Корреспондент “Ъ” Ангелина Галанина в мае провела эксперимент по проникновению из Москвы в «закрытые на карантин» регионы юга России. 16 мая в 15:00 она покинула столицу на машине, в которой находилась семья из четырех взрослых, ребенка пяти лет и декоративного кролика. Маршрут пролегал по федеральной трассе «Дон», конечный пункт — Кисловодск. Эксперимент показал, что карантинные ограничения очень способствуют транзитному движению даже через те регионы, которые вводили системы пропусков: проверок почти нет, как и машин на трассе. Несмотря на продолжающийся рост числа заболевших в стране, встречные и местные жители по-прежнему выражают скепсис по поводу эпидемии и опознают москвичей по маскам.
Фото: Василий Дерюгин, Коммерсантъ
Фото: Василий Дерюгин, Коммерсантъ
Еще 17 апреля на въездах в Тульскую область были установлены круглосуточные посты ГИБДД. С 30 апреля на въезд и выезд в регион действует пропускной режим. Все, кто пересекает границу, должны иметь кроме пропуска документ, удостоверяющий личность. Правила действуют и для тех, кто проезжает регион транзитом. Кроме того, на КПП водителям и пассажирам должны измерять температуру. На территории Липецкой области пропускной режим с 13 мая приостановили, как и самоизоляцию для местных жителей: обязательной она осталась только для приезжих из неблагополучных по коронавирусной инфекции регионов (Москвы, Подмосковья, Санкт-Петербурга, Ленинградской области), жителей старше 65 лет, а также попадающих в группу риска из-за хронических заболеваний. Транзитный транспорт не останавливают.
В Воронежской области с 31 марта действует режим всеобщей самоизоляции, но административные границы региона не закрыты. С 23 апреля для въезда и передвижения по Ростову-на-Дону действует пропускной режим, на въезде в город и другие населенные пункты дежурят контрольные посты, проверяющие обоснованность передвижения по региону. Ограничительные меры не распространяются на граждан, осуществляющих транзитный проезд через область.
В Краснодарском крае с 5 апреля были отменены «синие» пропуска, которые ранее выдавались для транзитного транспорта. С 23 мая пропускной режим отменен во всех населенных пунктах. До 6 июня продлены ограничения на передвижение между муниципалитетами, въезд в край для приезжих из других регионов, а также пропускной режим с Адыгеей. В Ставропольском крае административные границы не закрыты, но ужесточен контроль на въезде в Кисловодск.
Выезжая из Москвы, мы располагали лишь весьма приблизительными данными о том, в каких именно регионах по маршруту следования могут понадобиться пропуска. Для чистоты эксперимента никаких специальных справок, разрешающих проезд, никто не брал, региональных пропусков не оформляли.
«Ладно, у меня вопросов нет»
— Наркотики? — с надеждой спросил старший лейтенант.
— Не-е-ет,— муж помотал головой для убедительности.
— Раньше не употребляли?
— Никогда!
— Травматы, ножи, газовые баллончики?
— Не имеем.
— Хорошо, откройте водительскую дверь, я посмотрю. Сигареты курите?
— Нет.
— Ладно, у меня вопросов нет,— бросил полицейский тоном университетского экзаменатора.
— У меня тоже,— отозвался его коллега с капитанскими погонами, до этого обошедший вокруг машины.— Сейчас вон к той белой палатке подъезжайте, там дают пропуска. Всего доброго!
Этот разговор произошел на границе Ростовской области и Краснодарского края. Попасть на Кубань можно только обладателям спецпропусков, но получить их могут все, кто заходит в клеенчатый шатер после беседы с полицейскими.
В шатре за столами борются со сном сотрудники МЧС без перчаток и масок, но в форме.
Они записывают номер машины и фамилию водителя, просят расписаться в альбоме и выдают спецпропуск — после этого путь в Краснодарский край открыт. Больше этот пропуск нигде не пригодится.
Тихий «Дон»
Отправиться в рискованное путешествие на автомобиле нас побудил здоровый авантюризм и обоснованные сомнения в безопасности передвижения самолетом. За время самоизоляции это была уже вторая поездка в Кисловодск. 27 марта, когда еще не было полной уверенности в том, станет ли Москва ограничивать режим въезда-выезда из города, мы прыгнули в транзитный поезд из Санкт-Петербурга. Жесткие ограничения в Москве на тот момент еще не действовали, но было очевидно, что их вот-вот должны ввести.
В купе еще продавались билеты на все четыре полки, работал вагон-ресторан, и никто не шарахался от своих попутчиков.
Эпидемические каникулы рисковали затянуться, и 16 апреля мы прилетели из Минеральных Вод в Москву, чтобы разобраться с некоторыми неотложными делами. На этот раз и там, и там уже был карантин. Обстановка в аэропорту была гнетущей: из динамиков потоком неслись строгие сообщения о недопустимости, необходимости и обязанности. Немногочисленные пассажиры с подозрением взирали на попутчиков из-под масок.
Авиарейс выполняла авиакомпания «Якутия», экипаж которой коронавируса, очевидно, не боялся: напитки проводницы разливали без перчаток, а в туалете не было мыла.
Внуково по прилете напомнил полупустые региональные аэровокзалы 1990-х: везде темно и все закрыто. Никакого санитарного контроля, зато таксисты на месте с их неизменным «Куда ехать?». Вызываешь Uber — подъезжает водитель с маской, спущенной на подбородок и, ясное дело, без перчаток. По сумме впечатлений мы решили, что такие поездки опаснее, чем самостоятельное путешествие на авто.
Субботним днем в середине мая мы во второй раз покинули столицу. В Москве и Московской области наша машина никого не заинтересовала, хотя формально в обоих регионах действовал строгий пропускной режим. Возможно, попали в пересменок: за происходящим на дороге вообще никакие люди в форме не наблюдали. Далее по трассе «Дон» следовала Тульская область, где все организовано строго, как и положено региону с военачальником во главе. Пропускной режим там ввели в апреле, но 10 мая губернатор Алексей Дюмин обновил свой указ, гласящий, что «въезд на территорию области и выезд за ее пределы осуществляется исключительно при наличии цифровых пропусков» — в том числе и в случае, если поездка совершается «по личным и семейным делам», транзитом. Пропуска у нас не было.
Автомобильную границу области контролировал единственный полицейский в алой маске. Он оказался доброжелательным: поздоровался и поинтересовался, куда мы едем. Услышав про Ставрополье, пожелал счастливого пути. Никакие документы его не интересовали.
Трассу «Дон» в эти дни с полным на то основанием можно было переименовывать в «Тихий Дон»: шолоховская метафора «дороги, наголо вылизанной безлюдьем» была идеально применима к главной трассе на юг.
Если бы не пункты оплаты проезда по платным укаткам, путь от въезда в Тульскую область до выезда из Ростовской можно было бы проехать на круиз-контроле. Кругом — полнейшая идиллия. В Воронежской области неподалеку от дороги паслись два оленя-подростка.
«Пожалуйста, давайте соблюдать дистанцию»
При этом заправки работают как ни в чем не бывало, как и магазины с кафе при них. Это редкие островки, где встречаются люди. В основном дальнобойщики. И, разумеется, без масок и прочих напоминаний о карантине.
— Пожалуйста, давайте соблюдать дистанцию,— обращаюсь к одному из них, нависающему надо мной в очереди за кофе. В ответ раздается борзое «гыыы» и что-то не очень цензурное.
Что-либо доказывать бесполезно — соблюдение социальной дистанции лишь рекомендация. Наклейки на дверях заправок сообщают о необходимости входить в помещение в маске, но даже сотрудники не обременяют себя такими неудобствами. Традиционно необязательным остается и мыло в туалетах.
Тотальный контроль организован только на въезде в Краснодарский край. Проверять весь прибывающий транспорт, это, наверное, правильно в нынешние непростые времена. Номинальная причина проверки — вирус. Эпицентр эпидемии — Москва, с самого начала столкнувшаяся с самым большим в стране числом заражений. Не знать об этом в мае 2020 года может только человек, принципиально и полностью изолировавшийся от внешнего мира еще до начала пандемии.
Но когда на границе края появляется машина со столичными номерами, никто не интересуется ни самочувствием водителя и пассажиров, ни справками, ни масками, ни перчатками, никакими иными атрибутами карантина. Никаких измерений температуры. Вам просто оформляют «спецпропуск», услышав заверение в отсутствии наркотиков и ножей.
Невольно возникает подозрение, что люди в погонах на трассе «Дон» — сплошь COVID-диссиденты. Впрочем, возможно, они просто довольны тем, что грозные губернаторские указы снизили трафик до мизерных значений и их роль упростилась до созерцательной.
Въезд в Ставрополье контролируется в основном визуально. Физически на границе региона сотрудники ДПС присутствуют, но машины не останавливают. Въезд в Кисловодск, несмотря на формально существующее ограничение, не контролируется вообще.
«Вы из Москвы? Я по маске понял!»
По итогам поездки нельзя не признать, что она прошла беспрепятственно и с невиданным в обычное время комфортом в силу почти полного отсутствия машин. Эпидемия сделала комфортнее и пребывание на юге: в Кисловодске мы легко сняли на месяц уютный дом над горной речкой за цену, в полтора раза скромнее обычной, доэпидемической.
В Кисловодске вирус явно не является главным событием. Видимо, поэтому и информация о количестве заболевших здесь в дефиците. Так, издание «КМВ Экспресс» 22 мая сообщило, что общее количество заболевших в городе за все время — 53 человека (при населении 128 тыс. человек), из них 27 уже выздоровели. Семь человек сейчас лечатся в стационаре, остальные на дому. Данных по умершим нет. В Ставропольском крае на 1 июня было 2568 зарегистрированных случая заражения, 1102 пациента выздоровели, 47 умерло. Даже с учетом продолжающегося роста и с поправкой на возможное занижение региональных данных эти цифры очень отличаются от столичных. Судя по номерам встречающихся в городе машин, в Кисловодск бежали многие москвичи и петербуржцы.
Формально режим в Ставропольском крае не отличается от московского: самоизоляция до 31 мая, спецпропуска, с 10 мая введен «масочный» режим до 1 июля. Но на деле все иначе. Люди гуляют с детьми и без. Полицейский патруль иногда можно увидеть в самом центре, на Курортном бульваре, который в погожий день заполняется людьми почти как прошлым летом. Полицейские флегматичны, никуда не спешат и никому вопросов не задают. Основная часть ресторанов и кафе закрыта, но торговля навынос идет бойко, гуляющим доступны гамбургеры, мороженое, свежевыжатые соки и кофе.
Нарзанные галереи и бюветы закрыты, но многочисленные источники нарзана по городу доступны, и у них иногда собираются очереди. Большой музыкальный фонтан, непременный атрибут южнорусских курортов, исправно работает.
Вокруг на самокатах носятся довольные дети. Знаменитый Кисловодский национальный парк закрыт, но охраняющие его казаки рассказывали, что откроется с 1 июня. Открыты рынки, работают ярмарки выходного дня, бабушки безбоязненно продают зелень, молоко и клубнику у автовокзала. Турфирмы закрыты, но в городе хватает желающих с хорошей скидкой показать туристам незабываемые горные пейзажи. Экскурсии есть на любой вкус, в том числе в соседние регионы: к подножию Эльбруса, на Домбай и в Архыз, в Куртатинское ущелье и к медовым водопадам. Таксисты и водители маршруток не спрашивают спецпропусков — их все равно никто не оформляет. Все вместе выглядит как даже несколько избыточная иллюстрация строгости законов, компенсированной необязательностью исполнения.
— Вы из Москвы, да? — смотрит на нас таксист.— Я по маске понял. Что значит вообще этот коронавирус? Это правда?
Этот вопрос задают каждый день. В продуктовых лавках, аптеках и просто во время прогулок в городе. Местным жителям легче поверить в невероятную теорию заговора, чем в реальность угрозы заболевания. При каждом удобном случае — со сдачей от покупки овощей, например,— кисловодчане со смущенной улыбкой протягивают визитки, приглашающие снять «апартаменты с суперхозяином». Жизнь продолжается.
Федеральный оперативный штаб по борьбе с распространением коронавируса в понедельник сообщил, что число новых случаев за сутки второй день подряд превышает 9 тыс. человек.