В новом романе "Алмазная колесница" Борис Акунин сдает свой главный козырь. Это то, чем писатель если обладает, то очень ценит: либо никак не связанное с художественным творчеством увлечение (набоковские бабочки), либо главные произведения (исторические романы Конан Дойла), либо, что называется, основная профессия. Григорий Чхартишвили — специалист по японской литературе, переводчик. Недавно при его участии вышел уже второй двухтомник современной японской словесности. Все это — важные штрихи к портрету детективщика: повышенный интерес к жанру вызывает и пристальное внимание к автору. Поэтому, например, историк Леонид Юзефович и японист Чхартишвили-Акунин отличаются от многих нынешних детективщиков и детективщиц, тех, что "писатели, а не читатели".
Итак, под видом детектива в "Алмазной колеснице" провозится тяжелый груз восточной экзотики. Если бы "Колесницу" проверяли на таможне, обнаружили бы сильный перевес художественных ценностей. Правда, тут аудитория разделяется: кому-то такой детектив кажется избыточным, а кому-то — единственным возможным лекарством от скуки.Ограничиться одной только логической загадкой никак невозможно. В эклектичном детективе соединяются конспирологический триллер, политический памфлет, сатира и любовный роман. О том, что в акунинских детективах всегда есть контрабанда из классической литературы, все уже и так знают. В первой части романа, "Ловце стрекоз", классические аллюзии начинаются уже с купринского имени загадочного штабс-капитана Рыбникова. Хотя на этот раз Борис Акунин предлагает не русскую викторину, а замысловатую японскую игру. "Сакэ пролилось на татами" — фраза самая элементарная. А вот каждая часть первого тома украшена каким-нибудь ками-но-ку или симо-но-ку, а каждая глава второго тома — хайку. Здесь мимоходом преподаются самые разные премудрости: наемная возлюбленная Фандорина совершенствуется в искусстве любить, а наемные "крадущиеся" — в искусстве убивать.
Процесс отгадывания японских загадок романа кажется бесконечным. Экзотикой окрашены и традиционные для акунинских романов приемы. Как обычно, здесь есть что почитать между строк. Так, кстати, и называется второй том "Колесницы": здесь молодой Эраст Фандорин, назначенный помощником российского консула в Иокогаме, наблюдает за политическими интригами новой Японии образца 1878 года. Герой знакомится с "новые японцами", бывшими самураями и нынешними миллионщиками. И даже пробует себя в историческом прогнозировании: "Будут Соединенные Штаты Земли, вот увидите". А в первом томе, где действие переносится в 1905 год, а Фандорин помогает жандармско-полицейскому управлению железных дорог ловить диверсантов, намеки даже прозрачнее: "Империя превратилась в анахронизм, в зажившегося на свете динозавра с огромным телом и слишком маленькой головой". Читать между строк можно пробовать и дальше, но почему-то сосредоточиться мешают всяческие ниндзя, без устали прыгающие и бегающие по роману. Кажется, что "Колесница" катится куда-то дальше — возможно, в кинематограф. Тем более что стиль романа, там, где он не приукрашен на восточный манер, больше напоминает сценарную скороговорку.
Борис Акунин. Алмазная колесница. М.: Захаров, 2003