Вот в гости к себе приглашает букероносец, автор "Дела Матюшина" и "Карагандинских девятин" Олег Павлов. Надпись на вратах его владения — "Русский человек в ХХ веке". Вступаем не без трепета. И действительно, попадаем в юдоль литературы: "Рабы в солдатских робах", "Чужая империя", "Черный передел". Это не просто статьи о "русском вопросе", публицистические высказывания о современности, дневники больничного охранника, литературоведческие заметки о прозе Платонова и Солженицына. И наверняка не случайно издатели не дают ссылок на то, когда и где эти тексты были напечатаны. Потому что они и призваны быть не просто где-то опубликованными и рассчитанными на полемику статьями.
Если у читателя хватит терпения пройти через всю мастерскую Олега Павлова, он найдет и источник искренней боли. Это размышления о собственном писательском статусе. Тут Олег Павлов чувствует себя героем несчастливой андерсеновской сказки "Тень": "Чем громче и натуральней орешь, тем больше привлекаешь лично к себе внимания да похвал, что хуже всякой пытки и сводит с ума". Тень нагло начинает жить собственной жизнью: у писателя Павлова она, например, заявила себя заядлой "чернушницей", надела какую-то арестантско-больничную робу и пошла поужинать с Букером. То есть вся эта известность Олега Павлова как букеровского лауреата и как автора "Карагандинских девятин" — это все ярлыки, которыми обвесилась тень.Единственный выход — самому отбросить еще одну тень, на этот раз настоящую. Очертания таковой и находим в сборнике "Русский человек в ХХ веке". Олег Павлов — продолжатель дела Александра Солженицына и хочет быть именно писателем такого, солженицынского типа. Он готов стать "писателем-заступником" (пока не пошел поток писем к нему самому, он печатает в своей программной статье "Русские письма" послания к Солженицыну). Он пока не готов создать собственное духовное учение, но готов "бить в набат" и бороться с "кромешной забюрокраченностью". Остается только надеяться, что писатель не забудет, что и у "русского человека в ХХ веке" тоже есть зазнавшаяся тень с ярлыками "Бывшие люди", "Рабы в солдатских робах", "Русская Атлантида".
Дмитрий Галковский свою тень, которая у него, как и полагается литератору, тоже имеется, изучил уже очень хорошо. В его новой книге "Пропаганда" этой тени посвящено немало страниц. Внешняя интрига сборника — история публикации первой книги Дмитрия Галковского "Бесконечный тупик". Автор преподносит эту историю как настоящую битву теней. Ведь его книга была задумана как само воплощение полемического задора — именно такое название должно было читаться за словами "бесконечный тупик". Но этого не увидели, а вместо имени самого писателя-философа увидели наглый оскал все той же тени. Автор в ответ тоже создал фантом своей аудитории, назвал ее шестидесятниками и устроил врагам большую "оттепель" — статьи, составившие этот крестовый поход, и перепечатаны в "Пропаганде". В разделе "Травля" даны цитаты из лагеря оппонентов.
Выстраивается и другая история — история про персонажа, готового, пусть кому-то это и покажется хвастовством и бахвальством, быть идеальным, разносторонне развитым, ренессансным человеком. Вот он вырос среди кошмара и мещанства, но всегда тянулся к знаниям. Вместо того чтобы пить и гулять, читал книжки. Знает историю философии, владеет литературным слогом и искусством полемики. Загвоздка в том, что Ренессанса в ближайшее время явно не намечается. Философия в загоне ("Разбитый компас указывает путь"), в литературе все места заняты ("Трудно быть белым"), полемизировать не с кем ("Лабиринты бесконечного тупика"). Был бы просто хорошим человеком, да и это понятие сейчас испоганено ("Духовная премия 'Хороший мужик'").
Этот герой (неважно, как его назвать, Дмитрием Галковским, или Сосипатычем — есть здесь такой пародийный персонаж), как в "Пропаганде" неоднократно напоминается, не пьет и не буянит. Поэтому ему остается только уйти в виртуальный запой. Он с бешеной энергией начинает отстаивать достоинство философской мысли как таковой. Настаивает на завете Шопенгауэра — меньше читать и больше думать. Если бы срочно потребовалось оставить в университете только один факультет, он ради родного философского стал бы крушить и физиков, и лириков (в общем наезде на шестидесятников пострадали и естественные науки, и литературоведение). Хорошо, что, пока готовилась к изданию "Пропаганда", автор вместе с Сосипатычем немного поостыли и обратились к собственно литературному творчеству. Получились сценарий "Друг утят" (фарс, написанный для режиссера Меньшова, многократно улучшенные "Ширли-мырли"), а также один из лучших рассказов прошлого года по версии премии имени Юрия Казакова.
Олег Павлов. Русский человек в ХХ веке. М.: Русский путь, 2003
Дмитрий Галковский. Пропаганда. Тверь, 2003