Подстройка экономики России под эпидемические условия активно шла уже в мае 2020 года, быстрому восстановлению ее мешают как сохранение ограничений экономической активности, так и вторичные эффекты — сбои в логистике, неравномерность спада в разных отраслях, изменение структуры потребления. Это основные выводы аналитиков Банка России в экономическом обзоре за апрель-май. В целом они констатируют, что спад в России будет менее глубок, чем в странах ОЭСР,— но восстановление, исходя из их логики, вряд ли будет быстрым.
Новые привычки потребителей, возникшие под влиянием самоизоляционной кампании, имеют шанс закрепиться в экономическом поведении
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Новые привычки потребителей, возникшие под влиянием самоизоляционной кампании, имеют шанс закрепиться в экономическом поведении
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Обзор Банка России «О чем говорят тренды» по апрельско-майским данным предсказуемо посвящен картине распространения в экономике влияния эпидемии, процессу адаптации экономики к последствиям тройного шока (нефтяного, сокращения спроса из-за режима «самоизоляции» и снижения доходов потребителей и сокращения предложения из-за ограничений экономической активности). Это первая подробная общеэкономическая оценка процесса ЦБ («Обзор финансовой стабильности» Банка России на прошлой неделе имел схожую тематику, но концентрировался в основном на финсекторе), причем из него очевидно, как значительно расширилось информационное поле. «Коронавирусный» кризис стал первым крупным спадом в экономике РФ, который можно анализировать столь детально и в разных аспектах (в том числе на данных частных компаний) фактически в режиме реального времени: ни кризис 2008–2009 годов, ни переход ЦБ к режиму инфляционного таргетирования в 2014 году на фоне девальвации рубля и обвала нефтяных цен, ни тем более кризис 1998 года так подробно анализировать было невозможно.
Общие выводы аналитиков ЦБ таковы: пик первичного эффекта эпидемии и ограничений экономической активности пришелся на первую неделю апреля 2020 года, признаки адаптации к новым условиям были видны в начале мая, в конце мая в преддверии снятия части ограничений (за пределами Москвы и наиболее пострадавших регионов РФ) были очевидны попытки экономики в целом ускоренно выйти из кризиса.
В силу меньшей доли сервисного сектора и услуг в экономике РФ спад в ней будет в итоге ниже, чем в странах ОЭСР, как и всплеск безработицы — но вторичные эффекты от происходящего и сохранение части ограничений не дадут ей восстанавливаться достаточно быстро.
Причины, по которым не следует ожидать V-образного восстановления экономики РФ (сама по себе экономическая теория предполагает именно это — непосредственные потери от пандемии в экономике невелики, масштаб потерь собственников и домохозяйств не таков, чтобы вызвать крупную волну банкротств, причин для невосстановления спроса нет), ЦБ почти не обсуждает прямо — хотя они, по существу, перечисляются. В первую очередь, это обвал экспортных цен на нефть и доходов экономики от них, а также то, что в Банке России называют «вторичными эффектами / факторами» — деловая активность остается низкой, поскольку шоки спроса и предложения распространяются по производственным цепочкам медленно. Наконец, административные ограничения на работу предприятий в мае сохранялись — при этом часть данных ЦБ говорит о том, что во второй половине мая 2020 года активность в ряде секторов, ориентирующихся в том числе на конечное потребление, значимо выросла — но будущие ограничения в рамках сделки ОПЕК+ в сильно завязанной на нефтегазодобычу экономике будут ограничивать и рост промпроизводства.
Неравномерность спада и восстановления демонстрируется ЦБ в том числе на примере апрельских результатов в обработке: спад превысил 8% в апреле к марту, и в нем 1,33 п. п.— это спад в автопроме, 1,3 п. п.— в производстве электроники, 0,7 п. п.— в индустрии стройматериалов, по 0,6 п. п.— в металлообработке, нефтепереработке и металлургии. ЦБ констатирует, что это определяет будущее сокращение инвестиций, поскольку более других сокращался выпуск в инвестиционных отраслях, меньше — в отраслях конечного потребления.
Данные по безработице, увеличившейся в апреле на 0,8 млн человек, в целом считаются Банком России менее надежными, чем ранее: косвенные данные показывают в том числе рост скрытой безработицы, а масштаб снижения фонда заработных плат (в экономике РФ механизм «подстройки» рынка под новые условия связан не столько с увольнениями, сколько с сокращением переменной части оплаты труда) не так велик, как ожидалось.
ЦБ не обсуждает вопросы абсорбции шока в «сером / теневом» секторе, между тем, кажется, он вполне может стать одним из главных пострадавших от коронавирусной пандемии и одновременно демпфером потерь в экономике.
Кроме того, ЦБ ставит перспективы восстановления в зависимость от изменений структуры и предпочтений потребления после спада, отмечая признаки резкого вынужденного роста нормы сбережений на фоне закрытой в апреле и частично в мае непродовольственной розницы: в апреле прирост средств физлиц в банках и наличных вне ЦБ составил 940 млрд руб. Изменения предпочтений домохозяйств и на рынке кредита с июня во многом зависят от новых привычек потребителей, приобретенных ими на карантине: они могут стать постоянно действующим структурным фактором, хотя пока никто не берется сказать, насколько он значим.