С сегодняшнего дня в Москве в Театре эстрады снова идет "сНежное шоу Славы Полунина" (Ъ писал о прошлых гастролях 14 января). Накануне ВЯЧЕСЛАВ ПОЛУНИН рассказал о своих новых проектах МАРИНЕ Ъ-ШИМАДИНОЙ.
— Как всегда, я беру сразу штук пять новых проектов — вдруг какой-нибудь да получится. Один мы уже похоронили в этом году. Мы хотели сделать всемирный фестиваль современного цирка: поставить на Красной площади, около Дома художников или на Болотной площади несколько шапито, где все лето могли бы выступать цирковые коллективы со всего мира. Но по различным причинам — то денег нет, то согласования — этот проект придется притормозить. Будущей весной или летом мы начнем играть свое "Snow Show" на Бродвее. Оно там будет идти год или десять, сколько будет ходить публика, но уже без меня. У нас хорошая команда, несколько прекрасных актеров, которые могут играть Желтого персонажа, так что я уже могу отпускать этот спектакль от себя, чтобы он жил своей жизнью.
— Но большинство людей идут в театр именно на Полунина.
— Это только в России. На Западе я рекламирую не свое имя, а название спектакля, и люди приходят именно на "Snow Show". Спектакль уже много и успешно ездил без меня: он был на Тайване, в Португалии, сейчас отправился в Вену и в Голландию. И каждый раз это новый спектакль, потому что разные актеры играют по-разному: у Роберта Саральпа из Нальчика получается очень лирический, романтический персонаж, у итальянца Онофрио Колючи — герой комедии дель-арте, звонкий, яркий и веселый. Мой Желтый клоун отвечает за метафизику. Когда вы смотрите спектакль со мной, вы видите спектакль об одиночестве, с Робертом — о космосе и поэзии, а с Онофрио — о радости жизни. В России я буду стараться работать сам — у меня здесь очень много друзей, которые ждут со мной встречи, и я не могу обманывать их ожидания.
— То есть у нас будет шанс увидеть "сНежное шоу"?
— У меня есть подозрение, что мне от него еще долго не дадут оторваться. Хотя я делаю попытки. Хочу сделать новую версию "Чердаков", которые когда-то были моим любимым спектаклем. Я хочу поиграть камерно, на зал в 200-300 мест, где видны глаза каждого зрителя, где можно его потрогать. Еще хочу показать одну очень красивую историю в Петербурге — в течение всего лета в Петропавловской крепости будет происходить что-то аналогичное тому, что мы устраивали в саду "Эрмитаж" во время театральной олимпиады.
— А что со Школой дураков, которую вы хотели основать в Москве?
— Мы пока не нашли решения, как ее вести, но зато уже провели первый семестр. Мы неожиданным способом, как говорил Хармс, нашли пароход и целый месяц плавали по Волге с 20-30 учениками, отобранными из тысячи человек. Проект назывался "Дураки на Волге", и мы сделали фотографию на том месте, где Репин рисовал свою картину, в точно таких же позах. Это был корабль-праздник: из 30 дней 29 были праздником, а на 30-й мы еле-еле отоспались. Так что школа живет — у нее нет привычной системной конструкции, но в нашей компании и не бывает ничего системного, у нас все время все неожиданно и импровизационно.
— А как обстоят дела с другим кораблем — вашим проектом "Корабль дураков"?
— Несмотря на все трудности, мы почему-то с упорством идиотов продолжаем добиваться реализации этой идеи. Сейчас мы ищем место стоянки, а потом будем искать пароход. Я хочу, чтобы в Москве был какой-то дом, где могли бы собираться люди, которые занимаются близкими нам по духу видами творчества: карнавалами, клоунадой, перформансами, инсталляциями, современным танцем и цирком, кабаре.
— Кого из московских театральных и нетеатральных деятелей вы пригласили бы к себе на корабль?
— Ну, например, Ваню Волкова, актера и композитора, который со своей группой делает очень интересные вещи; коллектив "ЧерноеНЕБОбелое" — они абсолютно наши по духу; театр "Дерево" Антона Адасинского; из художников — Андрея Бартенева, мы с ним давно работаем вместе; "Китайский летчик" мог бы сделать свой филиал в нашем клубе. Мы открыты для всех жанров.
— Вы всегда говорите о демократичности клоунады вообще и своего творчества в частности. Как вы относитесь к тому, что ваше "сНежное шоу" стало модным, дорогим и в каком-то смысле элитарным зрелищем?
— Наш спектакль не разграничивает зрителей. Это интересно любому человеку, будь то какая-нибудь бабушка или ребенок, генерал или министр,— все равно в каждом, за броней из орденов и смокингов скрывается одна и та же человеческая сердцевина. В Лондоне я получал огромное удовольствие, подглядывая за публикой: сидят рядом зеленоволосый панк и аристократ с тросточкой. Такого просто не бывает — ни на одном другом концерте или спектакле эти двое не встретятся.
Недавно в Италии у нас был Антониони, совсем старенький — его практически несли. Когда мы ездили по Америке, там звезды тоже ходили на наши спектакли. И когда они приходили за кулисы, я куда-нибудь прятался и отправлял к ним моего маленького сына Ивана. И со временем у него накопился целый фотоальбом с мировыми звездами: Ваня и Шварценеггер, Ваня и Сталлоне, Ваня и Спилберг. Мы его называли "Ванин зоопарк".
— Сын продолжает ваше дело?
— Да, сейчас он уже взрослый и участвует в наших спектаклях — думаю, из него получится хороший клоун. Однажды он отличился, когда получал за меня премию Лоуренса Оливье. Я был тогда на карнавале в Венеции и не хотел оттуда уезжать. Тогда я позвонил домой в Лондон и попросил сыновей Диму с Ваней одеться поприличнее и пойти получить премию за меня. Они и оделись: Дима, старший, во все черное, а Ваня, ему было тогда лет 12, во все красное вплоть до красных очков и бабочки, даже волосы покрасил в красный цвет. На следующий день их фотография появилась на первых полосах газет: "Русские клоуны забрали премию". Это было очень смешно.