премьера театр
Центр драматургии и режиссуры под руководством Алексея Казанцева и Михаила Рощина открыл новый год премьерой спектакля "Остановка. Призраки" по пьесе немецкого драматурга Хельмута Крауссера в постановке молодого режиссера Игоря Селина. РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ на этом спектакле понял, что тема нынешнего сезона для Центра драматургии и режиссуры — потусторонний мир.
Подобно существующему в кинокритике термину road-movies (то есть фильмы, действие которых происходит с пассажирами наматывающего на спидометр километры автомобиля) пора бы, мне кажется, обогатить театральную критику термином station-plays — для пьес, действие которых происходит на вокзалах или остановках городского общественного транспорта. Преимущество такого места действия очевидно: драматург может написать кучу всяких ролей и придумать массу разных событий, не заботясь о логике повествования. На то это и автобусная остановка (вокзал, бензоколонка, городской парк и т. д.), чтобы на нее беспрерывно забредали совершенно разные люди и приносили с собой свои истории.
Как показывает практика, самый главный соблазн сочинителей station-plays — отправить своих героев на тот свет, уподобив гортранспорт ладье Харона. Что ж, путь на работу вполне может быть уподоблен пути в небытие. Во-первых, любая дребедень таким образом приобретает философский оттенок, в ней сама собой проступает тема бренности бытия. Во-вторых, можно поэксплуатировать театральную условность, заставляя живых общаться с мертвыми. Собственно говоря, немец Хельмут Крауссер обе эти возможности блестяще использовал: добрая половина его героев по ходу действия перебирается на узкий балкончик задней стены сцены, то бишь на тот свет.
Занятно, что тема проницаемости земного и загробного миров стала сквозным мотивом нынешнего сезона в Центре драматургии и режиссуры. Вряд ли такова была художественная программа этого популярного театрального центра. Правда, у его руководителя драматурга Алексея Казанцева была в свое время пьеса "Тот этот свет", но то ведь его собственное творчество. А в качестве худрука господин Казанцев пьес молодым режиссерам не навязывает, цензуру не наводит, лишь создает условия для реализации творческих проектов. Значит, это само так получилось. Началось со спектакля "А это другая" режиссера Ольги Субботиной, где погибшая героиня благодаря воспоминаниям окружавших ее людей как бы материализуется, возвращается к жизни. Продолжилось "Трансфером" Максима Курочкина в постановке Михаила Угарова, там современный русский бизнесмен Цуриков совершает путешествие на тот свет к умершему отцу, но потом благополучно возвращается на этот.
Правда, с остановки Хельмута Крауссера обратного пути уже нет: умерли так умерли. И если в отечественном курочкинском "Трансфере" речь шла о благополучном герое нашего времени, то в переводной немецкой пьесе обитают сплошь маргиналы. Их традиционный современный набор — наркодилер, три проститутки, девушка, ищущая любовь в инете, продавец из соседней закусочной-гриль, сексуальный невротик по имени аж Великий Инквизитор, бомж, супружеская пара истеричных садомазохистов, тронувшийся разумом старик, вот уже который год разыскивающий исчезнувшую жену, да слепая старушка, в финале оказывающаяся не только вестницей смерти, но и той самой потерявшейся супругой — ан поздно, верный муж к той поре уже переезжает на балкончик. Есть еще фантастическая героиня, принцесса Грация Гала с планеты Таллула — не иначе как именно эта планета висит над сценой надувным шаром, вкупе с черным щитом-задником создающим оформление спектакля (художник Евгения Панфилова). Взвинченная футуристическая дама (Надежда Ширяева) поначалу вроде бы заявляет права на главенство в сюжете, но потом благополучно отходит назад.
Потому что в главные герои выбран инфернальный Человек в темном плаще в исполнении Дмитрия Бозина. Бессменный протагонист Театра Романа Виктюка, идеально сложенный молодой человек с ледяной улыбкой большую часть спектакля сидит в углу сцены и лишь читает ремарки пьесы. В конце он чуть не прирежет интернетную шлюшку, произнесет несколько философских максим (размышлять над ними нет никакой необходимости) и поднимется на галерею за покойниками, обернувшись таким образом тем самым Хароном, ну или, подымай выше, носителем мирового зла. Чтобы стиль постановки Игоря Селина стал яснее читателю, надо сообщить, что сделан спектакль в жанре, названном в программке трэш-оперой в свободном стиле. Это означает, что на сцене сидит виолончелистка Ольга Демина и часто вмешивается в диалоги короткими, нервными всхлипами своего инструмента. Герои рассажены на стульях вдоль задника, держат листы с текстом, иногда роняя, иногда бросая листы.
Эта надменная отстраненность решения создает несложный сценический эффект: сколь бы ни строили рожи, ни выделывались и ни хохмили герои (удачнее всех это делает молодой Денис Ясик в роли наркоторговца), их мелкие сценки как бы погружены в равнодушную выхолощенность сценической атмосферы. Воруйте, трахайтесь, ширяйтесь, бомжуйте, падайте с Луны или Таллулы, вы все равно находитесь под наблюдением эротичного супермена в модно разодранной эластичной черной майке. Нельзя отрицать, что определенная притягательность в этом странном симбиозе томности и кривляния есть. Весь вопрос в том, чтобы поддаться, "въехать". Получится — будешь два часа то хвататься за бока от хохота, то млеть неизвестно от чего, не получится — изведешься от раздражения.