выставка живопись
В одном из самых северных городов Голландии — Гронингене — открылась выставка "Русский пейзаж". Вещи на выставку в музей Гронингер дали главные хранители русской живописи XIX века — Русский музей, Третьяковская галерея, Киевский музей русского искусства. О причинах интереса голландцев к этому, казалось бы, очень локальному сюжету в истории мирового искусства рассказывает КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
В истории с этой выставкой странно все. Во-первых, тема. Никогда до сих пор русский пейзаж XIX века не становился сюжетом большой выставки на Западе. Более того, никакой русский художник XIX века до последнего времени не становился героем монографической выставки на Западе. Из несовременного искусства выездными были прежде всего иконы и русский авангард. Иногда неплохо потреблялись дягилевские "Русские сезоны", иногда политическая мода выводила на авансцену сталинский соцреализм. Нет, не то чтобы Запад классического русского искусства совсем не знал — в Лувре, например, парочка Серовых висит, Илья Репин обильно представлен на своей второй родине, в Финляндии. Но так, чтобы много, подробно и с восхищением, этого не бывало. Пейзаж тут и вовсе был на последнем месте. Это для нас, из года в год писавших школьные сочинения по Саврасову-Шишкину-Поленову, они — "наше все", но объяснить их прелесть европейцам, не понаслышке знающим Констебля и барбизонцев, не слишком просто. Все карты спутал Илья Репин. Точнее, те, кто решился сделать его большую выставку в 2002 году.
Вторая странность в этой истории — место действия. Репинскую выставку придумали амстердамские искусствоведы Хенк ван Ос и Шенг Шейен, но придумали по заказу суперсовременного, роскошного музея Гронингер, до этого момента в интересе к русскому искусству не замеченного. Интерес этот возник на севере Голландии не просто так, а, как это часто сегодня бывает, в связи с бизнес-интересами региона. И музей, и город, и вся область живут на деньги крупнейшей голландской газовой компании Gasunie, которая захотела сделать подарок своему русскому компаньону — "Газпрому". Так и появилась выставка Ильи Репина, сделанная с небывалым размахом и прошедшая с небывалым же триумфом. 300 000 посетителей — внушительная цифра даже для столичной европейской выставки, а уж для далекой провинции это и вовсе рекорд. Культурный удар был силен: сегодня любой образованный голландец знает, кто такой Репин.
На волне репинского успеха придумали вторую выставку. По-моему, рискованную. Но кураторы утверждали, что она не может не понравиться — в Голландии любят пейзажи, а русская природа и сама по себе должна заинтересовать, она совсем другая. Главными героями выставки выбраны были Иван Шишкин, Исаак Левитан и Архип Куинджи. Начать решили с венециановской школы, самая поздняя работа — Михаила Нестерова. То есть выставка о самом хрестоматийном периоде в истории русского пейзажа, когда из академического, итальянизирующего он стал передвижническим, социально ориентированным, а затем через лирику Исаака Левитана и символизм Архипа Куинджи более или менее повернулся опять к Западу.
Отношения русского пейзажа с европейским и стали предметом для каталожных статей — где немецкое влияние, где французское, а где русские вообще все делали не так, и почему. Когда здесь открывали Репина, "объяснять" его работы поручили русским поэтам. Тимур Кибиров писал стихи на "Арест пропагандиста", Сергей Гандлевский — на "Бурлаков на Волге". На этот раз "переводчиками" оказались голландские писатели, которых свозили в Россию посмотреть на ее реальные пейзажи.
Выяснилось, что природы у нас хоть отбавляй — об этом все первые отклики. И еще о Михаиле Горбачеве, который открывал выставку в Гронингене. Он признался, что встретил много знакомых картин. "Картина Шишкина 'Медведи в лесу', она в обертках конфет используется, ее называют 'Мишки на лесозаготовках'",— сообщил голландцам господин Горбачев. Тех самых "Мишек" на выставке, правда, не было, но президент СССР был прав: для советского человека эта выставка — чистой воды хрестоматия то ли по кондитерским изделиям, то ли по русской литературе. Для впервые изучающих русское искусство иностранцев литература, конечно, понятнее. После Гронингена выставка поедет в Лондон, в Национальную галерею, где она получит красноречивый довесок к названию: "Русский пейзаж эпохи Толстого".