|
Беглая гвардия |
 |
Пожизненная защита отечества
Рекрутские наборы, как и все прогрессивное в нашей истории, придумал Петр I. Суть его нововведений заключалась в том, что все сословия должны поставлять государству определенное число военнослужащих. Если дворяне служили отечеству в обязательном порядке, то крестьяне отправляли в армию с каждой тысячи по пять человек, а в исключительных случаях до 70. Первоначально в армию призывали на всю жизнь, но постепенно срок службы сократился сначала до 25, а затем до 20 лет. Фактически молодые люди покидали свои деревни навсегда, а если и возвращались назад, то негодными к труду стариками. Неслучайно слово "инвалид", в XIX веке означавшее "ветеран", приобрело значение "калека". Отправка в армию была похожа на продажу крепостного новому владельцу, в роли которого выступало государство. От нового хозяина скрывались так же, как и от старого, благо страна была большая, и отлавливать обосновавшихся в приграничных областях беглецов государство было не в состоянии. Да и за бродягами уследить было непросто, поэтому среди нищих, воров и прочих маргиналов беглых солдат было не меньше, чем беглых крепостных.
Новые возможности для побегов появились после того, как российская армия начала выполнять свой "интернациональный долг" в Европе. Из русских частей, находящихся в австрийских и германских землях, в 1722-1731 годах бежало 6033 человека, что составляло 2-3% общей численности войск. Уходили дезертиры отнюдь не с пустыми руками. Интенданты сообщали, что сбежавшие прихватили с собой 2416 кремневых ружей, 2936 штыков, 1368 пар пистолетов, 3506 шпаг, 3925 гренадерских шапок, 2810 пар шпор и 18 барабанов. Дезертиры с кремневыми ружьями и барабанами пытались устроиться наемниками в европейские армии, поэтому российскому правительству пришлось озаботиться заключением договоров об их выдаче.
Из умеющих обращаться с оружием беглых солдат могли получиться высококлассные бандиты, поэтому наказывали дезертиров по полной программе. Их ждала или смертная казнь, или же избиение шпицрутенами, вырезание ноздрей и пожизненная ссылка на галеры. Правда, при добровольной явке смертная казнь заменялась каторгой, зато укрывателей и содержателей убежищ для беглых солдат казнили беспощадно. Чего только ни придумывало военное начальство для того, чтобы привязать солдат к их частям. Одно время рекрутов даже пытались клеймить, чтобы в случае побега дезертира можно было узнать с первого взгляда. В 1708 году стали мстить родственникам беглецов, отправляя их в ссылку. А священников, не сообщивших куда следует, что в приходе появился беглый солдат, штрафовали на 15 рублей — огромную сумму по тем временам. Однако ничего не помогало, и население всегда охотно помогало дезертирам.
В самовольной отлучке
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Перспектива получить котелок каши влекла на призывные сильнее, чем желание защитить социалистическое отечество. Зато после победы в Великой отечественной даже срочная служба в армии стала престижной |
К концу XIX века через действительную воинскую службу проходило не более 50% мужского населения страны, остальные освобождались на основании различных льгот. Однако с дезертирами по-прежнему поступали жестко. Для них не существовало понятия срока давности, поэтому даже глубокого старика могли арестовать за побег, совершенный им в молодости. Провести несколько лет в казарме казалось меньшим злом, чем до конца дней жить на нелегальном положении, поэтому число дезертиров уменьшалось. Изданная в 1915 году Военная энциклопедия благодушно сообщала, что "наибольшую группу бежавших образуют лица, охваченные какой-либо страстью. Побеги под влиянием половой страсти совершаются преимущественно в весенние месяцы". Да и само слово "дезертир" исчезло из армейских уставов. На официальном языке дезертирство теперь называлось побегом или же самовольной отлучкой.
Национальный вопрос
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Какое-то время в солдаты не брали и евреев, однако в 1827 году они лишились этой привилегии. При этом их стали призывать с 12-летнего возраста (другим призывникам было не меньше 20). Совершеннолетних еврейских рекрутов сразу же отправляли в часть, а детей помещали в специальные школы по подготовке к воинской службе. В них запрещалось говорить на родном языке, к тому же располагались они на Урале, в Сибири, или в Поволжье, то есть в сотнях километров от черты оседлости — это способствовало быстрой ассимиляции призывников. Насильственные крещения рекрутов-иудеев были повсеместным явлением. При крещении ребенок получал новое имя и "исчезал", поскольку родственники, не знавшие этого имени, не могли с ним связаться.
Само собой разумеется, еврейские семьи предпринимали все мыслимое и немыслимое для того, чтобы их ребенок не оказался в числе рекрутов. Способов для этого было немало. Некоторые семьи перебирались в губернии Царства Польского или же в Бессарабию, поскольку оттуда евреев не забирали. Кроме того, можно было выкупить своего ребенка, отправив вместо него кого-нибудь другого. Чаще всего в армии оказывались сироты и дети из малоимущих семей, нередко малолетние. Дело в том, что возраст рекрутов определялся на основе свидетельских показаний, и лжесвидетельство было доходной профессией.
Вокруг призыва в армию кормилось немало мошенников, с одним из которых пришлось познакомиться Н. С. Лескову, начинавшему свою карьеру с чиновничьей службы. Случилось следующее, один еврей заплатил приличную сумму другому, чтобы тот согласился пойти в армию вместо его малолетнего сына. Однако получивший деньги заявил, что хочет креститься, а по закону христианин не мог служить в армии вместо иудея. Это была совершенно беспроигрышная комбинация, поскольку государство всячески поощряло добровольные крещения неправославных подданных. В описанном Лесковым случае все закончилось благополучно, поскольку возмущенные чиновники обратились за помощью к митрополиту Киевскому Филарету (Амфитеатрову). Митрополит признал мошенника недостойным крещения, и тому пришлось-таки идти в армию вместо ребенка — предоставить уже оплаченную услугу. Однако столь благополучный исход дела был скорее исключением, чем правилом.
Аналогичные методы — рекрутский набор детей и добровольно-принудительное крещение — применялись и в отношении волжских татар. Однако после того как в 1874 году был принят закон о всеобщей воинской обязанности, армию перестали использовать как средство ассимиляции еврейских и татарских детей. Предлагалось даже вовсе не призывать евреев, а обложить их специальным налогом в пользу армии, однако еврейские общины выступили против этого проекта, и он так и не стал законом.
Армия дезертиров
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| До 1918 года священник мог служить в армии только по специальности |
Вернувшиеся в столицы идейно подкованные дезертиры активно включились в политическую жизнь. Без них невозможно представить себе большевистскую революцию. Поэтому, кстати, в советское время о дезертирах первой мировой было принято говорить с симпатией. "Неправильно рассматривать всю массу дезертиров как шкурников: уклоняясь от призыва или покидая свою часть, дезертир становился во враждебное отношение к царскому правительству и обычно навлекал на себя репрессии государственного аппарата. Дезертирство было протестом широких масс, в первую очередь крестьянских, против войны, против ее целей и против всего режима в целом",— написано в первом издании Большой советской энциклопедии.
От добровольчества к заградотрядам
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Всю Гражданскую войну облавы оставались самым эффективным способом формирования Красной армии |
Будучи в оппозиции Временному правительству, большевики могли сколько угодно резвиться, создавая Красную гвардию, но, придя к власти, они с удивлением обнаружили, что необходимо не только продолжать войну, которую вела Россия, но и сражаться с политическими противниками. Крестьянин с пулеметом в сарае для этого совсем не годился, поэтому уже в январе 1918 года появился декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). Она комплектовалась на добровольной основе, но брали туда далеко не всех: буржуев, например, не принимали, хотя, по правде говоря, не очень-то им и хотелось. На первых порах в РККА не было командиров, поскольку еще в 1917 году появился декрет, уравнивающий в правах всех военнослужащих.
Поскольку добровольцев катастрофически не хватало, большевикам все-таки пришлось вернуться к идее всеобщей воинской повинности. Для начала было решено создать 30 новых дивизий, призвав в армию 1 млн 350 тыс. человек. Введение обязательного призыва привело к резкому росту числа отказников и дезертиров. В апреле 1918 года московский военный комиссариат сообщил, что вместо ожидаемых 52 260 человек на призывные пункты явилось всего лишь 15 283. За период с 1918 по апрель 1919 года, когда было объявлено о мобилизации 3 млн человек, на призывные участки не явилось 917 тыс. призывников, то есть почти треть.
В этой ситуации большевики предпочли забыть, как они в совсем недавно агитировали за дезертирство и добровольческий принцип формирования армии,— тех, кто отказывался служить, объявили врагами народа. Главным сторонником жестких мер был Лев Троцкий, предпочитавший дезертиров расстреливать. Если же их было слишком много, то расстреливали не всех, а каждого десятого. К расстрелам социально близких элементов еще не привыкли, и вопрос о поведении товарища Троцкого был вынесен на заседание политбюро. Правомерность применения расстрелов отстоял Ленин. Впоследствии Троцкий вспоминал, что Ильич выдал ему своеобразную индульгенцию, в которой было написано следующее: "Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. Ульянов-Ленин". Если верить Александру Дюма, то подобную бумагу кардинал Ришелье выдал Анне Кларик (более известной как Миледи) — там говорилось, что все, сделанное подателем сего документа, сделано во благо Франции. В истории российских вооруженных сил много от французских романов.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| За борьбу с дезертирами в Красной армии отвечал Лев Троцкий. Главным методом борьбы он избрал расстрел |
В декабре 1918 года Совет рабоче-крестьянской обороны принял постановление "О дезертирстве", согласно которому была образована специальная комиссия, которая организовала настоящую охоту на беглецов. В прифронтовой полосе стали действовать заградительные отряды и специальные кавалерийские части, в число которых входил дивизион имени Троцкого (его еще называли "Тайным дивизионом") и отряд "Черная сотня". Однако все эти меры успеха не принесли, и в начале 1919 года количество сбежавших красноармейцев или же просто не явившихся на призывные участки приблизилось к 50% от общей численности армии. Стало понятно, что репрессии не помогают формировать вооруженные силы, а лишь увеличивают недовольство населения.
Постепенно большевистские военачальники научились сочетать кнут и пряник. Показательные расстрелы, которые чередовались с амнистиями явившимся с повинной дезертирам, отбивали охоту уходить в бега. В первой половине 1920 года добровольно вернулись в свои части 556 тыс. человек, еще полмиллиона задержали во время облав. К концу Гражданской войны удалось если и не справиться с дезертирством, то по крайней мере удерживать его на более или менее приемлемом уровне. С течением времени беглецов и отказников становилось все меньше. Объяснялось это тем, что служба в армии была не только обязанностью, но и определенной привилегией. К службе не допускалась городская и деревенская буржуазия, кулаки. Скрыться от призыва и пополнить таким образом ряды изгоев хотели немногие.
Идейные отказники
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В предвоенные годы Красную армию любили. К тому же военная форма по сравнению с гражданским платьем выглядела на молодых людях даже элегантно |
Формируя РККА, большевики пытались все делать не так, как было при проклятом царизме. Православных священников стали призывать на военную службу, мотивируя это тем, что церковь от государства отделена, зато отказывавшимся брать в руки оружие сектантам власть пошла навстречу. "Эти общины,— писал В. Д. Бонч-Бруевич,— давным-давно проникнуты антимилитаристическим духом, причем отрицание военщины во всех ее видах и проявлениях входит неотъемлемым знаком в их миро-жизне-понимание... Все предыдущие царистские правительства... не останавливались ни перед расстрелами, ни перед длительными мучениями в дисциплинарных батальонах, ни перед ссылками целых групп населения и заключением в тюрьмах, ни перед медленной казнью путем ужасающего систематического сечения молодых солдат. Люди эти были тверды в своих убеждениях и умирали десятками, замученные представителями старой власти".
Человеком, которому большевики доверили решать судьбу отказавшихся от военной службы, был бывший секретарь Льва Толстого В. Г. Чертков. Экспертные заключения, сделанные с оглядкой на "зеркало русской революции", давали особо идейным сектантам право не брать в руки оружие. Однако просуществовала эта система недолго. В 1926 году Владимир Маяковский, всегда хорошо чувствовавший, откуда дует ветер, написал стихотворение, которое называлось "Лев Толстой и Ваня Дылдин", где были такие, например, строки: "Этаким непротивленцам я б под спину дал коленцем". В конце концов власти сделали воинскую службу обязательной для всех. Отказников, как это уже было при проклятом царизме, стали отправлять на каторгу.
Беглец с пулеметом
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Войне на Восточном фронте солдаты Третьего рейха предпочитали больничную койку. Поэтому всех раненых тщательно обследовали на предмет самострела |
Во время второй мировой войны число дезертиров, естественно, выросло. Причины были разные — от нежелания рисковать жизнью, до антисоветских убеждений. Многие бежали, столкнувшись с обстоятельствами случайного характера, например, отстав от части и опасаясь ареста. Дальнейшая судьба этих людей определялась законами русской рулетки: одни были расстреляны заградотрядами, другим удалось переждать опасное время и дожить до конца войны. По официальным данным, общее число "уклонистов" составило 1 487 834 человек, из них более 858 тыс. отправили обратно в часть, а 626 тыс. арестовали. За самовольное оставление части и уклонение от воинской службы было осуждено 37 650 человек. Однако обошлись с ними сравнительно мягко. Летом 1945 года политбюро утвердило указ президиума Верховного совета "Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией", по которому были отпущены на свободу многие дезертиры. Характерно то, что его действие распространялось на укрывавшихся и уклонявшихся от воинской службы, в то время как попавшие в плен и, соответственно, обвиненные в шпионаже, под эту амнистию не попадали.
В первые послевоенные годы служба в армии по-прежнему оставалась престижной, и число отказников и дезертиров было сравнительно невелико. Однако по мере изменения общественных настроений популярность военной службы начинает падать. Все больше молодых людей стремятся поступить в вузы или пойти работать на дающие "бронь" оборонные заводы исключительно для того, чтобы избежать призыва. Благополучные родители стали регулярно водить своих мальчиков в поликлинику и следить за тем, чтобы их соответствующие жалобы были зафиксированы в медицинской карте. Тем же, кто не смог "откосить", приходилось терпеть характерные тяготы службы в советской армии, но терпения хватало не всем.
СМИ не сообщали о сбежавших солдатах, однако слухи о таких побегах ходили постоянно. Например, летом 1976 года два эстонских пограничника не просто ушли из части, но захватили с собой автоматы и расстреляли туристов, спящих в палатках неподалеку. Зачем им понадобилась это, неизвестно. Другие дезертиры действовали более рационально. Так, в конце 1981 года два вооруженных автоматами беглеца взяли в заложники 25 школьников и потребовали выдать загранпаспорта, визы и организовать самолет в США. А через три года группа вооруженных дезертиров (у них был даже ручной пулемет) ворвалась в самолет и потребовала лететь в Пакистан.
Сообщения о таких случаях стали попадать в прессу лишь с середины 1980-х годов. Тогда стало казаться, что количество беглецов стремительно растет. Так это или нет, сказать трудно: точное число дезертировавших в разные годы неизвестно. Сейчас в бегах находится, по некоторым данным, 1500-1800 человек. И трудно надеяться, что уровень дезертирства сильно уменьшится раньше, чем в России будет профессиональная, а не набранная на основании всеобщей воинской обязанности армия.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|