План экономического восстановления страны дорабатывается правительством не первый месяц. Президентские совещания по реализации мер поддержки экономики и социальной сферы проводятся постоянно. Пока речь идет в основном о раздаче денег предприятиям и некоторым категориям населения. Обеспечит ли это новое качество экономики, которая начала стагнировать еще с 2015 года, а теперь вошла в коронавирусный кризис? И не пришло ли все-таки время запустить экономические механизмы? Об этом «Огонек» поговорил с заместителем директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Дмитрием Кувалиным.
Все пройдет и ничего не изменится? Или у нас все-таки есть шанс перезапустить экономику?
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
Все пройдет и ничего не изменится? Или у нас все-таки есть шанс перезапустить экономику?
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
— Дмитрий Борисович, власти ставят вопрос о новом качестве экономики и ее динамичном развитии. Что нам известно о ее нынешнем состоянии?
— Думаю, точных цифр сейчас никто не даст. Но у нас в институте есть результаты июньского опроса руководителей предприятий. На вопрос: «Пострадало ли ваше предприятие от событий, связанных с эпидемией коронавируса?» — 71 процент респондентов ответили положительно. Еще 24 процента сказали, что это может случиться в будущем. О том, что у них все в порядке, заявили лишь 5 процентов. Эти данные, конечно, неполные. Но выводы делать можно.
Дмитрий Кувалин, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН
Дмитрий Кувалин, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН
В инновационном бизнесе есть понятие — «долина смерти». Это период, когда уже надо много работать, а денег еще не платят. Сейчас в такой «долине смерти» оказались многие российские предприятия, особенно из числа средних и малых. Поддержка бизнеса со стороны правительства в предыдущие месяцы, в том числе замораживание ряда налоговых выплат, субсидии на выплату заработной платы из расчета одного МРОТ на человека, безусловно, были необходимы. Кстати, вариант антикризисного плана, который правительство представляло 3 июня, предусматривал суммарные расходы на поддержку экономики в размере около 2,5 процента ВВП. В Европе и США объемы такой поддержки экономисты оценивают в 15–25 процентов ВВП. Но я должен сразу сказать, что в нашей стране в условиях нынешнего кризиса обойтись без прямой раздачи людям государственных денег было нельзя. Речь не обо всем населении. У нас много слабых и необеспеченных, которые без поддержки государства и общества довольно быстро могут впасть в беспросветную нищету. Это инвалиды, пенсионеры с крошечными пенсиями, многодетные семьи и некоторые другие группы населения. Разумеется, в данный момент им нужна дополнительная финансовая помощь.
— Была ли эффективной для предприятий помощь государства?
— Она была необходимой. А насчет эффективности… На вопрос: «Смогло ли ваше предприятие воспользоваться мерами поддержки, обещанными федеральными властями в связи с пандемией коронавируса?» — положительно ответили 9 процентов руководителей предприятий, не смогли воспользоваться 69 процентов. Я думаю, для сегодняшнего дня оказались очень актуальными ответы еще на один вопрос: «Насколько велико значение государственной поддержки, обещанной всеми уровнями государственной власти, для вашего предприятия?». Так вот, только 10 процентов руководителей считают, что такая помощь государства обеспечит решение ключевых проблем предприятия. 18 процентов соглашаются, что помощь существенная, но ключевые проблемы решить сама по себе не способна. 21 процент называют помощь несущественной, но рады и такой. А 51 процент заявили, что помощь настолько мала, что они не намерены специально добиваться ее.
— Так что же, раздавая деньги предприятиям, правительство, мягко говоря, ошиблось адресом?
— Решений о поддержке экономики за время эпидемии было несколько, и всякий раз они принимались в пожарном порядке. К этим решениям не было ни методических указаний, ни четко прописанных нормативных актов, касающихся отбора предприятий для финансовой помощи. Негде было посмотреть критерии отбора. Не было даже какой-нибудь компьютерной формы, которую желающие получить госпомощь могли бы заполнить. Сказали лишь, что предприятие должно быть системообразующим, обеспечивать работой большое количество людей, приносить существенные доходы в бюджеты. Но это очень расплывчатые критерии. Естественно, возникали люфты, в которые лезли все те, у кого были административный ресурс и неформальные связи.
— Столько раз говорили о «пожарном порядке» принятия решений и в кризис 2008-го, и в кризис 2014-го… И вот опять?
— Увы, пока все планы по противодействию кризису носят фрагментарный и бессистемный характер. В них нет единого замысла, какого-нибудь взаимоувязанного набора действий.
Ну, скажем, представленный 3 июня Общенациональный план был пошире и поразнообразнее плана, принятого в марте. Каковы были результаты мартовского плана, неизвестно, итогов же никто не подводил. Но знаете, это мы, безответственные эксперты, можем рассуждать, как лучше действовать — с одной стороны или с другой стороны. А нашим администраторам приходится принимать важные решения здесь и сейчас. И желательно при этом совершить минимум ошибок. Наверное, сейчас наиболее доступным вариантом плана была попытка помочь как можно большему числу предприятий преодолеть эту самую «долину смерти».
— Может ли новая цель, поставленная перед правительством — обеспечить новое качество и развитие экономики, как-то собрать, систематизировать эти разбросанные мероприятия? Или мы опять получим некую стратегию, которых у нас уже было бессчетное количество?
— Наверное, надо всем нам, в том числе и правительству, и экспертам, и предприятиям, да и простым работникам, понять нынешнее общее положение дел. А оно заключается в том, что, несмотря на всю свою мощь, государство все равно слабее экономики. И если она не закрутится сама, если не придут в действие механизмы рыночного взаимодействия предприятий и отраслей, то государство даже со своими огромными ресурсами вытянуть положение не сможет. Оно может помочь, где-то подтолкнуть, где-то поддержать, но раскрутить весь маховик экономической машины ему не под силу. Если до сих пор задачей номер один было выживание, то задачей номер два — запуск механизмов самостоятельного движения. Поэтому сегодня важны не только финансовые вливания, но и институциональные изменения в экономике и в самом государстве.
— Об этом давно и много говорят, но…
— В конце 1998-го — начале 1999-го это удалось сделать правительству Евгения Примакова и Банку России под руководством Виктора Геращенко. Они сумели запустить механизмы развития внутри экономики, и она сама пошла вперед. Она уже была готова к росту. Не скажу, что в основе действий тогдашнего правительства была какая-то цельная научная концепция. Просто, руководствуясь здравым смыслом, власти отказались от наиболее абсурдных решений, которые тормозили экономику. Например, перестали экономить деньги за счет невыплаты зарплат бюджетникам. С тех пор все до рубля выплачивается точно в срок. Тогда же прекратили задержки финансирования гособоронзаказа, и это сказалось не только на оборонных предприятиях, но и на смежниках из гражданских отраслей. Центральный банк отказался от использования курса рубля в качестве номинального якоря для инфляции. Дал рублю стоить столько, сколько он стоил, и российская продукция стала нормально конкурировать с зарубежной. Примерно на год были заморожены цены естественных монополистов. И выяснилось, что этого достаточно, чтобы экономика пошла вперед.
— А что сегодня больше всего мешает двигаться?
— У разных экспертов — разные рецепты. Я, например, надеюсь, что кризис подвигнет власти к тому, чтобы распрощаться с догмой бездефицитного (во всех обстоятельствах) бюджета. Или с завышенной банковской ставкой процента как средства контроля за кредитными рисками. А еще хорошо бы отказаться от перенакопления резервов, от таргетирования инфляции. Инфляцию сдерживать нужно, но хотя бы как-то более гибко, не заглушая экономический рост. Инфляция и конкуренция — два важных механизма развития экономики. Они связаны, два сапога пара.
— В каком смысле?
— Экономические агенты вкладывают деньги туда, где цены растут быстрее. Помните период, когда цены на компьютеры и мобильные телефоны росли как на дрожжах? Потому что возник огромный спрос. И в этот сектор рванула масса производителей. Там была очень высокая маржа. Но одновременно возникла конкуренция производителей. Они были вынуждены снижать цены, и инфляция стала угасать. Это теоретическое объяснение, но, думаю, в жизни оно подтверждается довольно часто.
Вообще, сейчас экономика сильно изменилась. То, что работало 30–40 лет назад, теперь зачастую не работает. И мы не всегда понимаем, почему это происходит. Почему госдолг США уже достиг 26 трлн долларов, дефицит госбюджета — 1,88 трлн долларов, а экономика страны не рухнула? Почему все развитые страны проводят одно количественное смягчение за другим и их валюты не скачут на рынке? Можно лишь утверждать, что монетарные закономерности резко меняются у нас на глазах. Так почему же нам обязательно надо продолжать выкачивать деньги из экономики, стерилизуя денежную массу, как говорят в нашем Минфине?
В экономике не бывает простых решений. Раньше у нас любили цитировать Ленина: надо найти какое-то звено, за которое мы вытащим всю цепь. И сейчас то же повторяют. Нет такого звена в экономике! Меры могут быть разные, и не факт, что какая-то одна окажется решающей. Надо смотреть, что получается, и уметь отказываться от неправильных решений.
Но, думаю, прежде всего надо отказаться от идеологизации экономики. При советской власти говорили: это не по-социалистически. А сейчас — рыночно или не рыночно: «Зачем вы это предлагаете, это же не рыночное решение».
А если оно работает? Дэн Сяопин по этому поводу цитировал китайскую поговорку: неважно, белая кошка или черная, лишь бы мышей ловила. Надо искать те решения, которые приносят успех. Будь они марксистские или либеральные — не важно. Экономика любит прагматиков.
— Отказываться от убеждений — дело нелегкое. Но допустим… А что дальше?
— Чтобы запустить восстановительный рост в экономике, нужно на ближайшие месяцы уменьшить давление кризиса на предприятия. С этой целью было бы разумно временно снизить налоги. Отчасти это уже делается. Ведь резервные фонды долго и упорно накапливались именно для того, чтобы государственный бюджет мог некоторое время обходиться без налоговых доходов, верно? Далее. На какое-то время заморозить рост цен на услуги естественных монополистов, они ведь все подконтрольны государству. Пусть это очень нерыночная мера, но она поможет стабилизировать расходы предприятий. Отказаться от увеличения ставок по кредитам, а еще лучше снизить их. Приглушить бюрократический раж в части проверок и наложения штрафов. В ряде случаев имеет смысл увеличить госзакупки, чтобы помочь критически важным для страны предприятиям, например производителям самолетов.
Но этого мало. Чтобы рост производства стал устойчивым и долгосрочным, дальше надо найти решение коренных проблем нашей экономики. И главное — заняться восстановлением отраслей, которых мы лишились в постсоветское время и без которых нам особенно тяжело. Речь идет, в частности, о возрождении производства технологического оборудования. Мы это все закупаем за рубежом. Необходимо собственное производство элементной базы и прочих компонентов для электронных устройств. В этих сферах надеяться на импорт крайне опасно, нас всегда будут ставить в конец очереди на покупку, и мы всегда будем отставать.
Добиться быстрого роста трудовых доходов в стране — еще одна задача. Это совершенно ненормально, когда у нас в категорию бедных попадают люди работающие, не бездельники. Без достойных зарплат нет и не будет у них стимула работать лучше. И дополнительный спрос в экономике они не создадут. А кому тогда будут продавать свою продукцию пищевики, швейники, мебельщики и другие производители потребительских товаров и услуг? И еще обязательно надо резко увеличить финансирование медицинской науки, а также просубсидировать развитие отечественной фармацевтической и медицинской промышленности. Будь эти сферы в порядке, мы бы справились с пандемией коронавируса гораздо быстрее и легче. Давайте попробуем обезопасить себя хотя бы на будущее. Тем более что затраты на это нужны совсем небольшие. Особенно если сравнить их с затратами государства, например, на затыкание дыр в балансах разорившихся банков.
И последнее. Не надо превращать бизнес в просителя денег у государства. Люди слабые и обездоленные вытянуть нашу экономику из кризиса не смогут. Сделают это только те, кто умеет и может много работать. Это крупные компании с большими и квалифицированными трудовыми коллективами, способные выпускать сложную продукцию, осваивать новые технологии и платить работникам достойные зарплаты. Это малый и средний бизнес, могущий быстро реагировать на изменения в экономике, устранять дефицит товаров и услуг, создавать новые рабочие места. Это регионы и муниципалитеты, которые реализуют важнейшие социальные программы по развитию здравоохранения и образования, благоустройству территорий и т.д. Поэтому главная задача государства во время нынешнего кризиса — это все-таки раскрепостить отечественных производителей и запустить в дело внутренний потенциал российской экономики. Она, несомненно, давно готова к росту, надо только дать ей такую возможность.