проверка
Вчера в Счетной палате была проведена научно-практическая конференция "Эффективность управления государственным долгом". Несмотря на академичность заявленной темы, выступления ряда участников отличались ненаучным радикализмом. Договорились даже до угрозы посадить чиновников Минфина, не наладивших должного долгового учета. Однако охранительные настроения все же не стали преобладающими. Решили ограничиться повышением качества управления госдолгом. Правда, договориться, как это сделать, не получилось.
В Счетную палату (СП) вчера пришли практически все специалисты по внешнему долгу. И те, кто этим занимался в 1990-х годах: бывшие вице-премьеры Александр Шохин и Александр Лившиц, министр экономики в гайдаровском кабинете Андрей Нечаев, бывший председатель ЦБ Виктор Геращенко. И те, кто этим занимается сейчас: организатор конференции Сергей Степашин, первый зампред ЦБ Олег Вьюгин, первый замминистра финансов Алексей Улюкаев, советник президента Андрей Илларионов, зампред ВЭБа Сергей Сторчак.
Однако разделились ораторы не на бывших и нынешних чиновников, а на сторонников усиления преимущественно административных мер в сфере управления госдолгом и приверженцев разного рода экономических инструментов. Впрочем, последние также не могли договориться, чей инструмент предпочтительнее.
Сергей Степашин сделал упор на то, что у разных госорганов, занимающихся внешней задолженностью — Минфина, ВЭБа, ЦБ,— совершенно разные оценки как ее общего объема, так и отдельных составляющих. Кстати, недоумение председателя Счетной палаты разделил и советник президента. По его мнению, разнобой цифр у Минфина и ЦБ (в Минфине полагают, что Парижскому клубу кредиторов Россия должна $39,2 млрд, а в ЦБ — $44,7 млрд, Мировому банку соответственно $6,6 млрд и $7 млрд) трудно объяснить лишь различными методиками. Поэтому Андрей Илларионов поддержал предложение Сергея Степашина провести силами всех заинтересованных ведомств полную выверку госдолга по единой методологии.
Неясность с общей суммой и структурой внешнего долга, подчеркивал Сергей Степашин, делает его обслуживание слишком дорогим. Более того, создает условия для злоупотреблений, особенно при работе с финансовыми активами (долгами перед Россией). По данным СП, на 1 января 2002 года нам были должны $99 млрд. Из этой суммы 73% приходилось на просроченную задолженность. И при этом проводились подозрительные операции по списанию долгов. Особенно скандальный случай — Ангола, которой списали в 1996 году $3,5 млрд из $5 млрд. В этой операции даже заподозрили отмывание грязных денег. Во всяком случае, как вчера заявил Сергей Степашин, неделю назад Женевский кантональный суд постановил считать эту операцию незаконной. Именно такое решение суда, проговорился генерал-полковник Степашин, состоялось не без должной оперативной работы с нашей стороны.
Слишком дорого, уверены в Счетной палате, обходятся и новые кредиты, даже взятые у Мирового банка. Якобы 30% предоставляемых средств уходят на обслуживание иностранных консультантов. В чем, правда, как уверял вчера Андрей Нечаев, скорее виновата российская сторона: более дешевые кредиты, чем у Мирового банка, найти трудно. Сергей Степашин предложил сосредоточить управление госдолгом, а также финансовыми активами в одних руках. По-видимому, в его. Других радикальных мер он выдвигать не стал.
Зато зампред комитета Госдумы по регламенту, член думской комиссии по госдолгу Николай Коломейцев предложил более чем радикальный способ оздоровления госструктур, управляющих госдолгом. У Виктора Геращенко, Михаила Горбачева, Егора Гайдара и Бориса Ельцина, набравших кредиты на Западе, а также у Михаила Касьянова, Алексея Кудрина и присутствовавшего в зале Алексея Улюкаева, не обеспечивших должный госконтроль за возвратом средств, надо узнать, сколько на самом деле должна Россия и кто на этом делает свой частный бизнес. Если не будет получено удовлетворительного ответа, обо всем узнает президент, "после чего Генпрокуратура поменяет арестантов в 'Матросской Тишине' и Лефортово".
Оргвыводы депутата Коломейцева замминистра Улюкаев почему-то не поддержал. Он объяснил, что ситуация с внешним долгом улучшается. В 1999 году Россия была должна $158 млрд, что составляло 90% ВВП. К началу 2003 года — $122 млрд (35%). К 1 января — $119 млрд (27%). По методологии МВФ опасным для экономики считается порог внешней задолженности в 60% ВВП. При этом у ряда стран, имеющих инвестрейтинги, отношение внешней задолженности к ВВП значительно выше, чем у России. "Мы по этому показателю,— довольно отметил Алексей Улюкаев,— приближаемся к ЮАР — 23%". В общем, по мнению первого замминистра финансов, долговая нагрузка уже не является чрезмерной. А чтобы она стала еще меньше, нужно завершить урегулирование советского долга (осталось четыре страны, с которыми договорятся в следующем году), увеличить в два раза долю внутреннего долга, снизить расходы на обслуживание, наконец, ускорить перевод "политических" долговых обязательств (перед правительствами и международными финансовыми организациями) в рыночные инструменты; пока только 38% внешнего долга оформлено в евробондах.
Поспорили также о стабилизационном фонде. Андрей Нечаев выступил за его ликвидацию, чтобы снизить налоги. Александр Лившиц не был столь категоричен, предложив использовать его средства для удешевления долга. Олег Вьюгин заявил, что фонд нужен для стабильности экономики, поэтому его нельзя трогать несколько лет. Андрей Илларионов подчеркнул, что стабфонд в его нынешнем виде далек от классических образцов, и попросил Сергея Степашина разобраться с тем, куда можно инвестировать средства фонда, чтобы хотя бы защитить их от инфляции.
Последним выступил зампред ВЭБа Сергей Сторчак. Не ввязываясь в дискуссию о стабфонде, он заявил, что самой перспективной нестандартной (а значит, самой выгодной) схемой погашения внешней задолженности является ее секьюритизация — обмен части долга Парижскому клубу на еврооблигации.
КОНСТАНТИН Ъ-СМИРНОВ