На прошедшей неделе глава Чечни Рамзан Кадыров выделил по 50 тыс. руб. на выкуп 207 будущих жен женихами, испытывающими трудности из-за ситуации с коронавирусом. “Ъ” изучил, кто, сколько и как платил раньше за невест.
Фото: Getty Images
Фото: Getty Images
Маленьких свадеб не бывает
50 тыс. руб.— скорее, символическая сумма. Это в 1,7 раза больше средней месячной зарплаты по Чечне и всему Северо-Кавказскому федеральному округу (28,9 тыс. и 29,8 тыс. руб. соответственно), но в общих расходах на бракосочетание существенного значения не имеет.
«Маленьких чеченских свадеб не бывает в принципе, средний бюджет 4–6 млн руб.»,— объяснял в 2016 году глава Союза чеченской молодежи Рустам Тапаев. В Москве на тот момент средняя стоимость мероприятия оценивалась 2–3 млн руб.
Фото: Коммерсантъ / Магомед Чабаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Магомед Чабаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Магомед Чабаев / купить фото
Выкуп, как пояснил помощник муфтия Чечни Ибрагим Матиев, стоит считать подарком невесте на ее нужды к свадьбе: «Выдать замуж дочку недешево — купить платье, украшения, собрать сундук с приданым: одеждой, обувью. Поэтому жених дарит деньги родственникам невесты. Чтобы никому не было обидно, что за одну девушку дали больше, а за другую меньше, ДУМ ЧР установил единую цену».
О том, что такой формальный выкуп лишь незначительная часть расходов со стороны семей молодых, можно судить по комплексным описаниям современных традиций на Кавказе.
Вот данные из работы сотрудницы Дагестанского научного центра РАН Патимат Магомедовой «Свадьба в с. Маали как социальное действие в контексте особенностей социальных отношений в дагестанском горско-сельском социуме»:
«В 60-е годы более состоятельные начали давать стеклянную посуду, стеклянные банки для заготовок, ватные матрасы, постельное белье, шкаф для посуды, отрезы ткани, гоцатлинские тазики (бахул). А сейчас сторона невесты полностью обставляет квартиру или дом дорогостоящей мебелью; к примеру, спальня стоимостью в 200–300 тыс. руб. считается дешевой».
«Если в некоторых дагестанских селах 500 тыс. на подарки невесте считаются верхним пределом, то у маалинцев эта цифра дошла до миллиона и более. В приданое девушке начали давать квартиру (практика, характерная в других обществах для стороны жениха), причем квартиру покупали задолго до сватовства, с целью приманить более состоятельных сватов».
Как результат, в 2010–2013 годах маалинцами было взято около 300 сельскохозяйственных кредитов исключительно на свадебные расходы. В итоге духовенство ограничило траты на исполнение ряда свадебных традиций. Решение поддержали депутаты сельского собрания.
Подвергать штрафам родителей
Борьба с непомерными для небогатых семей тратами на брак ведется на Кавказе не первое столетие. Еще в конце XIX века предпринимались попытки ограничить размер выкупа 100–200 руб. На современные деньги это около 65–130 тыс. руб.
Так «расценки» описывались журналом «Этнографическое обозрение» в 1890 году:
«В 1866 году во Владикавказе представители трех сословий Северной Осетии установили единый размер выкупа-калыма — 200 руб., в 1879 г. депутаты ингушей общественным приговором назначили максимальную норму калыма в 105 р., а равно определили размеры свадебных угощений и постановили подвергать штрафам родителей невесты, принявших по уплате калыма какие бы то ни было подарки. В Осетии таугарцы платят родителям невесты только 100 р., а другие 100 р. родители, согласно постановлению шариата, записывают в пользу невесты в накях (брачный контракт), чтобы в случае развода она могла получить эти деньги в свою полную собственность. Другие осетины-мусульмане записывают в накях только 50 р., у осетин же христиан родители до сих пор берут весь выкуп в свою пользу. У дагестанских горцев, лезгин, салатавцев, андийцев, койсобулинцев, дидойцев и др. К. или совершенно пал, будучи заменен кебин-хакком, то есть брачным договором, которым жених обеспечивает невесту на случай своей смерти или развода, или же дошел до минимальной цифры (20 фн. пшеницы, 1 р. денег и т. п.), при которой акт платежа К. имеет уже скорее характер символического обряда»
Выкуп необязательно платился деньгами, писал кавказовед и общественный деятель Башир Далгат:
«У ингушей плата невесте (у татар калым) состояла из 18 коров: первые 9 коров, отдаваемые сперва (раньше), называются "ехым", т. е. угощение; а вторые 9 коров называются "урду"; в последнее время, лет 12 тому назад, по определению русской администрации, разрешается платить калым, вместо коров, 105 рублей, называемых также "урду"… Калым уплачивается и сразу, и посрочно,— кто как в состоянии (коровами платили 2 раза по 9 штук в течение 1–2 лет). Калым всецело принадлежит невесте, а не ее родителям».
Подробнее о том, как уплачивали калым в последние годы имперской России и как с ним боролись при советской власти, читайте здесь.
Кладка против приданого
Выкуп невесты практиковался у древних славян, но с течением времени превратился, скорее, в увеселительный обряд. Как писал в 1891 году журнал «Этнографическое обозрение», к концу XIX века выкуп сохранялся в полной мере лишь в восточных губерниях Малороссии под именем кладки, запроса, настола, столовых денег, поневестных.
Михаил Шолохов в романе «Тихий Дон» описывает этот обычай у казаков:
«Кладка ваша чересчур очень дюже непереносимая для меня! Ты вздумай, дорогой сват, вздумай, как ты меня желаешь обидеть: гетры с калошами — раз, шуба донская — два, две платьи шерстяных — три, платок шелковый — четыре. Ить это разор-ре-нья!.. Нам, чтоб справить для твоей, а теперя оно все одно и моей дочери… для моей и твоей дочери такую кладку… опять же гетры с калошами и шуба донская… нам надо скотиняку с базу согнать и продать»
В Центральной России утвердился противоположный подход. Материальных благ ждали не от жениха, а от невесты. Вернее, от ее родителей.
Подробные описания приданого можно встретить в сговорных записях, куда вносились условия свадебного договора:
«Да платья: шуба объеринья червнетия на лисьем лапчетом мехе, пуговицы серебреные, возолочены; <…> да кокошник низанной, да ларец с казною. Да посуды серебреной: братина серебреныя, да две чары медвяныя серебренные вызолочены, да два стакана серебряныя <…> Да мне ж по разделу с племянницей досталось лошадей мерин саврас, да два мерина серых, да два жеребенка нагайских кобыл да две кобылицы гнеда да чюбара» (Сговорная запись 1686 года о замужестве и приданом за девицей Анной Семеновной Лопатиной).
Размер и содержание подарка не регламентировались, и «сия дача приданого всегда зависела от воли родителей и от согласия тех людей, за коих дочери их выдаются», писал в 1811 году преподаватель Московского университета Захарий Горюшкин. Так, в конце XVIII века каждой из пяти своих дочерей Алексей Турчанинов — богатейший владелец медных рудников и металлургических заводов — назначил в приданое кроме сундуков с бельем и одеждой по 1000 крепостных крестьян, 17 пудов «деланого» серебра, 20 фунтов золота, бриллиантов и жемчуга на значительную сумму и образа в окладах с драгоценными камнями.
Для девушек из бедных семей или совсем без семьи такой уклад значительно усложнял перспективы на удачный брак.
«Посудите, что могут сделать тридцать-сорок рублей хотя в первоначальном обзаведении хозяйством новобрачной? Приданое, хотя назначено и самым уставом, но что это за приданое — это, скорее, насмешка над бедностью»,— возмущался в 1862 году по этому поводу экономист Александр Ушаков.
Подробнее о том, что и кому полагалось в приданое в дореволюционной России, читайте здесь.
Не моги жениться без приданого
Вмешательство суровых экономических и бытовых реалий в романтические отношения неоднократно высмеивалось в русской литературе.
«Ведь я с тех пор в законный, как говорится, брак вступить успел… Как же… Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Баба, должен я вам сказать, злая, да благо спит целый день» (Иван Тургенев, «Записки охотника»; 1847–1851 годы).
«Что такое "жаль", этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты; я женюсь на девушке очень богатой, беру в приданое золотые прииски» (Александр Островский, «Бесприданница»; 1879 год).
«А Колбасников зол теперь у нас на всех, как зеленый осел. Ты, Илюша, слышал, он ведь женился, взял у Михайловых приданого тысячу рублей, а невеста рыловорот первой руки и последней степени» (Федор Достоевский, «Братья Карамазовы»; 1880 год).
«Живет восторгами. Сын очень богатого отца, который что-то продает за границу. Дядя у него — член Думы. Они оба с Пыльниковым восторгами живут. Пыльников недавно привез из провинции жену, косую на правый глаз, и двадцать пять тысяч приданого» (Максим Горький, «Жизнь Клима Самгина»; 1927 год).
Наиболее четко и емко разложил материальный вопрос в своем «Руководстве для желающих жениться» Антон Чехов в 1885 году:
«Не моги жениться без приданого. Жениться без приданого все равно что мед без ложки, Шмуль без пейсов, сапоги без подошв. Любовь сама по себе, приданое само по себе. Запрашивай сразу 200 000. Ошеломив цифрой, начинай торговаться, ломаться, канителить. Приданое бери обязательно до свадьбы. Не принимай векселей, купонов, акций и каждую сторублевку ощупай, обнюхай и осмотри на свет, ибо нередки случаи, когда родители дают за своими дочерями фальшивые деньги. Кроме денег, выторгуй себе побольше вещей. Жена, даже плохая, должна принести с собою: a) побольше мебели и рояль; b) одну перину на лебяжьем пуху и три одеяла: шелковое, шерстяное и бумажное; <…> Все это сам осмотри, сочти, и чего недостанет, немедленно потребуй. <…> f) вместо платьев, фасон коих скоро меняется, требуй материи в штуках; g) без столового серебра не женись».
«Прием приданного в купеческой семье по росписи», Василий Пукирев
Фото: Wikipedia.org
«Прием приданного в купеческой семье по росписи», Василий Пукирев
Фото: Wikipedia.org
Входить в долги для ее тряпок
Известны прецеденты, когда приданое фактически становилось выкупом. Показательна история Александра Пушкина. Его переговоры с семьей Натальи Гончаровой длились около года и завершились тем, что наличные на приданое изыскал сам жених.
«Через несколько дней я женюсь: и представляю тебе хозяйственный отчет: заложил я моих 200 душ, взял 38 000 — и вот им распределение: 11 000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь ее была с приданым — пиши пропало... Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния — я в состоянии, но входить в долги для ее тряпок — я не в состоянии. Но я упрям и должен был настоять по крайней мере на свадьбе. Делать нечего: придется печатать мои повести» (из письма Петру Плетневу, 1831 год).
Считается, что долг Пушкину Гончаровы не вернули.