|
150 лет сплошных разговоров |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| После получения потомственного русского дворянства Карл Сименс по праву начал именоваться Карлом Федоровичем |
Любимцы двора
Приход "Сименс и Гальске" в Россию был неизбежен, как снег русской зимой. Фирма, основанная в 1847 году артиллерийским офицером Вернером Сименсом и инженером-механиком Иоганном Гальске, одной из первых в мире занялась телеграфной связью. А каждый властитель в Европе желал заполучить столь совершенное средство коммуникации.
Пример другим монархам подал прусский король Фридрих Вильгельм IV, который в 1848 году использовал для бесперебойного получения информации о работе Германской национальной ассамблеи телеграфную линию Берлин--Франкфурт, специально построенную фирмой "Сименс и Гальске". Аппарат, обеспечивший передачу в считаные минуты сообщений на расстояние в 500 км, вызвал настоящий фурор, и фирма получила от прусского правительства новые заказы.
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Чтобы заставить "Сименс и Гальске" построить заводы в России, правительству пришлось лишить его монопольного права на обслуживание телеграфных сетей |
Для начала фирма "Сименс и Гальске" в 1851 году поставила в Россию 75 телеграфных аппаратов собственной конструкции. Однако коньком Вернера Сименса была прокладка подземных линий связи. Такой способ налаживания телеграфного сообщения он предложил во время революции 1848 года, чтобы бунтовщики не могли повредить проводов. И именно он придумал изолировать провода гуттаперчей и укладывать их в свинцовые трубы.
В России, где низы всегда были падки на цветной металл, бесхозно болтающийся между столбов, эти идеи оказались востребованы как нигде в мире. В 1852 году "Сименс и Гальске" построила подземную телеграфную линию Петербург--Ораниенбаум, а год спустя протянула ее дальше, теперь уже под водой — к острову-крепости Кронштадт.
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Умение показывать чиновникам золотой свет в конце тоннеля принесло "Сименсу" контракты на освещение двух столиц электричеством с собственных станций (на фото) |
Звездный час "Сименс и Гальске" в России настал во время Крымской войны 1853-1856 годов. По заказу казны фирма в рекордно короткие сроки построила телеграфные линии в Финляндию — в Гельсингфорс (Хельсинки) и между Гатчиной и Варшавой. Но главное, она обеспечила связь между обеими столицами и театром боевых действий, протянув линии Москва--Киев, Киев--Одесса и Одесса--Севастополь. Протяженность построенных за два года телеграфных коммуникаций составила почти 10 тыс. км.
Благодарность властей не заставила себя ждать. Фирма получила правительственный подряд на обслуживание большинства телеграфных линий в стране. Даже тех, что построили другие компании. Это была самая настоящая и весьма доходная телеграфная монополия. Контракт регулярно продляли вплоть до 1867 года, когда ремонт линий и оборудования стали производить русские рабочие и техники. Но и после этого технический контроль за состоянием телеграфного хозяйства России остался в руках сотрудников "Сименса". Им даже было разрешено носить русскую чиновничью форму по ведомству связи.
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Телеграфный кабель, изобретенный Вернером Сименсом, долгие годы кормил всю его многочисленную семью |
За верную службу императорскому дому фирме "Сименс и Гальске" было даровано право размещать российский герб на своей продукции. В свою очередь, лояльность компании престолу, казалось, не знала границ. К примеру, в 1886 году Сименс решил выделить из русского филиала все подразделения, занятые производством электричества и освещением, в отдельное "Общество электрического освещения 1886 года". Фирму решили сделать немецкой и получить для нее право работы в России. Однако Министерство финансов устав новой компании не утвердило, сообщив, что "высочайше указано, чтобы общество было русским". И Сименс без промедления переработал устав в соответствии с законами Российской империи.
Все дореволюционные источники указывали, что "Сименс" относится к числу излюбленных и важнейших поставщиков правительства. Всюду подчеркивалось, что император пожаловал Карла Сименса потомственным русским дворянством. Но в реальности отношения фирмы и российских властей были далеко не безоблачными.
Борцы с конкурентами
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Сименс сделал все для того, чтобы и в России людей можно было видеть насквозь |
Однако опыт этот оказался скорее негативным. К началу 1880-х годов убытки от лесного производства и фарфорового завода составили 800 тыс. руб., и от них пришлось избавиться. Доходы русского филиала "Сименса" оставляли желать лучшего, а правительство наращивало таможенные пошлины, что делало невыгодным ввоз оборудования из Германии. И фирме пришлось "принять на себя риск производства на российской территории". Началось изготовление телеграфных и телефонных аппаратов, электрических лампочек, кабеля и измерительных приборов. Нет худа без добра — в короткое время фирме удалось значительно укрепить свое положение монополиста на электротехническом рынке.
Однако соответствующему росту доходов мешало русское правительство. Оно регулярно посылало за границу своих инженеров, которые внимательно изучали мировые цены. И после их докладов соразмерно уменьшало цены, по которым продукцию "Сименса" закупал основной клиент — казна. Руководители русского филиала фирмы жаловались на несправедливость, указывали на большие накладные расходы — например, приходилось держать целый штат переводчиков, чтобы иметь возможность вести переписку с русскими заказчиками.
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
Но даже небольшие, с точки зрения фирмы, финансовые успехи "Сименс и Гальске" в России, о которых тогда немало писали в газетах, сильно разогрели интерес к емкому русскому рынку у конкурентов фирмы.
Первыми поколебать позиции компании попытались англичане. И Сименсу пришлось прибегать к тому, что теперь принято называть недобросовестной конкуренцией. Его фирма нередко продавала свою продукцию по демпинговым ценам. Известен случай, когда она настолько снизила цены на телефонные аппараты, что с трудом справилась с катастрофически выросшим количеством заказов.
Не брезговала компания и заключением договоров о разграничении сфер влияния. К примеру, когда русские ведомства вышли на американскую "Дженерал электрик", то с удивлением узнали, что у той существует договор с "Сименсом", согласно которому Россия является сферой интересов немецкой компании. И от переговоров с русскими американцы попросту отказалась.
Правда, эти методы удавалось применить далеко не всегда. Даже в тех отраслях электротехники, которые были коньком "Сименс и Гальске", фирма порой терпела поражения. В 1881 году она первой в мире построила под Берлином трамвайную линию на электрической тяге. Вернер Сименс считал, что ток нужно подавать его излюбленным способом — по подземному кабелю. Но это удорожало строительство трамвайного хозяйства. И конкуренты, предложившие подвесные провода, обошли "Сименс и Гальске".
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Преемник Карла Сименса Г. Герц считал самым большим недостатком русской жизни недостаток квалифицированных рук и трезвых голов |
И все же самой трудной оказалась борьба с конкурентами-земляками. В 1890-х годах на русский рынок со своей продукцией вышли фирмы АЭГ, "Шукерт", "Фельтен и Гийом", "Унион". Они, как и "Сименс", не слишком стесняли себя в выборе средств, и жестокая конкуренция снижала доходы всех противоборствующих сторон. Дело дошло до того, что в 1894 году Карл Сименс начал переговоры с князем Тенишевым о продаже ему всех предприятий фирмы в России. Однако переговоры оказались безрезультатными.
Прибыльность производств "Сименса" в России продолжала неуклонно снижаться. С 12,25% в 1897 году она два года спустя упала до 5%. Как считали руководители русского филиала "Сименс и Гальске", это произошло не только из-за политики русского правительства в отношении фирмы, но и в результате традиционного отношения руководства компании к своим сотрудникам.
Гуманисты и мудрецы
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Разработав первым конструкцию трамвая, Вернер Сименс из-за ошибки в расчетах оказался в городском электротранспорте на вторых ролях |
"Мои капиталы,— говорил Сименс,— будут жечь мне руки, подобно раскаленному железу, если я не отдам тем, кто помог мне получить этот доход, причитающуюся им долю".
Он ввел схему распределения части прибыли между сотрудниками фирмы, создал пенсионный фонд, постепенно сократил рабочий день с десяти до восьми с половиной часов, создал на предприятиях медицинскую службу и фонд медицинского страхования.
Немалые льготы имели и работники русских предприятий "Сименс и Гальске". Им, к примеру, выплачивались деньги на учебу и съем жилья. Как писал в одном из своих отчетов Г. Герц, сменивший Карла Сименса на посту руководителя русского филиала, русский рабочий фирмы получал в 1899 году 10 руб. в неделю, тогда как его немецкий коллега — 11,8 руб. Разница в производительности труда, конечно, была не в пользу русского пролетария.
Однако другие иностранные компании были вынуждены платить своим рабочим ничуть не меньшие деньги. А также предоставлять различного рода льготы, несмотря на то что их основатели отнюдь не были выдающимися гуманистами. Просто прослойка непьющих рабочих, способных выполнять квалифицированную работу, в России была столь тонка, что работодателям поневоле приходилось холить и лелеять каждого ее представителя. Приличные зарплаты русской рабочей аристократии продолжали платить даже во время разразившегося на рубеже XIX-XX веков мирового экономического кризиса.
Несмотря на весьма значительные убытки, этот кризис принес русским предприятиям "Сименса" заметную пользу. После его завершения на русском рынке прекратилась ожесточенная конкуренция немецких электротехнических фирм. Причем не благодаря мудрости их руководства, а из-за вмешательства Дойче-банка, имевшего интересы в крупнейших из них — АЭГ и "Сименс и Гальске". В итоге последняя приобрела ослабевшего конкурента — "Шукерт" и переименовалась в "Сименс-Шукерт". А "Унион" перешел под контроль АЭГ. Другие конкуренты из-за финансовых потерь либо ушли с русского рынка, либо были ликвидированы.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Бывший экспроприатор Красин оказался ценным сотрудником русского "Сименса" |
О том, насколько велико было влияние "Сименса" в правящих кругах, свидетельствует история с приемом на работу в фирму известного большевика Леонида Красина. Этот инженер и по совместительству один из руководителей террористического центра РСДРП после разлада с Лениным эмигрировал в Германию и поступил на работу в "Сименс-Шукерт". Причем фирму не смутило даже то, что он обвинялся не только в чисто российских экспроприациях денег в банках — всеевропейская известность пришла к Красину после раскрытия организованной им аферы с печатанием фальшивых денег для нужд партии.
В 1912 году фирма решила доверить этому бесспорно талантливому организатору и знатоку русских реалий руководство своим филиалом в Москве. Но для этого Красину требовалось вернуться в Россию совершенно легально. В отправленном им в Петербург прошении все факты его революционной биографии были перевернуты с ног на голову. Красин представил себя жертвой заблуждений и обстоятельств. Профессиональные борцы с врагами престола категорически возражали против его возвращения. Но чиновники Министерства внутренних дел, видимо, не без участия просителей из русского филиала "Сименса", дали заключение о том, что Красин официально из страны не высылался и посему никаких препятствий к его возвращению не существует.
Фирма не прогадала. Красин сумел в короткие сроки значительно увеличить оборот московского представительства и получил повышение — с переводом в Петербург.
Многим казалось, что позициям немецких фирм, контролировавших, по разным оценкам, до 90% русского электротехнического рынка, не может угрожать ничто, даже русско-германская война. За считаные дни до начала боевых действий правление "Сименса" перевело большую часть акций российских предприятий на имя швейцарских граждан и банков. Однако этот расчет берлинских мудрецов оказались неверным.
Изменники и шпионы
 |
| Фото: ЦДАКДФ |
| Введение особого правления в русском филиале "Сименса" внесло в его коллектив подлинное православие, самодержавие и народность |
Правление русского "Сименса" было настолько уверено в своей юридической неуязвимости, что уже после начала войны почти открыто перевело через нейтральную Швецию материнской фирме в Германию деньги, полученные от срочно проведенной дополнительной эмиссии акций. Что, естественно, вызвало громкий скандал.
Однако настоящие проблемы "Сименсу" доставил не этот шум, а начавшаяся в стране кампания борьбы с немецким засильем. Руководили ею деловые люди, оценившие все выгоды ура-патриотизма. Вражеские предприятия можно было конфисковать, а потом выкупить у казны в полную собственность за небольшую цену или хотя бы получить в управление на время войны.
Атаку на собственность "Сименса" решили начать через Швейцарию, чтобы установить факт фиктивной передачи акций. Но банки и граждане альпийской республики стояли насмерть, утверждая, что честно приобрели собственность в России. А также, что не связаны с германской фирмой никакими тайными обязательствами.
Тогда промышленники-патриоты нашли новый и достаточно изящный ход. Они подсчитали, сколько руководителей русских предприятий "Сименса" являются гражданами Германии. Картина получилась неутешительной. Из 16 членов правления "Общества электрического освещения 1886 года" половина оказалась подданными кайзера. А из шести директоров-распорядителей — двое. Для пущей убедительности был изучен архив общества. И тут нашелся аргумент, противопоставить которому "Сименс" ничего не смог. Из переписки с главным правлением компании выяснилось, что руководство общества неукоснительно выполняло все инструкции, приходившие из Германии. И, следовательно, правление общества, как утверждали русские патриоты собственной выгоды, не было самостоятельным в принятии решений. А раз так, то само общество является фиктивной организацией.
Процесс изъятия вражеской собственности начали на муниципальном уровне. Власти двух столиц проявили крайнюю заинтересованность в этом вопросе. Ведь после ликвидации общества автоматически расторгались долгосрочные договоры на поставку электроэнергии, а переговоры с новыми поставщиками могли иметь приятные финансовые последствия для проводящих их чиновников. В Москве они намеревались взять под контроль все электрохозяйство.
В декабре 1914 года Московская городская дума постановила ходатайствовать перед правительством о прекращении деятельности "Общества электрического освещения 1886 года", наложении секвестра на его имущество и "передаче его в заведывание Московского городского общественного управления". Запросы питерских думцев были куда скромней. Большинство из них проголосовало только за секвестр имущества общества без ликвидации его как такового. Тему будущих владельцев петроградские законодатели не обсуждали.
Но для правительства вопрос оказался отнюдь не таким простым и ясным. Во-первых, слишком многие пытались получить в собственность сименсовские предприятия. А собственность была пусть и вражеская, но частная. И отобрать ее означало идти по пути, намеченному врагами существующего строя. Вопрос попал на обсуждение особого межведомственного совещания при Министерстве юстиции, которое посвятило "Сименсу" целых три заседания, но так и не пришло к единому мнению.
Меньшинство участников совещания заняло позицию, выгодную "Сименсу". Эти утверждали, что покушение на иностранную собственность будет иметь пагубные последствия. А общество не может быть фиктивным, раз император пожаловал его основателю дворянство. К тому же они доказывали, что передача предприятий в муниципальную собственность приведет к росту цен на электричество. И предлагали установить на русских предприятиях "Сименса" лишь временное государственное управление.
Большинство же считало, что "Меры, проектируемые по отношению к 'Обществу 1886 года', не могут оказать влияния на приток иностранного капитала, преследующего исключительно экономические интересы; капиталы же, преследующие цели политические, не только не нужны, но и опасны". И поддерживало передачу предприятий в собственность двух столиц.
Однако обеим сторонам пришлось признать, что на момент обсуждения "законы не давали основания к принятию каких-либо мер к 'Обществу 1886 года', действующему на основании русского устава, а потому надлежит издать новый закон в общей форме, который распространялся бы на данное 'Общество'".
Впрочем, даже после выхода в июле 1915 года закона о пресечении вредной или опасной деятельности акционерных обществ или товариществ, Совет министров не нашел оснований для закрытия "Общества 1886 года". Министры поочередно просили не предпринимать поспешных и неосмотрительных действий. Предлагалось, например, для устранения случаев шпионажа провести проверку благонадежности персонала, но ни в коем случае не закрывать заводов. И после многочисленных обсуждений правительство вынесло решение: "Замена нынешних руководителей этого дела новыми, не вполне знакомыми с ним лицами должна вызвать неминуемо перерыв в деятельности предприятий общества, что может причинить государству, при существующих военных условиях, непоправимый ущерб".
Но главным аргументом Совета министров было то, что для выкупа предприятий у законных владельцев у казны просто-напросто нет свободных средств, тем более что сумму выплат еще надлежало установить. И потому правительство постановило организовать на русских предприятиях "Сименса" особое правление, состоящее из людей, которым власти безусловно доверяли.
Вопрос казался исчерпанным. Но бесхозная собственность не давала спокойно спать русским патриотам. В мае 1916 года князь Шаховской сообщил председателю Совета министров, что бернский агент Министерства торговли и промышленности нашел неопровержимые доказательства того, что швейцарцы — только ширма для немецкого капитала. Он выяснил, что крупный акционер "Общества 1886 года" Гросс из Швейцарского кредитного общества избран членом наблюдательного совета Рейнского кредитного банка в Мангейме для укрепления "тесных дружественных отношений между банком и Швейцарским обществом". И кампания против "Сименса" продолжилась с новой силой.
Правительству доказывали, что особое правление не может полностью устранить вражеского влияния. И потому требуется выкуп предприятий в казну или, на худой конец, полная смена акционеров с покупкой государством контрольного пакета акций. Конечно же, промышленников-патриотов более всего устраивал последний вариант. На нем они в конце концов и настояли.
Московские и петроградские власти отнюдь не были обрадованы таким поворотом событий. Они считали, что предприятия вот-вот перейдут в их руки. А из проекта Министерства промышленности и торговли следовало, что 40% акций нового предприятия получит казна, 15% — земства, 10% — частные лица и 35% должны разделить между собой власти Москвы и Петрограда. Чиновники двух столиц отчетливо понимали, что управлять электропромышленностью будут представители правительства и предприниматели, которые, скупив акции земцев, получат в правлениях электрокомпаний подавляющее большинство.
В шоке были и акционеры из альпийской республики — они отправляли в адрес русского правительства письма, которые тому передавал посланник Швейцарии Одье. Акционеры писали, что со времени введения особого управления в работе заводов не обнаружено никаких нарушений и они в полную силу работают на русскую оборону. Швейцарцы гарантировали, что не являются проводниками вражеского влияния. Но изменить что-либо они уже не могли — даже оценку русских предприятий "Сименса".
Особое правление подсчитало, что предприятия в Москве и Питере стоят 111,866 млн руб. Однако кандидаты в акционеры решили, что эта выкупная цена завышена. При Министерстве финансов был образован особый комитет для оценки "Общества 1886 года". Он сделал вывод, что, исходя из доходности акций за последние пять лет, предприятия должны стоить чуть более 75 млн руб. Но и это показалось дороговато. Не устроили будущих владельцев и 69 млн, насчитанных по доходности за десять лет. И тогда решили учитывать доходность предприятий за четверть века. Благо на это время пришлись и мировой экономический кризис, и несколько спадов показателей русского филиала "Сименса". Получилось 59 млн. Сумма не устроила муниципальные власти, которые предложили подвести итог по остаточной стоимости в 45,3 млн. Но правительство постановило вычесть из 59 млн стоимость предприятий "Общества 1886 года" в русской части Польши, оккупированной немцами, и считать акционерный капитал вновь создаваемой компании равным 55 млн руб.
Об обмене акций старого общества на новые в предложениях правительству говорилось: "В основные положения устава надлежало бы включить указание о праве акционеров ликвидируемых обществ на обмен принадлежащих им акций. Очевидно, что этого права не имеют подданные неприятельских государств, но помимо сего следует установить, что и другие акционеры, подданные России и нейтральных стран, только тогда в праве обменять свои акции, когда представят доказательства принадлежности им акций до начала войны, например, за месяц, и заявят о желании обмена в установленный срок (двухмесячный)".
Швейцарские подставные акционеры, таким образом, были отсечены. А "Сименс" лишился всех своих русских предприятий — без компенсации.
Странные друзья большевиков
Конфискация стала окончательной и бесповоротной после заключения РСФСР и Германией в апреле 1922 года договора в Рапалло. Стороны не только отказались от взаимных претензий по компенсации нанесенного друг другу во время мировой войны ущерба. Германия признала национализацию немецкой государственной и частной собственности в РСФСР и отказывалась от претензий, вытекающих "из мероприятий РСФСР или ее органов по отношению к германским гражданам или к их частным правам при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств".
Взаимное дипломатическое признание и установление режима наибольшего благоприятствования в торговле открывало для германских фирм широкие возможности в красной России. В Москву пошел поток предложений от множества компаний. Но "Сименс" остался верен себе. Во-первых, его представители прибыли в Москву в первых рядах — в июле 1922 года. А во-вторых, они тут же попытались вернуть себе монопольное положение на рынке.
После первого этапа переговоров, 22 марта 1922 года, начальник Главного управления электротехнической промышленности Гольцман направил представителю "Сименс-Шукерт" ответ на его предложения:
"Признавая принципиально желательным привлечение иностранного капитала в ту или иную отрасль промышленности, мы сочли бы возможным войти в подобные переговоры о размерах желательного нам для привлечения капитала... Вы особенно интересуетесь предоставлением монополии ввоза фабрикатов и материалов для представляемой Вами промышленной группировки. Вопрос этот крайне серьезный, и для ответственного обсуждения его нам необходимо иметь конкретные указания о размерах заинтересованности представляемой Вами группировки в нашей российской электротехнической промышленности, дабы со своей стороны обсудить Ваше предложение".
Представитель "Сименса" Мельхерс еще до этого ответа счел, что предоставление монополии — дело вполне реальное. О чем и доложил руководству. Слухи об этом успехе распространились в торгово-промышленных кругах Германии. И вызвали приступ ярости у советского торгпреда в Берлине Бориса Стомонякова. Он только что начал успешные переговоры с другим электротехническим гигантом — АЭГ — о создании смешанного акционерного общества в России, и такие новости из Москвы заметно усложнили его задачу.
В совершенно секретном сообщении он указывал: "Советую отклонить в самой категорической форме подобные домогательства. Предоставление монопольных прав по ввозу каких бы то ни было предметов, в особенности же в области электротехники, где концентрация капитала и так сократила до минимума конкуренцию между немногими концернами, является абсолютно недопустимым... Мы имеем дело или с недоразумением, или с крупной интригой, и в последнем случае надо дать Мельхерсу решительный отпор".
Так началась торговая война между Советами и "Сименсом", в которую пришлось вмешаться даже ОГПУ. И она была лишь первой из целой серии...
Окончание истории "Сименса" в России — в следующем номере.