«Мы видим волнения инвесторов»

Национальный расчетный депозитарий (НРД) недавно впервые за 11 лет сменил руководителя. Его бессменный с конца 2010 года глава Эдди Астанин получил предложение возглавить Национальный клиринговый центр (НКЦ), проводящий расчеты и контролирующий торговые риски и, так же как НРД, входящий в группу Московской биржи. О смысле этого кадрового решения, о рисках, с которыми сталкивается биржевая инфраструктура, и перспективах выхода из кризиса в своем первом интервью в новой должности рассказал “Ъ” глава НКЦ Эдди Астанин.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Почему принято решение о назначении вас главой НКЦ?

— Для меня это оказалось достаточно неожиданным предложением. Я ориентировался на то, что продолжу работать в НРД, если бы наблюдательный совет депозитария поддержал на новый срок. Когда поступило предложение по НКЦ, я исходил из того, что для того же НРД мой переход будет нести дополнительные плюсы. И НКЦ, и НРД — это две посттрейдинговые «ноги», на которых стоят биржевые рынки Московской биржи. Здесь есть зоны, где могут возникать синергетические эффекты, например снижение издержек за счет оптимизации поддерживающих функций, будь то расчеты, управление обеспечением, комплаенс. Есть возможности по созданию хороших совместных продуктов. Эта идея меня привлекла.

— Какая перед вами стоит задача в НКЦ?

— Это должна быть операционно-автономная компания в группе Московской биржи. Сейчас она юридически автономна, но бизнес-процессы — нет. В самом начале и депозитарная, и клиринговая деятельности выросли из единой торгово-клиринговой системы биржи, которая существовала в 1990-х годах как отдельное подразделение. Потом выделилась депозитарная часть вместе с платформой, лицензиями и организационной структурой, а клиринговая — оставалась встроенной в деятельность биржи.

Когда появился закон о центральном контрагенте и клиринге, процесс выделения просто не запустили. Вся клиринговая система, в том числе и модель центрального контрагента, осталась сильно встроенной, фактически растворенной в деятельности Московской биржи. Сейчас принято решение и эту работу автономизировать, не нарушая бизнес-процессов, не увеличивая издержек для клиентов.

Процесс управления контрагентом и клиринговой компанией должен быть более самостоятельным, что ближе к модели НРД.

— Зачем?

— Это снижает риски. У биржи как у публичной компании есть правильное и естественное стремление максимизировать прибыль для акционеров. НКЦ, как и НРД,— это инфраструктурная компания, которая управляет рисками. Чем доходнее какой-то новый проект, тем выше риски. И здесь должен быть разумный баланс. Видимо, в нынешней модели с учетом тех случаев, которые известны на рынке, здесь был дисбаланс. И риски принимались в той степени, которая была неприемлема, в результате возникли случаи с потерями.

— Вы имеете в виду историю весны 2019 года с пропажей из хранилищ зерна, выступавшего обеспечением по биржевым сделкам?

— Да, в том числе. Задача в том, чтобы найти баланс между получением прибыли и риском, потому что НКЦ — это такой же системно значимый институт, как и центральный депозитарий.

— А не проще было бы сменить акционера?

— Вопрос не в структуре акционерного капитала, а в перестройке бизнес-процессов. Это касается и системы принятия решения, и самих технологических сервисов, и того, как делится ответственность между НКЦ и биржей за принятие решений и реализацию проектов. Вопрос в том, чтобы разумно перенастроить процессы. Революция не нужна, это тонкая настройка.

— С чего начнете?

— С формирования команды. Часть людей я планирую пригласить из НРД, не хочу пока называть имена. Потом посмотрю, как выстроены бизнес-процессы, проведу аудит и предложу решение. С точки зрения НРД, тоже должен быть разумный баланс. Сотрудники НРД — это элита, проверенные профессионалы, которых я хотел бы всех забрать. С другой стороны, я не могу обескровить депозитарий. НРД для меня остается таким же ценным институтом, каким становится НКЦ.

— Какой срок перед вами поставлен для реализации задачи?

— В течение года ситуация должна поменяться.

— Пандемия как-то сказалась на вашей работе?

— Удаленный режим не мешает процессу развития компании. В какой-то степени осложняет, но мы к нему адаптировались. Это не стало непреодолимым препятствием. При современных и перспективных средствах коммуникации я полагаю, что удаленный режим станет нормой почти для всех компаний.

— Через год, решив поставленную задачу, чем займетесь?

— Есть стратегия группы, где НКЦ участвует в проектах. Их реализация также входит в мои обязательства. Отдельный проект — развитие технологической платформы НКЦ, которая сейчас сильно связана с платформой биржи. Надо провести работу по ее автономизации, это очень тонкое выпиливание лобзиком.

— Это коснется внебиржевых сделок?

— Мы проговаривали с коллегами с биржи, насколько НКЦ, как и НРД, будет готов предоставлять сервисы вне рынков группы Московской биржи, и договорились, что если мы видим такую возможность и это дает доход, то по согласованию со всеми НКЦ может этим заниматься, в частности в сегменте ОТС (внебиржевой рынок.— “Ъ”). Но пока эта задача не в приоритете — скорее, потенциальное направление развития.

— Помимо автономности НКЦ если ли у вас KPI, связанные с результатами финансовой деятельности компании, например с увеличением доходов?

— Планы по деятельности НКЦ остаются прежними. Процессы принятия решения и управления основными функциями НКЦ, а именно клирингом и рисками, должны повыситься с точки зрения надежности. С этим был дефицит.

— Будет ли, как и в НРД, организовано акционерное соглашение с основными потребителями услуг?

— Если НКЦ в какой-то перспективе станет обслуживать не только биржевые рынки, но и другие, тогда встанет необходимость участия в капитале компании новых клиентов. В обозримые три года такая задача не стоит.

— В целом как вы оцениваете устойчивость НКЦ в текущей волатильности рынка?

— Сейчас, по моей информации, мы не наблюдаем в НКЦ отклонений от предыдущих, более спокойных месяцев с точки зрения дефолтов, непоставок активов. Ситуация управляемая и не вызывает опасений. НКЦ реагирует на волатильность изменением своих риск-параметров. Есть индивидуальное обеспечение, есть коллективное обеспечение, есть собственный капитал. Ресурсов достаточно для покрытия рисков неисполнения обязательств. Все сделки гарантированно исполняются, это принципиально важно.

— Возможно ли объединение НРД и НКЦ?

— На стратегических сессиях в группе такая тема звучит. Есть смысл оценить плюсы и минусы от возможного объединения НРД и НКЦ, но это необязательно юридическое объединение, это может быть холдинг или какой-то другой способ гармонизации и синхронизации бизнес-процессов. За рубежом есть примеры, где центральные контрагенты и депозитарий законодательно разделены, а есть — где эти функции объединены. Вопрос в стадии изучения, а не принятия решения. Есть сторонники этой идеи, есть сомневающиеся.

— Какие вы видите плюсы и минусы объединения?

— Плюсы — в минимизации издержек, потому что обе компании обеспечивают функции посттрейдинга. Генетически это близкие сервисы для рынка. К тому же улучшается координация, потому что проекты, где есть клиринг, центральный контрагент, расчеты, доступ на разные рынки через междепозитарные линки, имеют очень большой потенциал для клиентов. Минусы — это, видимо, достаточно большая концентрация рисков. Как построить «китайские стены» и не допустить, чтобы центральный контрагент мог в какой-то момент получить доступ к активам клиентов, которые хранятся в центральном депозитарии.

— Кто, по-вашему, может стать хорошим новым главой НРД?

— Это решение набсовета НРД. В нынешнем состоянии НРД может работать автономно с исполняющим обязанности главы компании от нескольких месяцев до года. Есть стратегия, есть команды под ее исполнение, все менеджеры понимают свои задачи. И смена председателя правления не повлияет на деятельность компании в течение нескольких месяцев

— Как вы оцениваете влияние эпидемии коронавируса на экономику?

— Это изменит бизнес компаний, поскольку повлияет на прибыли, по крайней мере этого года. Конечно, под сильным ударом все, что связано с туризмом и отдыхом. Коронавирус как медицинское явление останется навсегда с нами, как грипп.

С точки зрения инфраструктуры мы не наблюдаем какого-то критического влияния. Мы видим волнения инвесторов, но они сейчас вышли на уровень, аналогичный началу года. К примеру, на 31 мая 2020 года доля нерезидентов, рассчитанная как доля ОФЗ на счетах иностранных номинальных держателей, по данным нашего центра информации, составила 30,65% (текущий номинал) и 30,33% (начальный номинал). На 31 декабря 2019 доля нерезидентов в текущем номинале составляла 31,50%, а в начальном — 31,21%. Разница небольшая.

Опять же кризис — это новые возможности. Значительный импульс развития получили дистанционные сервисы, такие как электронное голосование на собраниях акционеров — E-voting, продукт НРД.

— Вы прорабатывали негативные сценарии?

— У нас в стратегии есть три сценария развития ситуации — пессимистический, оптимистический и базовый. Мы в марте на набсовете докладывали текущую ситуацию с исполнением стратегии, на тот момент мы были в рамках базового сценария. Полагаю, в конце этого года нужно будет сделать дополнительный анализ исполнения стратегии и НРД, и НКЦ, и самой биржи. Посмотреть, где мы находимся, и принять решение, нужно ли корректировать пятилетнюю стратегию.

С точки зрения бюджета, я думаю, мы очень уверенно закончим год — и НРД, и Московская биржа,— потому что любая волатильность на рынке традиционно дает дополнительные доходы для инфраструктуры.

— НРД ассоциируется с вашим именем, при вас он стал центральным депозитарием. Какие последние нововведения в НРД вы считаете самыми важными?

— Если брать трехлетний период с 2017 года, то хочу отметить реформу корпоративных действий, когда мы динамично изменили законы при поддержке регулятора и внедрили соответствующие автоматизированные технологии, в результате выстроена цепочка обмена информацией от эмитента до финального инвестора. Она включает и тему электронного голосования, и упрощенного раскрытия информации о владельцах, и избежание двойного налогообложения.

Реализация прав владельцев на российские ценные бумаги, особенно для иностранцев, всегда была кошмаром и болезненным процессом. Сейчас многое ушло в прошлое и, соответственно, привело к снижению издержек, финансовых потерь от возможности или невозможности участия в корпоративных действиях. Это был масштабный проект, который затрагивал не только НРД.

Одновременно НРД получил экспертизу в области инноваций. Мы опробовали все более или менее релевантные технологии — блокчейн, роботизацию, сейчас в процессе исследования находится тема, как использовать искусственный интеллект в операционных процессах. Все эти вещи инновационные и перспективные, они будут в будущем трансформировать и перестраивать наш бизнес-процесс.

Еще бы я отметил рост объемов иностранных ценных бумаг. Мы всегда стремились расширить нашу экспансию на иностранные рынки. Теперь наши инвесторы активно используют возможности НРД по интеграции в глобальные рынки. И наконец-то удается сделать то, что не получалось много лет: Китай согласился на установление междепозитарного линка. Это даст возможность в перспективе выпускать, например, ОФЗ в юанях.

— Когда?

— Загадывать сложно, но хотелось бы в этом году, потому что регуляторы России и Китая наконец договорились о запуске процесса. Это даст доступ многочисленным китайским инвесторам на российский рынок, что проведет к притоку ликвидности.

Заполучить этих инвесторов стремятся многие, но пока полноценно никому не удалось.

Соответственно, российские инвесторы смогут получить упрощенный доступ к китайским инструментам, когда ситуация стабилизируется. Это направление очень перспективное — сотни миллионов новых инвесторов дадут российскому рынку дополнительный капитал. Мечта!

— Кто еще пытался привлечь китайских инвесторов?

— Таких прямых линков сейчас нет ни у кого. Есть линк между Шанхаем и Лондоном, но он так и не заработал полноценно, в том числе из-за «Брексита». Наши коллеги в Euroclear и Clearstream до сих пор не установили прямые линки. Мы сейчас в процессе построения «дорожной карты». Учитывая карантинные меры, реализация проекта, вероятно, притормозится. Но принципиально решение принято, ни политических, ни регуляторных ограничений нет.

— Как вы планируете применить искусственный интеллект в НРД?

— Это распознавание нетипизируемых документов, например по валютному контролю. Как правило, это реализуется сейчас ручной обработкой, что увеличивает издержки и сроки, а искусственный интеллект ускорит процессы, связанные с платежами. Возможно, когда мы придем к накоплению больших данных, появится сфера деятельности для искусственного интеллекта по созданию новых информационных продуктов. Пока пробуем с простых вещей.

— Технологию блокчейн вы использовали только при торговле зерном?

— Еще разработали технологию удаленного электронного голосования, что сейчас оказалось очень актуально. Также есть возможность проведения операций междилерского внебиржевого репо на блокчейне. Ведем переговоры с крупным региональным банком, который заинтересовался темой. Товарный рынок также перспективный. В конце прошлого года был серьезный прогресс в запуске такого продукта, но потом перестановки в правительстве и коронавирус приостановили эту активность. Также на блокчейне мы реализовали выпуск коммерческих облигаций. Сейчас таких выпусков уже три: один со Сбербанком и два с Райффайзенбанком. Протестировали первое в России ICO по выпуску токенизированных активов «песочнице» ЦБ.

— Но ведь и существующие технологии хорошо справляются с перечисленными задачами. Для чего внедрять дорогостоящее новшество? Что оно поможет сделать?

— Интернет когда-то сильно изменил мир. Технологии — это сегодняшняя реальность. Они востребованны, они упрощают и ускоряют процессы. Мы будем активно развивать нашу экспертизу дальше. Мы хотим создать достойную инфраструктуру учета цифровых активов. Это принципиально важное условие для прихода на рынок будущих инвесторов и его развития.

— Что не успели сделать в НРД?

— Линк с Китаем хотел запустить, но повлиять на процесс было за пределами наших возможностей. Из крупного, наверное, все.

— Регистратор финансовых трансакций тоже без вас будет реализован?

— Саму технологию регистратора финансовых трансакций мы уже сделали на базе репозитария. Но он не работает без платформы маркетплейса Московской биржи. Мы встроены в общий проект. Сначала должен появиться закон, затем биржа должна реализовать саму платформу. Сейчас проект получил дополнительный импульс. В этом году, я думаю, он будет запущен.

— В рамках НРД сконцентрировано много функций, вы не считаете, что риски слишком велики для одной компании?

— Не считаю. Любое явление на рынке связано с рисками. НРД имеет в основе учетно-расчетную функцию депозитария, все остальные виды деятельности релевантны к основной. Репозитарий — это учетная система, платежи — это расчетная система, управление обеспечением — это классическая функция центрального депозитария. Плюс статус независимой инфраструктуры, все возможные клиенты российского финансового рынка, то есть НРД может предлагать платформенные решения по обмену сообщениями, проведению расчетов, как «Транзит» в частности, что отвечает мировым трендам. Риски есть, но они управляемые.

— Работа НРД застрахована? Как в целом вы управляете рисками?

— Да, мы страхуем нашу деятельность с самого начала работы, когда компания называлась «Национальный депозитарный центр». Это финансовая страховка. С другой стороны, система риск-менеджмента НРД признана продвинутой по квалификации консультантов. Банк России досконально НРД проверял в прошлом году и тоже признал систему устойчивой. Это не бумажная модель, когда есть правила и мы пишем отчетности, а реально работающая модель, которая имплементирована в бизнес-процессы. Система мониторинга, система автоматизации, которая снижает риски ручных операций, система двойного контроля, кибербезопасность.

— У кого и на сколько застрахована ответственность НРД?

— В «Ингосстрахе», договор предполагает страхование от убытков, которые мы можем нанести клиентам, если возникают ошибки. Страховая сумма — $65 млн. Плюс собственный капитал в размере 7 млрд руб., который тоже позволяет чувствовать себя уверенными.

— В этом году изменяются требования к кибербезопасности участников фондового рынка. Вы уже подготовились?

— Мы по этому поводу стали проводить работу уже давно. Мы понимаем, что концентрация активов под управлением в НРД выглядит привлекательным объектом для атак, здесь есть деньги, ценные бумаги. Поэтому мы давно и серьезно инвестируем в это направление, в кадры, в системы, в образование персонала. Проводим тесты на киберустойчивость. Специальные упражнения от специализированных компаний.

— Сколько денег тратите на это?

—Примерно 6–7% ИТ-бюджета, так же как банки и финансовая индустрия в целом.

— Часто атакуют НРД?

— Периодически проходят и DDoS-атаки, и вирусы пытаются проникать, но эти процессы носят не постоянный характер, а волнообразный. Даже есть обязательства перед наблюдательным советом показывать раз в квартал, каков уровень состояния по защите.

— Когда НРД получит функции регистратора финансовых трансакций (РФТ), компания зайдет в сферу деятельности регистраторов. Стоит ли так расширять функции?

— Слова похожие, но смысл разный. Регистратор с точки зрения функционала — это инструмент эмитента, например провести корпоративное действие, выкуп или конвертацию акций, выплату дивидендов, это комплексное обслуживание. Регистратор финансовых трансакций обслуживает инвестора. Он будет хранить данные о том, что клиент, к примеру, в такой-то день купил пять акций «Газпрома», и подтверждать, что эти акции на сегодняшний день у него есть. То есть РФТ — это доверенная среда, база данных.

У НРД с регистраторами очень хорошие отношения, они считаются партнерами. Каждый день проводятся сверки, обмен информацией. Мне кажется, они НРД не боятся, а уважают.

Тема утилизации регистраторов как института и замена их центральным депозитарием, на мой взгляд, в обозримом будущем не стоит. Мы всегда говорили, что заинтересованы в консолидации этой отрасли, чтобы на рынке осталось несколько сильных, технологически развитых, финансово обеспеченных, устойчивых регистраторов. Тогда контрагенты НРД будут технологичными, снизятся риски. Небольшой регистратор, который не может инвестировать в киберзащиту, в управление рисками, становится потенциальным источником действий, которые могут нарушить весь процесс реализации прав собственников ценных бумаг. Было бы правильным, чтобы отрасль консолидировалась.

— Будет ли меняться акционерное соглашение НРД?

— Оно остается как документ, определяющий права и обязанности акционеров при управлении НРД.

— Нет ли идеи сделать Банк России напрямую акционером НРД?

— Это вопрос к ЦБ. В принципе он является одним из основных акционеров Московской биржи. Мне кажется, нынешней модели достаточно, чтобы ЦБ мог влиять на все компании группы Московской биржи.

Интервью взяла Полина Смородская