Вчера во Франции была оформлена смена власти — стал известен состав нового кабинета министров. Один из самых популярных политиков во Франции, бывший председатель Европарламента Симон Вейль (Simone Veil) стал министром здоровья и по социальным и городским вопросам; как и предполагалось (см. Ъ от 30 марта), министрами стали голлисты Шарль Паска (внутренних дел) и Ален Жюпп (иностранных дел), член Союза за демократическую Францию Франсуа Байру (образования), член Республиканской партии Жерар Лонгэ (индустрии, связи и внешней торговли). Неожиданностью следует признать назначение Франсуа Леотара (кандидата в президенты от Республиканской партии) на пост министра обороны.
Оценивая состав кабинета, можно сказать, что голлисты уже начали поступаться своими обещаниями. Прежде всего это касается пропорциональности в заполнении кабинета: члены Союза за демократическую Францию (UDF) получили всего пять мест мест в правительстве — значительно меньше половины (в то время как было обещано поделить места "почти пополам") и столько же, сколько Республиканская партия, внесшая куда меньший вклад в общую победу. Пока разногласий по этому поводу не наблюдается, но, как считают местные политические обозреватели, при первом же кризисе UDF напомнит голлистам о невыполненном обещании.
Джулиано Амато подал в отставку. Это событие, правда, больше печальное, нежели неожиданное. Пока президент Оскар Луиджи Скальфаро будет искать подходящего кандидата на пост премьер-министра для формирования нового правительства, Амато будет работать в качестве исполняющего обязанности министра финансов, поскольку министр финансов его кабинета Франко Ревлиджо был вынужден подать во вторник вечером в отставку — его имя тоже оказалось связанным с коррупционным скандалом. Отставка Ревлиджо стала последним пером, сломавшим спину верблюда — казавшийся очень выносливым политиком Амато на сей раз не устоял и заявил Скальфаро о своей отставке. Главный кандидат на пост временного (так как вскоре пройдет всенародное голосование по внесению изменений в конституцию и одновременно досрочные выборы) премьера — Джорджо Наполитано, член Демократической левой партии Италии, бывшей Коммунистической партии. Таким образом, Италия может стать, видимо, первой в истории страной, где коммунисты (хотя и бывшие) придут к власти мирным путем — возможность, которая вполне предусматривалась всесильным учением.
А вот правительству Бельгии (в этой стране кабинеты министров меняются почти так же часто, как и в Италии) уже удалось договориться и между собой, и с королем Бодуэном, и, как полагают здесь, удастся договориться с парламентом. Премьер-министр Жан-Люк Деэн (Jean-Luc Dehaene) согласовал бюджет на 1993-1994 год, бывший предметом жарких споров и едва не стоивший ему кресла премьера, и сегодня представит его благосклонному вниманию бельгийского парламента.
И в заключение — о двух вчерашних неприятностях.
По прежнему непримиримы боснийские сербы, не желающие подтвердить свое участие в реализации плана Вэнса--Оуэна по мирному урегулированию в Югославии. Закончилась неделя, на которую было отсрочено принятие Советом безопасности ООН резолюции по положению в Боснии. Если эта резолюция (в ней оговариваются жесткие меры по обеспечению над Боснией зоны, закрытой для полетов) будет принята, то у ООН будут развязаны руки для осуществления военной операции. Последнюю попытку уговорить сербов предпринял специальный представитель президента России Виталий Чуркин, который встретился вчера с президентом Сербии Слободаном Милошевичем и лидером боснийских сербов Радованом Караджичем.
Столь же непримирима и КНДР, не желающая допускать никаких наблюдателей на свою территорию, где, как полагают в венском Агентстве по атомной энергии, производятся делящиеся материалы в военных целях. Дипломат из северокорейской миссии в Вене подтвердил, что руководство его страны не изменит своей позиции. Правда, знаменитый эксперт журнала JANE`S DEFENCE WEEKLY по ядерным вооружениям Пол Бивер успокоил общественность, заметив, что хотя в КНДР, по его данным, есть по меньшей мере четыре (а то и шесть) лабораторий по производству ядерного оружия, но технологический максимум, на который сейчас может рассчитывать Северная Корея — это взорвать самое себя.