концерт рок
Борису Гребенщикову исполнилось 50 лет. В начале ноября лидер "Аквариума" уже заранее отпраздновал юбилей в Кремлевском дворце, а настоящий день рождения встретил в Петербурге, дав в БКЗ "Октябрьский" концерт, аналогичный московскому. Петербургский вариант дополнился лишь сольным выступлением губернатора Валентины Матвиенко. С подробностями — ИЛЬЯ Ъ-ЛЕСКОВ.
Трехчасовое шоу в почти под завязку забитом "Октябрьском" (накануне живой классик Филип Гласс собрал в два раза меньше публики) внешне более всего напоминало помпезные юбилеи эстрадных звезд вроде Иосифа Кобзона. Зрители средних лет, многие в костюмах, многие с цветами, основательно опустошившие в барах запасы водки и коньяка (в терминологии очереди к стойке — "водочки" и "коньячка"). Благодушный юбиляр, то и дело кланяющийся и благодарящий за "искренние поздравления всех — от президента до женщины, которая торгует на улице билетами". Цепочка почтительных друзей, чьи выступления заняли второй час концерта: Андрей Макаревич и Вячеслав Бутусов спели по специальному посвящению, Александр Васильев из "Сплина" с завываниями исполнил под гитару "Аделаиду", Tequilajazzz жесткой версией "Лебединой стали" выгнала половину почтенной публики в фойе, Чиж обидел коллег заявлением, что "лучше Бори его песни все равно никто не споет", и завел песню про "хочу чаю кипяченого", поскольку лирический герой, как известно, "любит политзаключенного", выглядело это по нынешним временам довольно смело.
С другой стороны, буддистское спокойствие, с которым Борис Гребенщиков принимает последние лет пятнадцать любые проявления народной любви к себе, все же не позволяли пафосу зашкалить. Ощущения, что происходит нечто постыдное, не было: что ж, все Гребенщикова очень любят, включая самого Гребенщикова. Ну и прекрасно. Опять же все-таки трудно вообразить на юбилее господина Кобзона, чтобы с галерки на весь зал прозвучал крик: "Ох...енно!" — и юбиляр ласково отозвался: "Сразу слышно настоящего искусствоведа".
Огромная сцена была оформлена в духе то ли райского сада, то ли приусадебного хозяйства провинциального купчины: множество муляжей античных статуй, какая-то растительность и десятки музыкантов, разбросанных по разным уголкам. В зависимости от исполняемого номера прожектора выхватывали из полумрака то скрипичный квартет, то группу джазовых трубачей, музыканты приходили и уходили; если рассматривать сценографию как некую глобальную метафору бытования "Аквариума", надо признать, получилось довольно точно.
Борис Гребенщиков шел вглубь: эффектно начав с "Сидя на красивом холме", он потом добрый час пел только новые песни, и лишь во второй половине концерта перешел к долгожданным старым номерам (впрочем, ограничившись в основном девяностыми). В какой-то момент на робкие просьбы "старенького" певец твердо ответил, что "лучшее старенькое — это то, чего вы еще не слышали". И был, конечно, прав: в конечном счете "Самое время перейти эту реку вброд" или "Человек из Кемерова" отличаются от хитов раннего "Аквариума" исключительно датой релиза.
Главное случилось где-то в середине шоу. Стоило юбиляру спеть о том, что "Моя смерть ездит в черной машине с голубым огоньком", как упомянутая машина затормозила у служебного входа БКЗ. И вот уже музыка смолкла, и торжественный мужской голос прогремел откуда-то сверху: "Дамы и господа, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко!"
Это было сильное зрелище. Госпожа Матвиенко за свою долгую карьеру, вероятно, сталкивалась с разными вещами, но вряд ли с такими. Публика, стоит сказать, оказалась не так проста... Короче говоря, губернатора Петербурга освистали. Любые другие формулировки будут неточными. Зал, в особенности балкон, свистел, улюлюкал, топал ногами. Губернатору кричали: "Пошла вон!"
Но Валентина Ивановна не дрогнула, хотя и явно опешила. Это было испытание, и она его прошла. Вдвоем с Борисом Гребенщиковым на опустевшей сцене, в выходном брючном костюме, задорным комсомольским голосом она произнесла свою речь до конца, и ей удалось не допустить ни одного человеческого слова: сплошь "дорогой Борис Борисыч" и "музыка группы 'Аквариум' всегда отвечала чаяниям молодежи". Кульминацией стало вручение "художественному руководителю ансамбля 'Аквариум'" от лица президента ордена "За заслуги перед Отечеством" четвертой степени.
Борису Гребенщикову, кажется, в конце концов все же стало неловко — судя по тому, что он буркнул что-то язвительное по поводу неисповедимости путей "сына неба". А впрочем, с него, как давно уже понятно, такие вещи как с гуся вода. И исполнение под занавес "Мамы анархии" тут даже ни при чем. Борис Гребенщиков всегда был конформистом ровно в той же степени, что и бунтарем. Пока другие протестовали лозунгами, он ограничивался интонацией, и, как показала история, такой протест оказался жизнеспособнее. Где теперь лозунги? А Гребенщиков — вот он.