юбилей балет
Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения хореографа Леонида Якобсона — человека самой странной репутации в советском балете.
По одной версии, он гений и феномен, для которого нужно изобретать собственную систему координат. По другой — самая дутая фигура в высшей советской балетной лиге. Правда заключается в том, что при жизни Леонид Якобсон категорически вываливался из любой художественной концепции, не вписался и после смерти. Он застал последние отблески русского авангарда 1920-х: в команде молодых хореографов ставил в Кировском театре конструктивистский "Золотой век", разные акты хореографы попросту поделили между собой. И сам, не будучи авангардистом, пострадал от гонений на авангард.
Попытки вернуться в истеблишмент кончались крахом. Хореограф Якобсон честно пытался делать, что и все. Кажется, что ему просто не везло. Советское государство поощряло народные танцы "пятнадцати республик, пятнадцати сестер". Но ансамбль Игоря Моисеева был взлелеян и обласкан: ему выделяли спецпоезда и осыпали наградами. Леонид Якобсон же сочинил главные хиты для сверхпопулярного тогда молдавского ансамбля "Жок", но его авторство осталось в тени. Он ставил в Большом и Кировском, солисты, которые танцевали в его спектаклях, получали звания и ордена, но сам хореограф при этом так и не сумел нигде закрепиться и, случалось, жил исключительно на зарплату жены-танцовщицы.
Причины этому часто искали вне балета. То говорили, что все проблемы Леонида Якобсона из-за того, что он еврей. То пеняли ему на дурной характер: себялюбие и подозрительность были подогреты взрывным темпераментом — по Ленинграду гуляли слухи о том, как однажды на Невском свирепый хореограф, работавший тогда над балетом "Спартак", натурально подрался с автором музыки Арамом Хачатуряном, и всю оставшуюся жизнь господин Хачатурян называл сотрудника не иначе как "гражданин Якобсон".
В 1930-е, 1940-е, 1950-е неуспех Леонида Якобсона еще казался объяснимым: на сцене царили балеты-драмы сталинского соцреализма. Как многие опальные хореографы, Якобсон был вправе надеяться на реванш в хрущевскую "оттепель". Но и тогда ситуация изменилась для всех, кроме него. В 1956 году разбуженный весной Кировский театр заказал Леониду Якобсону "Спартака". Впервые на советской сцене классические танцовщицы обулись в сандалии, оделись в полупрозрачные туники и принялись сладострастно изгибаться, вихлять бедрами и носиться по сцене, запрокинув голову. Ленинград трясло: в чопорном Кировском впервые "давали секс". Толпы зрителей с биноклями разметали билеты чуть ли не за месяц. На судьбе автора это не сказалось никак. Он ждал реванша от гастролей на Западе, но и в Америке его "Спартак", перенесенный в Большой театр, критики разбомбили — даром что с Майей Плисецкой.
После долгих окопных войн в чиновничьих кабинетах Леониду Якобсону удалось выбить собственную труппу "Хореографические миниатюры". Несколько лет она существовала на грани закрытия и запрета спектаклей, и эти несколько лет свели хореографа в могилу. Его смерть не прояснила ничего. Сегодня его спектакли выглядят невероятно возбужденным посланием ниоткуда и никуда. Это ни на что не похоже, у этого нет предшественников, но и подражателей тоже нет. Опору ему давало не притяжение к чему-либо, а отталкивание: всю свою жизнь Якобсон воевал с классическим балетом. Исступленно порицал балет за интровертность, скуку, холод и гранит. Но его собственные спектакли, очень импульсивные и изобразительные, балансируют на грани сочной театральной вульгарности. Якобсон любил ставить "ожившие картины" — миниатюры по мотивам скульптур Родена или картин Шагала. И эти точные ссылки на источник подчас выглядят попыткой подстраховать хореографию от говорливого хаоса. Глядя на его страстные и странные спектакли, многие до сих пор не уверены: талант ли это? Критикам гражданин Якобсон всю жизнь отвечал одинаково. Ему редко давали слово. И он брал его сам: читая балетные книги или статьи, помечал на полях: "Вот дура!" Пространнейший теоретический трактат этого гения и безумца так и остался ненапечатанным.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА