Я успел поработать в СМИ двадцатипятилетней давности и помню стандарты, которые тогда считались железобетонными. Первое: ничего нельзя перепечатывать у конкурента. Один раз на общем собрании мы стыдили редактора, допустившего подобное, и на него жалко было смотреть. Второе: новостью является физически свершившийся факт. Абсолютно дохлым номером было попытаться протащить в качестве новости чье-то мнение о том, что должно было бы случиться. Третье: в любой критической статье обязано присутствовать мнение критикуемого. Четвертое: ты не можешь использовать газетную полосу для решения личных проблем. Это знал каждый журналист общеполитического и экономического издания в середине девяностых. А что сегодня является новостью? Давайте по пунктам.
1. Сворованный контент. Воровство новостей у коллег стало нормой и даже получило красивый термин «рерайт» и чуть менее привлекательный эпитет «копипаст». Маститые издания, из тех, что раньше назывались культовыми, не стесняясь, пишут «как сообщил „Коммерсантъ"...». По старым понятиям это было позором. Если ты сам не можешь достать информацию, то какой ты, к черту, журналист? Двадцать лет назад редактор издания, где я работал корреспондентом, отвесил бы за такую заметку подзатыльник и выгнал бы на улицу искать эксклюзивный материал.
2. Имитация интернет-флуда. Соцсети агрессивно отнимают аудиторию у традиционных СМИ, и журналисты изо всех сил имитируют сетевой флуд. Репортер бежит к политику N и спрашивает: что вы думаете о бизнесмене X, скажем, если он вдруг вас оскорбит? Потом стучится к X. Даже если оба пошлют журналюгу к черту, заметка готова. Ведь всегда можно сказать, что на самом деле они...
3. Обнародование незначительных слов от незначительных спикеров. Откройте любую новостную ленту сегодня, загрузите в машину времени и отправьте журналисту в 1993 год. От последующего гогота сломается земная ось, и планета пойдет куролесить. Какие сейчас основные заголовки? «Названы причины бедности среднего класса», «Определены основные принципы падения доллара», «Вскрыты возможные последствия победы на Евровидении». Журналист из девяностых будет читать это, сотрясать вселенную своим хохотом и повторять: «Кем названы? Кто вскрыл?» В его времена существовал пусть негласный, но четкий список организаций и лиц, от имени которых не стыдно объявлять цифры и факты. Сегодня это может быть кто угодно. Даже Лоза.
4. Умозрительные умозаключения. Столь же популярны сегодня заголовки из серии «Бизнес может остаться без денег», «Цена масок способна подняться на 200 процентов». Ни одна из подобных заметок никогда не будет опровергнута, потому что такие материалы ничего не сообщают, они лишь предполагают нечто, и, уверяю вас, раньше ни один редактор ничего подобного на страницы газеты не пропустил бы. А нынче возникла целая школа создания подобного контента. Издатели набирают за смешные деньги людей из провинции, и те изготавливают «новостей» по 16 штук в день. Лично видел этот норматив на HeadHunter.
Забавно, что именно такими принципами всегда руководствовались... автомобильные журналисты. Они первыми уже много лет назад начали вместо фактов предъявлять публике некие наброски будущих моделей, которые, возможно, когда-нибудь появятся, и никогда не извинялись, если вдруг ошибались в прогнозах. Они же ввели моду воровать информацию друг у друга и устраивать виртуальные перепалки. Они же всегда строили свои тест-драйвы исключительно на личных впечатлениях, игнорируя любые другие мерила действительности. И, конечно же, они грешили тем, что регулярно выдавали незначительные умозаключения за важную информацию. При этом их никогда не интересовало мнение критикуемого и они при любом удобном случае пытались решить личные проблемы, будь то конфликт с ГАИ, дилером или автопроизводителем. Таким образом, сегодня вся журналистика стала некоторым образом автомобильной. Поздравляю всех нас.