концерт эстрада
Во время концерта "десяти голосов, которые потрясли мир" БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ почувствовал себя одновременно на КВН, на одесской свадьбе и на концерте Филиппа Киркорова на Брайтон-Бич.
Афиша обещала что-то веселое. Десять моложавых мужчин без пиджаков и с плутовскими улыбками. Ниже — стандартная для концертов с телесъемкой в зале "Россия" обойма звезд российской эстрады. Но повод для собрания на этот раз был особенный. Не юбилей, не государственный праздник, не очередная закладка золоченой звезды в мостовую перед входом. Двух сольных концертов в "России", символизирующих обычно вхождение артистов в круг официальной поп-элиты, удостоился вокальный коллектив, начинавший с религиозных песнопений.
В конце 80-х молодого дирижера, выпускника Гнесинки Михаила Турецкого пригласили на должность руководителя хора Московской синагоги. Господин Турецкий возглавил хор, хотя уже тогда считал, что хоровое пение по нотам должно существовать только в опере или в храме, а настоящим профессионалам тесно в рамках одного жанра. Господин Турецкий основательно поработал над репертуаром — не стал ограничиваться одной только синагогальной музыкой, обращался к еврейскому фольклору, а позже — к классической музыке, русским песням, мировым эстрадным хитам. То, что происходит сейчас на сцене во время концертов хора, Михаил не называет хоровым пением, для него это вокальное шоу. Это и вправду так. Только мы бы все же расширили характеристику — "эстрадное вокальное шоу".
В программе хора Турецкого, показанной в "России", не было ни одной не знакомой залу мелодии. Начали с темы "Tonight" из "Вестсайдской истории". На сцене — абсолютно светская декорация. Очертания небоскребов условного "Большого города", вероятно, все-таки с намеком на Нью-Йорк. Полупрозрачные двери, за которыми — силуэты певцов хора, танцоров или приглашенных звезд. Кому принадлежит силуэт — одна из интриг, заложенных в драматургию шоу. Дверь открывается — и на сцену вываливается очередная знаменитость. Турецкий проэксплуатировал звезд ровно в той мере, в которой это требовалось для того, чтобы привлечь в зал не слишком знакомых с его коллективом зрителей. Иногда сотрудничество вызывало на лицах зрителей иронические улыбки, как в случае с выходом Олега Газманова на "Feelings", Максима Галкина на "Хабанере" или Бориса Моисеева на "Лэхаим", иногда аудитория демонстрировала понимание важности момента, как во время исполнения "Тум-балалайки" Иосифом Кобзоном. Нарочито "оперное" исполнение Николаем Басковым "Мурки" оказалось удачной самопародией и не вызвало никаких возражений по части вкуса, как и синтез песенки "Капитан, капитан, улыбнитесь" и битловской "Yellow submarine", и совмещение "Money" ABBA с песней аналогичной тематики из "Кабаре" и арией "Люди гибнут за металл".
Если подобные номера и отдавали кавээном, то самой высокой пробы. Если что и резало слух, то непонятное желание создателей "минусовых" фонограмм осовременить даже самый классический репертуар, например, арию "Nessun Dorma" из "Турандот" Пуччини или песню "Ой, мороз, мороз", исполненную хором с Надеждой Кадышевой и "Золотым кольцом" и положенную на какой-то совсем уж неуместный электронный бит.
Самых искренних эмоций зала удостоились артисты хора. Ни Киркоров с "The Show Must Go On" группы Queen, ни Лайма Вайкуле c "Memory" из мюзикла "Cats", ни уж тем более Лолита с "Venus" и Анастасия Стоцкая с "Леткой-енкой" не удостоились и малой доли тех аплодисментов, которыми наградили зрители действительно выдающееся эстрадное шоу хора, или, как его справедливо именуют в последнее время, арт-группы Михаила Турецкого. Десять человек с радиомикрофонами ухитряются непрерывно петь, не теряя дыхания, танцевать практически в каждом номере, разыгрывать мини-репризы, подыгрывать себе то на гитаре, то на рояле и только что сальто не крутить. Отдельного упоминания заслуживает группа теноров, и особенно Валентин Суходелец, который вместе с коллегами предложил просто-таки выдающуюся трактовку песни Лучио Даллы "Caruso", известную в исполнении автора в дуэте с Лучано Паваротти.
В целом формула шоу такова: шлягеры всех времен и народов, аранжировки, тяготеющие к вокальным джазовым ансамблям типа Manhattan Transfer, и явный акцент на еврейский мелос. Помимо собственно музыкального наследия своего народа они ухитряются вставлять эти "ой-вэй" и в "Ты ж мене пидманула", и в попурри из советских песен, и чуть ли не в "Шар голубой". Есть доля истины в шутке Михаила Турецкого о том, что еврейская песня всегда была близка советскому народу: "Ведь кто создавал нашу эстраду? Братья Покрасс, Баснер, Блантер, Фельцман, Фрадкин, Френкель..." Эти шутки воспринимались аудиторией с пониманием. В антракте вдруг выяснилось, что все в зале то ли родственники, то ли знакомые. В фойе слышалось: "А мой племянник Женечка поет в этом хоре!", "А вы помните их в синагоге? — Так я позвонил в синагогу, хотел попросить два билета, и вы знаете, что они мне сказали? Что они давно от них отделились и даже не прислали приглашений на концерт..."
Признаемся честно, то шоу, которое Михаил Турецкий показал в "России",— очень точно позиционированный продукт. Ингредиенты, которые не оставят равнодушным любого, кто эмигрировал при коммунистах, уже успел вкусить плодов западной культуры, но все еще ностальгирует по советской юности, наличествовали в этом большом, но не скучном концерте в идеальном сочетании. Тем больше желание послушать их в более камерном зале, может быть, в Театре эстрады, а может — и в синагоге, без радиомикрофонов и Киркорова. Уверен, хор Турецкого прекрасно обойдется и без них.