«Но это лишь трюк»

85 лет назад, 7 июля 1935 года состоялось первое заседание Конституционной комиссии ЦИК СССР во главе со Сталиным. Вся ее история появления и работы была очень странной. Прежде в конституцию вносили в основном процедурные поправки. Однако в феврале 1935 года речь зашла о коренном изменении избирательной системы. А затем началась переделка всей конституции и споры чуть ли не о каждом слове. Возникала даже идея создать вторую партию во главе с Максимом Горьким. Но зачем на самом деле понадобилось тратить почти два года и массу усилий на разработку, обсуждение и принятие основного закона, который сразу же начали грубейше нарушать?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«В смысле замены не вполне равных выборов»

В начале 1935 года советская элита с удивлением наблюдала за необычной переменой настроений высшего руководства страны. Конституция и прежде не рассматривалась как нечто фундаментальное и незыблемое. Ведь все помнили, что после образования в 1922 году Союза Советских Социалистических Республик главным законодательным актом вместо ленинской конституции РСФСР 1918 года стала новая конституция СССР 1923 года.

Однако согласование интересов центра и регионов в ходе ее разработки сопровождалось такими ожесточенными спорами, что основной их участник — генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин — без особой охоты соглашался рассматривать предложения об изменении основного закона страны. Особенно если они затрагивали интересы национальных республик, на поддержку руководства которых Сталин опирался в ходе внутрипартийной борьбы.

Именно поэтому, например, годами существовала проблема национальных воинских частей. Их начали создавать во время Гражданской войны для вовлечения в Красную армию представителей народов, которые прежде не призывались на службу. При этом все вопросы о нацчастях должны были совместно «утрясать» руководители РККА и республик, что отнимало немало времени и сил, а после окончания войны значительно затрудняло формирование и развитие вооруженных сил по единому плану. 29 декабря 1924 года зампредседателя Реввоенсовета СССР М. В. Фрунзе докладывал:

«Национальные формирования охватывают далеко не все республики, а в пределах отдельных республик — не все могущее быть привлеченным к военной службе население».

Чтобы прекратить разнобой в управлении армией, военное руководство год за годом предлагало закрепить в основном законе его главенствующую роль в вопросах обороны. Но вопрос постоянно откладывался.

А в конституцию СССР вносились главным образом поправки процедурного характера. К примеру, в 1925 году, после образования Узбекской и Туркменской ССР были внесены изменения, отражающие рост числа союзных республик. Вслед за отменой деления страны на губернии в тексте конституции в 1927 году вместо них появились области и округа. Отражались в основном законе и изменения структуры правительства.

Однако все изменилось в декабре 1934 года, после убийства члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии С. М. Кирова. В версию преступника-одиночки вождь не поверил и требовал найти сообщников убийцы среди оппозиционеров. А о том, что некоторые руководители-большевики стали непримиримыми врагами его самого и проводимого им курса, Сталин в то время повторял не раз. Так, 4 мая 1935 года, выступая перед выпускниками военных академий, он говорил:

«Эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением.

Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального Комитета.

Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями».

Но в созданной за годы внутрипартийной борьбы системе защиты личной власти Сталина существовала одна значительная прореха. Советский парламент — Центральный исполнительный комитет (ЦИК) СССР, обсуждавший и утверждавший немало важнейших вопросов, в то время еще не перестал быть местом для серьезных, а порой и острых дискуссий.

Причем дело было не только и не столько в том, что более или менее значительная группа оппонентов с ораторскими и организаторскими способностями могла убедить большинство остальных членов ЦИКа отклонить какое-либо предложение правительства и даже проделать это не один раз. Прямым следствием таких провалов было возникновение паники среди боявшихся потерять теплые места партийных и советских чиновников, в рядах которых и так немалая часть поддерживала Сталина только на словах. А ведь именно лояльность управленческого аппарата всегда была основой стабильности положения отечественных властителей.

Вот только исправить положение одним мановением руки Сталин не мог. Члены ЦИКа избирались высшим органом государственной власти — Съездом советов СССР. А многоступенчатые выборы делегатов на этот съезд по существу контролировали руководители республик. Однако еще осенью 1934 года стали раздаваться голоса о необходимости сделать выборы в стране более демократичными, так что Сталину и его окружению оставалось только возглавить и направить в нужное русло процесс избирательных перемен.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Избирается трехстепенным голосованием»

Уже 10 января 1935 года один из ближайших соратников Сталина в то время — секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе — представил генеральному секретарю ЦК ВКП(б) записку с описанием существующей системы выборов и предложениями по ее изменению.

Прямо, но не тайно советские люди голосовали только на первом этапе:

«Основные (первичные) органы советской власти — городские и сельские Советы,— писал Енукидзе,— избираются прямым и открытым голосованием избирателей на их общих собраниях, которые организуются: в городах — на предприятиях и в цехах, в учреждениях, красноармейских частях и учебных заведениях; в сельских местностях — по селениям, совхозам, МТС и промышленным предприятиям. Все категории избирателей, участвующие в собраниях, имеют при выборах одинаковые права (в стране, правда, насчитывалось, только по официальным данным, более 2 млн "лишенцев" — лишенных избирательных прав.— "История")».

Но выборы даже районных исполнительных комитетов были, как констатировал Енукидзе, непрямыми и многоступенчатыми:

«Райисполком избирается по действующему законодательству трехстепенным голосованием (собрание избирателей выбирает депутатов в городской и сельский Совет (1), который посылает своих представителей на районный съезд (2) и лишь этот последний избирает (3) райисполком)».

Та же многоступенчатость наблюдалась и на выборах регионального уровня:

«Краевые и областные исполнительные комитеты — на краевых и областных съездах Советов, образующихся из представителей районных съездов, горсоветов, фабрик и заводов, расположенных вне городской черты».

Четырехступенчатыми были выборы в ЦИК республик, пятиступенчатыми — в ЦИК СССР. При этом, как следовало из доклада Енукидзе, основная регулирующая результаты выборов роль принадлежала партийным и исполнительным властям соответствующего уровня.

Во изменение существующей системы секретарь ЦИК СССР предлагал ввести прямые выборы депутатов всех уровней по заранее подготовленным спискам.

«Для избрания органа власти каждой ступени устанавливается отдельный список, имеющий свой постоянный номер.

Именно:

• по списку №1 избираются члены городского Совета в городах и члены сельского Совета в сельских местностях;
• по списку №2 избираются члены райисполкома;
• по списку №3 избираются члены краевого и областного исполкомов, а также члены ЦИК автономных республик и исполкомов автономных областей;
• по списку №4 избираются члены ЦИК союзной республики;
• по списку №5 избираются члены ЦИК Союза ССР».

Однако у плана Енукидзе был один существенный недостаток. Он предлагал голосовать по спискам, как и прежде,— открыто на собраниях, что было чревато неприятностями при ухудшении экономической ситуации. Ведь озлобленные избиратели, преодолев страх, могли просто проголосовать против всех списков. Но главное, для доработки проекта и прохождения всех необходимых процедур для внесения изменений в конституцию на VII Всесоюзном съезде советов, открывавшемся в начале февраля 1935 года, времени уже не было. Поэтому 30 января 1935 года Политбюро решило:

«1. Созвать 1 февраля в 3 часа дня Пленум ЦК ВКП(б) и принять решение о необходимых изменениях в конституции Союза ССР.

2. Поручить одному из членов Политбюро ЦК ВКП(б) (например, т. Молотову) выступить на VII съезде Советов от имени ЦК ВКП(б) с мотивированным предложением:

а) одобрить решение ЦК ВКП(б) об изменениях в конституции Союза ССР,

б) поручить ЦИК Союза ССР создать Конституционную комиссию для выработки соответствующих поправок к конституции с тем, чтобы одна из сессий ЦИК Союза ССР утвердила исправленный текст конституции, а будущие выборы органов власти производились на основе новой избирательной системы».

Но Сталин, как опытный политик, оставил себе пространство для маневра и в принятом 1 февраля 1935 года на пленуме ЦК ВКП(б) решении говорилось, что изменения в основной закон должны включать «уточнения социально-экономической основы конституции в смысле приведения конституции в соответствие с нынешним соотношением классовых сил в СССР (создание новой социалистической индустрии, разгром кулачества, победа колхозного строя, утверждение социалистической собственности как основы советского общества и т. п.)».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Предполагается легализация союза беспартийных»

6 февраля 1935 года, во время доклада на съезде, председатель Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотов подчеркнул, что изменение избирательной системы — это не только введение прямых выборов, но и восстановление справедливости по отношению к крестьянству:

«Советской конституцией установлены известные преимущества за рабочими, по сравнению с трудящимися деревни, при выборах советских органов. Это видно хотя бы из того, что на съезды Советов союзных республик и на съезд Советов Союза ССР представители городских Советов избираются из расчета один делегат на 25 тысяч избирателей, а от съездов Советов, где преобладают крестьяне,— один делегат на 125 тысяч жителей…

Эти преимущества в пользу рабочих были введены тогда, когда крестьяне еще целиком были мелкими собственниками и в деревне еще было велико влияние кулачества… С тех пор как писалась советская конституция, положение коренным образом изменилось».

Кроме того, доклад Молотова показывал, что Сталин определился с формой голосования:

«Замена открытых выборов закрытыми будет одной из важнейших форм проверки прочности и серьезности этой связи Советов с трудящимися.

Этот метод выборов поможет быстрее вскрыть некоторые слабые участки в нашей работе».

Съезд одобрил изменения избирательной системы и, как и было предложено, обязал ЦИК СССР избрать Конституционную комиссию, главой которой стал Сталин.

По сути, работа комиссии должна была свестись к формальному одобрению уже практически готовой обновленной избирательной системы, в которой влияние местных и республиканских органов власти при выборе высшего законодательного органа страны сводилось к минимуму. Ведь кандидатов в депутаты утверждали в ЦК, и устанавливалась пропорция — из 500 кандидатов 400 предлагались региональными и республиканскими властями, а 100 — центральными органами власти.

Но 7 июля 1935 года собравшимся членам Конституционной комиссии вместо быстрого одобрения готовых поправок неожиданно предложили составить план работ по коренному пересмотру советской конституции, чтобы сделать ее самой демократической в мире. Группам специалистов поручили найти, перевести и изучить абсолютно все существующие основные законы. Было создано 12 подкомиссий по всем вопросам, которые собирались отразить в новой конституции,— от внешних дел и обороны до труда и народного образования.

В число членов подкомиссий включили большинство видных в прошлом и настоящем руководителей партии и государства. Подкомиссией по избирательной системе руководил бывший член ЦК и Исполкома Коминтерна К. Б. Радек. Сводящую все предложения воедино правовую подкомиссию возглавил главный редактор «Известий» и бывший член Политбюро Н. И. Бухарин. А редакционную подкомиссию, готовившую окончательный текст конституции,— сам Сталин.

Между давними оппонентами немедленно возобновились споры по самым разнообразным вопросам. Бухарин счел, что «самая демократическая» — это не образ, а руководство к действию. А потому предлагал сделать выборными и судей всех уровней, чтобы обеспечить независимость судов. Сталин перечеркнул его записку с этим и другими предложениями двумя жирными чертами.

Бухарин предлагал альтернативные выборы и создание, пусть и не вполне полноценной двухпартийной системы. Позднее, выехав в феврале 1936 года в командировку за границу для покупки архива Карла Маркса, Бухарин встретился со старым знакомым — с высланным в 1921 году из советской России и жившим во Франции историком революции Б. И. Николаевским, который вспоминал:

«Бухарин в 1936 г. мне рассказал, что конституцию писал он с Радеком. В числе деталей на мой вопрос сказал, что предполагается легализация союза беспартийных для того, чтобы были другие списки, и что во главе них должны были встать Горький, Павлов, Карпинский, Бах и др. академики. К сожалению, прибавил Бухарин, Павлов и Карпинский умерли. Вскоре умер и Горький».

Это можно было бы счесть выдумкой эмигранта. Но Горького в зарубежных изданиях называли возможным руководителем второй советской партии — партии интеллигенции. А иллюзию, что выборы в СССР могут быть альтернативными, развивал и поддерживал сам Сталин. 1 марта 1936 года, беседуя с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Р. Говардом он сказал:

«Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая может быть в этих условиях избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни».

Но конституция в итоге была не бухаринско-радековской, а реально сталинской. Вождь правил буквально все, причем с удивительным мастерством оставлял текст конституции демократическим по форме, но не по сути. К примеру, ст. 10 проекта основного закона гласила:

«Личная собственность граждан на их трудовые доходы и сбережения, на жилой дом и подсобное домашнее хозяйство, на предметы домашнего обихода, на предметы личного потребления охраняются законом».

Сталин вместо слов «личная собственность» вписал «право личной собственности», что открывало самые широкие возможности для изменения трактовки.

1 июня 1936 года Сталин выступил с докладом о новой конституции на пленуме ЦК ВКП(б), а вскоре ее проект опубликовали в печати для всенародного обсуждения. Сказать, что заинтересованные читатели были удивлены, значило ничего не сказать.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Свобода слова у нас будет только на бумаге»

20 июня 1936 года глава латвийской миссии в СССР Р. Лиепиньш докладывал исполняющему обязанности министра иностранных дел Латвии Л. Экису:

«Что касается политических прав граждан, то еще в конституции 1923 года можем найти схожие декларации о неприкосновенности личности, свободе собраний, слова, печати и т. д. Только, к сожалению, на практике Совдепии из этого ничего не осталось и немыслимо, чтобы впредь вещи могли бы радикально измениться. По существующим правилам ГПУ не имеет права никого более 2 месяцев держать в заключении. Условие, подходя формально, чрезвычайно ригористично: в каждом случае дальнейшего пребывания под стражей необходимо согласие президиума ГПУ. В действительности дело решается намного проще, так что чиновникам ГПУ остается только вписать имя арестованного, и дело считается формально устроенным. Новый проект предусматривает, что никто не может быть арестован, кроме как по решению суда или с согласия прокурора. Какая гарантия, что в дальнейшем старый метод не будет восстановлен и что у каждого полицейского в кармане не будет блокнота с отпечатанными ордерами прокурора?

Кроме того, нельзя упустить из вида, что сами суд и прокуратура также по новой конституции даже внешне не будут независимы, хотя и 112-я статья торжественно декларирует противоположное. Дело в том, что судей и впредь будут выбирать исполнительные комитеты на время 3–5 лет.

Можно представить, насколько независимо в таких обстоятельствах будут чувствовать себя советские судьи!

Также избирательное право, хотя сами выборы предусматриваются всеобщими, прямыми, равными и тайными, остается на бумаге, ибо для избирателя ведь не будет большого значения, войдет ли в ЦИК коммунист Петерис или коммунист Янис, ибо невозможно вообразить, чтобы на выборы смог бы выйти какой-то другой список кандидатов, за исключением апробированного ГПУ, т. е. коммунистического».

Латвийский дипломат отметил и еще одну примечательную деталь нового советского основного закона:

«Дальнейшее впечатление от чтения проекта таково, что вроде бы власть в Союзе новой конституцией будет еще более децентрализована. В ведении Союза как такового в дальнейшем предусматривается оставить только оборону государства, иностранные дела, внешнюю торговлю, сообщения, связь (почту, телеграф и телефон), водный транспорт и тяжелую промышленность.

Но это лишь трюк, ибо также пищевая, легкая и лесная промышленность, земледелие, совхозы и внутренние дела в дальнейшем фактически остаются централизованными, хотя и под названием объединенных союзно-республиканских комиссариатов. Эту разницу в названиях не каждый отметит, и потому у не знающих ситуацию останется впечатление при чтении новой конституции, что вроде бы власть децентрализуется. Единственное отличие между Всесоюзным комиссариатом и объединенным республиканским в том, что первые состоят только при правительстве Союза в Москве, в свою очередь, последние устроены также в отдельных республиках, и только управление этих локальных комиссариатов находится в Москве.

То, что, по сути, нет разницы между одними и другими, показывает недавняя реорганизация комиссариата финансов.

Все решения в финансовой области принадлежат Москве».

Анализ Лиепиньша можно было бы счесть злопыхательством бывшего подданного Российской Империи. Но советские граждане, как докладывал руководителям страны НКВД СССР, в ходе обсуждения проекта конституции говорили почти то же самое. К примеру, 29 октября 1936 года УНКВД по Горьковскому краю сообщало:

«В с. Сосновском Спасского района, выступив на отчетном собрании в порядке обсуждения проекта новой Конституции, колхозник Червяков заявил: "Разницы между старой и новой Конституцией нет никакой. И та и другая зажимают крестьян в невыносимые тиски"».

«На собрании членов колхоза "Равенство" Гришкинского сельсовета,— говорилось в докладе УНКВД по Ленинградской области от 11 ноября 1936 года,— при обсуждении проекта Конституции выступили колхозники Степановы Егор и Роман, заявившие: "С крестьянами большевики не считаются. Выбирай хоть кого угодно, а большевики все равно сделают по-своему. Свобода слова у нас будет только на бумаге. Это ловушка, если скажешь что-либо лишнее, так за это посадят в тюрьму". Пред. колхоза "Идея" Кожинского сельсовета Облаков на собрании говорил: "Никакого улучшения в нашей жизни нет. Жить так плохо, что ничего не остается делать, как бросить все и уходить куда глаза глядят". Член колхоза "Лохта" Чироковского сельсовета Упаков заявил: "Свобод у нас нет и не будет. В СССР нет свободного труда, а есть труд принудительный. Колхозников в принудительном порядке направляют на лесозаготовки, силой заставляют работать в колхозе и дают непосильные задания"».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Не могут оправдать своего назначения»

4 декабря 1936 года на пленуме ЦК ВКП(б) проект конституции был утвержден, а на следующий день, 5 декабря новый основной закон торжественно, с бурными и продолжительными аплодисментами одобрили и ввели в действие делегаты VIII Всесоюзного съезда советов. Торжественные речи продолжались и на следующий день. И ведь действительно, у вождя был прекрасный повод для радости — все пути для его возможного законного смещения были перекрыты.

Мало того, экономическая и политическая самостоятельность национальных республик была значительно снижена. С помощью новой конституции позднее были ликвидированы и национальные части РККА. В постановлении ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР, утвержденном Политбюро 7 марта 1938 года, говорилось:

«Сыграв свою положительную роль в годы Гражданской войны, национальные формирования в настоящее время не могут оправдать своего назначения.

Рабоче-крестьянская Красная армия и Военно-морской флот являются вооруженными силами Советского Союза, призванными защищать государство в целом на всем протяжении его сухопутных и морских границ. Поэтому формирование вооруженных сил должно и может строиться только на общих для всех народов Союза основаниях, которыми являются: всеобщая воинская повинность (ст. 132 Конституции СССР) и экстерриториальность формирований воинских частей».

А на первых выборах по новой конституции победил утвержденный свыше нерушимый блок коммунистов и беспартийных, и новые депутаты Верховного совета СССР прекрасно осознавали, что их единственная задача — единодушное одобрение решений вождя.

Но всего этого можно было добиться, не прикладывая колоссальных усилий, не занимаясь изучением буржуазных конституций и не разыгрывая грандиозное действо с созданием «самой демократической в мире» конституции, которую недобитые остряки называли «самой лицемерной». Ведь сразу после принятия новой конституции права и свободы граждан стали попирать совершенно по-старому.

Цель, на достижение которой было потрачено столько усилий, стала очевидной уже вскоре после утверждения сталинской конституции. На пленуме ЦК, продолжившем работу 7 декабря 1936 года, Бухарина обвинили во всех смертных грехах. Радека к тому времени уже давно арестовали. Ведь вся работа над проектом основного закона, не только над текстом, но и в ходе его обсуждения и принятия, стала всесоюзной глобальной проверкой на верность вождю. Возможно, более масштабной, чем проводившиеся прежде, и более зрелищной, чем организованные позднее.

Евгений Жирнов