«Пропадали командиры бригад и корпусов — все пропадали»

Из заметок писателя и журналиста подполковника К. И. Буковского, 11 мая 1945 года.

Немногим более недели назад, в ночь под Первое мая, мы сидели в подвале разрушенного здания на Кайзераллее, где помещался наблюдательный пункт дважды Героя Советского Союза Архипова. Его танки вели бой за последние кварталы этой центральной улицы Берлина. Кайзераллея — улица эсэсовских штабов и квартир. В каменных подвалах ее домов и за железобетонными завалами сидели отпетые гитлеровские головорезы и сопротивлялись с отчаянным упорством.

Здесь огнемет и тяжелое осадное орудие были единственно надежным средством боя. Мы видели, как стены большого шестиэтажного здания после нескольких выстрелов из такого орудия качались и рушились, заваливая улицу хаосом щебня. Никогда еще не бывало на войне, чтобы орудие такого калибра стреляло с восьмидесяти метров и наводилось через дуло. Но в Берлине на Кайзераллее это было обычной вещью. Там по 3–4-этажным зданиям вели огонь тяжелые самоходки офицера Шапаря. «Домоломатели» — прозвали их пехотинцы. Потом шли огнеметчики и выжигали уцелевшие гнезда. И только тогда танки могли продвигаться по улице или, вернее, по тому месту, которое раньше называлось улицей,— в самое гнездо эсэсовцев. Иначе воевать нельзя было.

Сидя в тесном подвале, среди дыма и пламени, Архипов, грузный, добродушный «Батя», как прозвали его любовно танкисты, страдал душой.

— Разве же это война,— жаловался он.— За целый день один квартал! Дайте мне простор для танков — пройду лесами, болотами, через горы перескочу, только было бы где развернуться танкистской душе. Дайте мне подышать свежим воздухом после этой гари!

И вот спустя два дня, сразу же после капитуляции Берлина, мы встретили Архипова на марше. Танки генерала Рыбалко покинули побежденную столицу Германии и двигались стремительно на юг…

Марш войск из Берлина за Эльбу представлял собой потрясающую картину. Густая сеть немецких шоссе и имперская автострада не в состоянии были вместить всю технику. Сплошные войсковые потоки двигались проселками, обтекая колонные пути…

Преодолев Судетскую горную гряду, танковые соединения генералов Лелюшенко и Рыбалко спустились в холмистую равнину вокруг Праги. Вслед за ними к подступам чехословацкой столицы подошла пехота генералов Гордова и Жадова. Забыв усталость, советские воины рвались в бой за освобождение столицы братской республики. Ночь застала полки в походе. Был отдан приказ: двигаться ночью, отдых людям дать в Праге.

Стремительный ночной маневр крупных подвижных соединений решил судьбу Праги. Сопротивление окружающих город немецких гарнизонов, нарушивших акт капитуляции, было сломлено, и на рассвете 9 мая наши войска вошли в столицу Чехословакии…

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Из воспоминаний командующего войсками 1-го Украинского фронта маршала Советского Союза И. С. Конева.

Кольцо вокруг отказавшейся сложить оружие чехословацкой группировки гитлеровцев было замкнуто. В этом очередном и теперь уже последнем гигантском котле оказалось более полумиллиона солдат и офицеров из дезорганизованных и потерявших управление войск группы армий Шернера. Теперь им не оставалось ничего другого, как сдаться, хотя отдельные стычки с фашистами, не желавшими складывать оружие, продолжались в разных местах еще почти неделю…

Что Прага освобождена, было ясно, но ни одного вразумительного доклада ни от одного из командующих армиями так и не было.

Как выяснилось потом, причиной тому было ликование пражан. На улицах шли сплошные демонстрации. При появлении советского офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать, целовать, качать. Один за другим попали все мои офицеры связи в окружение — поцелуи, угощения, цветы...

Потом в этих же дружеских объятьях один за другим оказались и старшие начальники — и Лелюшенко, и Рыбалко, и подъехавший вслед за ними Гордов. Никому из них не удавалось выбраться из Праги на свои командные пункты, к своим узлам связи и подробно доложить обстановку.

Ко мне поступали время от времени сообщения по радио, но все они были, я бы сказал, уж чересчур краткими: «Прага взята», «Прага взята», «Прага взята»... А мне необходимо было доложить Верховному Главнокомандующему не только то, что Прага взята, но и при каких обстоятельствах взята, какое сопротивление было встречено и где. Есть или уже нет организованного противника, а если есть, то в каком направлении он отходит.

Словом, день освобождения Праги был для меня очень беспокойным. Пропадали офицеры связи, пропадали командиры бригад и корпусов — все пропадали! Вот что значит и до чего доводит народное ликование!..

Начальник Генерального штаба по крайней мере раз десять звонил мне, требуя окончательных донесений, а я и сам не имел их и все оттягивал и оттягивал срок доклада. И только получив наконец удовлетворяющие меня сведения, уточнив их, составил свое донесение. В нем указывалось, что в девять часов утра Прага была полностью освобождена и очищена от противника. Хотя первые наши танки вошли туда в три часа ночи...

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Из репортажа «Освобождение Праги» писателя и журналиста подполковника Б. Н. Полевого, первым из советских корреспондентов прилетевшего 9 мая 1945 года в освобожденную Прагу, 11 мая 1945 года.

Мы летим в освобожденную столицу Чехословакии, и под крылом самолета видны следы нашего последнего удара. По всем дорогам тянутся на север бесконечные, длинные вереницы пленных…

На пражском аэродроме ощущаешь во всей мощи и полноте то чудесное, восторженное отношение, которое питают к Красной Армии народы, освобожденные ею от немецкой оккупации, а чувством невольной гордости наполняется сердце за свое советское гражданство, за свой русский офицерский мундир. Девушки протягивают нам букеты цветов, какие-то очень солидные и радостно оживленные люди протягивают записные книжки, требуя автографов…

У группы наших танков на улице Масарика такая большая толпа, что по ней прекратилось движение. Огромные стальные машины, как потом, покрытые маслом и пылью, украшены венками, лентами. Смущенные, улыбающиеся танкисты едва успевают отвечать на рукопожатия и принимать новые и новые букеты цветов. И тут же на гусеницах, отполированных долгими переходами, целая выставка съестного — корзиночки с яблоками и солеными помидорами, бутылками с молоком, кругленькие какие-то пирожки и зеленые сырки.

— Вот попали в окружение-то! — скалит белые зубы гвардии младший лейтенант Олег Еременко.— Говорим им: не надо, сыты мы вот так. Нет, несут и несут. Этак постоим еще здесь... целый «Гастроном» образуется.

Механик-водитель гвардии сержант Сережников говорит:

— Или вот цветы, венки эти самые, алые ленты, так нешто танк невеста, чтоб его убирать. А их девчата знай себе нацепляют. Хороший народ. Такого душевного народа давно не видел.

Публикация Светланы Кузнецовой