Завершены последние приготовления к подписанию государственного контракта на проектирование нового здания Мариинского театра. Контракт ограничивает стоимость строительства суммой 200 млн евро. С ДОМИНИКОМ ПЕРРО специально для Ъ поговорила ЛЮДМИЛА ЛИХАЧЕВА.
Заказчиком проектирования выступает Министерство культуры РФ, подрядчиком — победитель международного конкурса Доминик Перро. Договор должен быть подписан самим архитектором, министром культуры Михаилом Швыдким и заказчиком де-факто — директором и художественным руководителем Мариинки Валерием Гергиевым. Пока бумаги подписаны только Домиником Перро и Михаилом Новиковым, директором Северо-Западной дирекции по строительству, реконструкции и реставрации Министерства культуры, которая в настоящее время исполняет обязанности управляющей компании.
Контракт готовили около четырех месяцев и, можно сказать, уложились в сроки: регламент конкурса предписывал заключить договор не позднее полугода со дня объявления лауреата (28 июня 2003 года).— Во всем мире проектирование объектов подобного масштаба и значимости ведется в три этапа: на первой стадии проектировщик рисует здание в "первом приближении", затем уточняет и детализирует решения на стадии "проект", после чего готовит рабочие чертежи и осуществляет авторский надзор за стройкой. Но контракт, как правило, подписывают сразу на весь пакет услуг. Почему в случае с Мариинкой речь идет только о контракте на первую фазу проектирования — так называемый предпроект?
— Я сам предложил начать с аванпроекта, чтобы, не теряя времени, наметить генеральные линии и уточнить, во что обойдется театр, который нужен маэстро Гергиеву. Хотя сумма должна быть определена в конце предпроектных исследований, один из пунктов договора обязывает тем не менее архитектора "приложить все усилия к тому, чтобы стоимость строительства не превысила 200 млн евро".
— Сколько времени, по вашим расчетам, займут проектные работы?
— В целом — полтора-два года, в том числе предпроект — полгода. Еще три месяца отведено на согласования и государственную экспертизу, которую должна пройти проектная документация первой фазы. Мы работаем очень быстро, и если не затягивать административные процедуры, реально начать стройку в июне 2006 года. По завершении каждой фазы проектных работ намечено устраивать публичные выставки, первая состоится в Петербурге в июне-июле будущего года. Еще планируется изготовить передвижную экспозицию, которая будет путешествовать по всему миру в течение всего периода проектирования и строительства.
— Вы ничем не рискуете, подписывая контракт только на начальную фазу проектных работ? Это нормальное явление в вашей практике?
— В контракте указано, что незадолго до окончания каждой стадии будет заключаться договор на следующую. Вообще, это очень подробный, по французским меркам даже излишне подробный документ. У нас контракт на предпроект; даже если заказчик — государственная структура, это три-четыре странички. Я же подписал документ на 35 листах, не считая восьми приложений. И солидную часть в нем занимают как раз гарантии заказчику от всевозможных рисков — от ошибок проектанта, недоучета им российских норм и правил и так далее. Но на этой ранней стадии риски минимальны — это ведь еще не строительные работы! Временами мне казалось, что меня подозревают в том, что я сделаю предпроект и скроюсь. Уверяю вас, я никуда не убегу: я ничуть не меньше российского правительства заинтересован в успешной, более того, в блестящей реализации проекта Мариинского-2. Поэтому я собираю команду из профессионалов экстра-класса, каждый — неоспоримая величина в своей области.
— Это будут по преимуществу французские специалисты?
— Во-первых, 60% состава моего архитектурного агентства — не французы, у меня интернациональная команда. Во-вторых, в таком проекте нужны звездные партнеры. А уж специалист по акустике и вовсе должен быть "благословлен" самим Гергиевым. Я веду переговоры с акустиком номер один в мире — господином Ясухисой Тойотой, в ближайшие недели мы вместе с Валерием Гергиевым встретимся с ним в Лос-Анджелесе. Господин Тойота сделал несколько выдающихся по акустическим качествам залов, недавно его пригласили реконструировать Сиднейскую оперу. К проектированию оболочки театра — "золотого кокона" — я хочу привлечь немецких конструкторов, бесспорных лидеров в области структур из стекла и металла. Театральные технологи будут из Австрии. Что касается фундаментов, тут справятся только местные специалисты: в Петербурге очень сложные грунты. Со мной будут работать петербургские консультанты по инженерным вопросам и противопожарной безопасности, так как эти моменты тоже имеют локальную специфику.
— Как складываются ваши отношения с Валерием Гергиевым?
— У нас было несколько очень конструктивных встреч, надеюсь, мне удалось достичь полного доверия. Маэстро — объективно гиперзанятый человек, но, когда начнется проектирование, боюсь, мне придется беспокоить его чаще. Это его театр, и он непременно должен будет лично принимать многие принципиальные решения.
— За время подготовки контракта вы ближе познакомились с Петербургом. Не возникло ли у вас желания что-то изменить в своем конкурсном проекте?
— Возможно, кого-то шокирует мой ответ, но я только укрепился в ощущении, что первоначальное видение, во многом интуитивное, было правильным. Я не предвижу глобальных перемен в архитектурном облике, тем более что функциональное и технологическое задание от театра почти не изменились по сравнению с конкурсной программой. Это не исключает возможности усовершенствовать внутреннюю планировку. Например, я посетил чудный камерный театр в Юсуповском дворце, и кое-что в его планировочной структуре захотелось позаимствовать. Золотая оболочка здания тоже может претерпеть некоторые метаморфозы — стать более барочной или, наоборот, более геометрически строгой, ее форма способна реагировать на импульсы, исходящие от окружения... Главное, что хотелось бы сохранить,— это идею "проницаемости" театрального здания для публики и горожан, идею всех этих роскошных публичных пространств под "золотым коконом". В городе, где чуть не полгода снег и ночь, театр должен создавать постоянное ощущение праздника, излучать свет в прямом и переносном смысле слова.