлога. Чужой ребенок к тому же по закону может стать наследником цвийовичских миллионов. Бранислав Нушич не стал бы классиком, если из этой удачно придуманной завязки он не выжал бы максимум возможных комедийных ситуаций, не пересыпал бы сюжет забавными диалогами. И трудно представить себе актеров, которые отказались бы от написанных им ролей.
Молодой художник Виктор Шилькрот подчеркнул переходное состояние семейства: на сцене уместились и старый, рассохшийся деревянный домик Животы, и недостроенный новый особняк. Режиссеру Самгину это позволило придумать важный добавочный персонаж — строителя, который почти не разговаривает, но в действии активно участвует. Вообще у своего учителя Марка Захарова Роман Самгин научился простому, но эффективному приему — "раздувать" роли второстепенных действующих лиц, которые притягивают к себе внимание, постоянно откуда-то выскакивают, болтаются под ногами, создают добавочную комическую суету и танцуют в интермедиях. (В данном случае — под музыку Горана Бреговича. Вряд ли кто-нибудь упрекнул бы господина Самгина за использование принципа "серб к сербу", но на всякий случай режиссер даже переименовал семью главного героя из Цвийовичей в Бреговичи.)
На Бронную с Малой Дмитровки (господин Самгин поставил в "Ленкоме" под руководством Марка Захарова "Город миллионеров" и самостоятельно — "Укрощение укротителя") режиссер импортировал стиль бодрый, активный, громкий, иногда доходящий до судорог. Первая заповедь этой науки: чтобы зритель не заснул, все средства хороши, даже самые нелепые и однообразные. Надо ли говорить, что у мастера Захарова острое блюдо всегда приправлено иронией, грустью, непременной "задней мыслью", которую интересно разгадывать. Роман Самгин полагается больше на гримасы, чем на усмешки. Один персонаж у него настырно заикается, другой дергается всеми конечностями, третий просто кричит, четвертая налегает на донельзя томный голосок, пятый (а также шестой и седьмой) вообще дебилы. Атмосфера нервного кривлянья поддержана даже неодушевленными предметами: стоящий в углу странный аппарат, то ли газонокосилка, то ли портативная бетономешалка, произвольно включается, когда его не просят, и пугает граждан, а один раз понадобился для дела — так не врубается.
Поддержанная актерами режиссерская настырность поначалу вызывает сопротивление не только умученного жизнерадостностью антрепризных комедий критика, но и нормального зрителя. В какой-то момент, как в анекдоте, наступает такое состояние, что легче засмеяться, чем объяснить, почему несмешно. Ну ладно, раз вы так стараетесь, нате — ха-ха-ха! Не звери же мы какие-то бессердечные, и Театру на Малой Бронной тоже желаем всего доброго. Тем более что в качестве скорой помощи господин Самгин больному организму помог вполне профессионально: вкатил в полумертвое театральное тело лошадиную дозу адреналина. Но ведь это мера экстраординарная, к тому же грозящая привыканием. Главное, что смерть вроде бы отступила. Теперь реаниматолог уехал, а запущенному пациенту требуется терапия и внимательный уход. Кто будет этим заниматься, по-прежнему неясно.