История формулирования заповедей отношения власти к бизнесу и наоборот началась еще в 1992 году, когда вице-премьер Олег Сосковец привел на совещание директоров еще государственных, но уже российских алюминиевых заводов в покойном Минцветмете некоего Льва Черного, объявив, что он "крайне рекомендует" сотрудничать с ним. Таким образом была перейдена грань между советскими принципами взаимоотношений с бизнесом (описанными в УК РСФСР в десятке статей, а также в должностных инструкциях министерств) и российскими. В принципе Сосковец мог бы обозначить присутствие братьев Черных в российской металлургической отрасли и соответствующим распоряжением, приказом или другим административным способом, но, видимо, почувствовал, что момент требует словесной формулировки.
Достаточно долго, до 1995 года, сфера взаимодействия бизнеса и власти считалась сакральной, и слова, произносимые внутри этой сферы, были слышны снаружи либо как очередные призывы "строить конструктивные отношения с порослью российского предпринимательства" (поросль в этот момент вполне могла, как Михаил Ходорковский, иметь отдельный кабинет в Белом доме), либо — как приглушенное рычание бульдогов под ковром. Если в этот момент и существовали некие заповеди, то они явно не могли быть изложены на бумаге: официально проблем между властью и бизнесом не существовало.
Первым документом, в котором бизнес в лице знаменитой "семибанкирщины" попытался оформить принципы своего сосуществования с госвластью, стало обращение в марте 1996 года ряда крупных банков о необходимой государству кредитно-денежной политике. Заметим, что требования "семибанкирщины" были приняты, и основанные на них решения продействовали до сентября 1998 года. Трудно сказать, почему публичность во взаимоотношениях стала необходимой. Скорее всего, потому, что руководители восьми российских "олигархических" банков были настолько уверены в том, что не согласиться с ними власть не сможет, что скрывать очевидное было уже бессмысленно.
Впрочем, уже в 1997 году, после выборов президента (напомним, именно в их ходе был фактически разорен Тверьуниверсалбанк, нарушивший одну из тогда существовавших заповедей), принципы вновь начали корректироваться. Так, тогдашний вице-премьер Александр Лившиц, ныне работающий заместителем гендиректора "Русского алюминия", неожиданно сформулировал первую новую заповедь, предложенную уже не олигархами власти, а властью олигархам. "Надо делиться!" — заявил Лившиц, постулируя, что власть также имеет отношение к финансовой сфере. Финансовый кризис 1998 года смешал все карты олигархов и позволил власти сформулировать еще несколько важных заповедей. Например, заповедь о наличии у государства некоей "промышленной политики", с которой следует считаться всем, заповедь о "несправедливости итогов приватизации" и прочая, прочая.
Окончательно стало понятно, что неформальные понятия о том, как должны выглядеть взаимоотношения власти и бизнеса (они имели истоком и уголовные понятия, и советскую иерархию начальников, и принципы функционирования западного бизнеса — всего понемногу), скоро могут путем несложной кодификации превратиться в неписаные, но тем не менее формальные заповеди после прихода в Кремль нового президента — Владимира Путина. В отличие от Бориса Ельцина новый президент изначально признавал существование олигархов и крупного бизнеса как объектов действительности (первый президент России предпочитал не различать их с высоты своего кресла за мелкостью). Поэтому практически первым его делом было публичное объявление ряда заповедей (в том числе заповеди о "равноудаленности олигархов"). Вскоре общественность получила наглядное подтверждение действенности его версии заповедей (арест Владимира Гусинского и эмиграция Бориса Березовского).
Впрочем, в течение первого президентского срока Владимира Путина до прямой формулировки заповедей в полном составе дело не дошло.
Во-первых, потому, что в окружении президента существовало слишком много версий этих заповедей — от версии ФСБ "государство всегда право" до версии реформаторов "бизнес — объект поддержки государства".
Во-вторых, потому, что формулирование неизбежно ущемляло бы интересы одних олигархов и поощряло бы других. В-третьих, процесс притирки власти и бизнеса друг к другу считался незавершенным.
Процесс притирки, впрочем, шел негладко. То и дело очередной "капитан российского бизнеса" или видный чиновник высказывал новые идеи по поводу того, какую именно заповедь следует внести в негласный кодекс взаимоотношений. Окончательно стало понятно, что консенсуса не получится, в тот момент, когда Михаил Ходорковский проявил отчетливое желание путем участия ЮКОСа в парламентских, а возможно, и в президентских выборах изменить саму власть. Результат этой попытки всем известен: после ареста Ходорковского президент четко объявил, что не намерен "вести дискуссию". Не ведут дискуссию обычно в ситуации, когда не существует предмета спора. Именно 27 октября, день, когда Владимир Путин отказался обсуждать ситуацию вокруг ЮКОСа, можно считать моментом фиксации текущей версии заповедей взаимоотношений бизнеса и власти, а 15 ноября отмечать как день ратификации этих заповедей съездом РСПП.
Естественно, новые 10 заповедей для бизнеса не будут оформлены федеральным законом, да и вряд ли будут зачитаны с высокой трибуны каким-либо официальным лицом. Тем не менее они однозначно вытекают из проводимой президентом политики в отношении крупного бизнеса и не оспариваются ни одним из известных олигархов, находящихся в пределах, очерченных государственной границей Российской Федерации. "Власть" взяла на себя труд сформулировать эти 10 заповедей, которые можно рассматривать в одном ряду с такими официальными документами, как Уголовный кодекс, Расписание работы паспортного стола и Инструкция по поведению на режимных объектах Минобороны. По крайней мере, нарушение этих заповедей, как показывает практика, ведет к тем же последствиям, что и игнорирование вышеупомянутых документов.
Заповедь первая: о непогрешимости президента
Президент РФ не может иметь неверных взглядов на отношения власти и бизнеса, поскольку верные взгляды на эти отношения определяются и освящаются им
Исторически эта заповедь довольно раннего происхождения, восходящая еще к императору Священной Римской империи Фридриху Барбароссе, боровшемуся с купцами итальянских городских республик. В современной России она появилась еще в 1994 году, когда президент Борис Ельцин опубликовал указ, выделяющий "Сибнефть" из состава приватизируемого ЮКОСа в нарушение установленных Госдумой планов приватизации. Нарушение этого принципа наиболее опасно, теоретически оно может быть приравнено к покушению на основы госвласти, что и продемонстрировала участь Михаила Ходорковского, попытавшегося оспорить президентский взгляд на взаимоотношения бизнеса и власти.
Заповедь вторая: возлюби государство свое
Цели и задачи государства являются безусловно приоритетными над целями и задачами бизнеса
Заповедь третья: о греховности бизнеса и искуплении грехов
Занятие бизнесом есть грех, допускающийся в целях экономического роста при соблюдении покаяния в виде социальной ответственности. Государственные компании безгрешны, поскольку созданы в социальных целях
Вторая и третья заповеди логично вытекают из той картины мира, которая в силу исторических причин бытует в головах российских властей. Государство, некая самостоятельная сущность, для блага которой рождаются и ради которой живут граждане России, делит все виды деятельности на праведные и греховные. Под праведными понимаются те виды деятельности, которые позволяют гражданам лишь поддерживать собственную жизнь, под греховными — те, что позволяют богатеть. Под социальной ответственностью понимается вызванное осознанием собственной греховности желание богатеющих обеднеть, поэтому говорить о социальной ответственности, например, учителей, прокуратуры и любых других малоимущих граждан просто бессмысленно, а о социальной ответственности бизнеса — корректно и даже необходимо.
Заповедь четвертая: не возжелай себе кресла ни депутата, ни министра, ни прокурора
Бизнес не имеет права на участие в политическом процессе, власть имеет право на участие в бизнес-процессах
Асимметрия во взаимоотношениях бизнеса и государства — краеугольный камень новых заповедей. Если рассматривать власть как разновидность бизнеса (оказание услуг по госуправлению), то фиксация этого положения неизбежна: по сути, эта заповедь является протекционизмом игроков политического рынка против проникновения на него новых конкурентов. Разумеется, власть прекрасно понимает, что предприниматели обязательно будут лезть в политику, этого требует их бизнес, но происходить это должно не по-юкосовски — келейно, без публичных признаний в спонсорстве думских фракций. Говоря еще проще, власть позволяет предпринимателям делать свои (разумеется, темные) дела, но не позволяет им публично излагать свои взгляды и заявлять о своих интересах. Это может быть доверено только государству и праведникам (см. заповедь 3).
Заповедь пятая: об условности собственности
Право собственности в России обусловливается соблюдением бизнесменом настоящих заповедей. В противном случае вопрос о собственности решает Басманный суд
Эта заповедь прямо следует из той аксиомы, действующей на территории России, что вся собственность изначально является государственной, поэтому может быть уступлена отдельным гражданам лишь на время. В качестве забавного исторического недоразумения приведем здесь трактовку понятий частной и государственной собственности, сформулированную в Гражданском кодексе Франции (так называемом Кодексе Наполеона), принятом в 1804 году (указанные статьи не изменялись со времени их принятия).
Ст. 538. Проездные трассы, дороги и улицы, находящиеся в ведении государства, судоходные реки и протоки, берега, морские отливы и приливы, порты, гавани, судоходные пути, а также в общем все части французской территории, не подлежащие частной собственности, считаются общественным достоянием.
Ст. 539. Вся невостребованная собственность, или не имеющая владельца, или оставшаяся после владельцев, не имеющих наследников, или оставленная наследниками, принадлежит государству.
Ст. 540. Ворота, рвы, укрепления мест боев и крепостей также составляют общественное достояние.
Ст. 541. То же относится к землям, укреплениям, валам тех мест, которые уже не являются местами боев: они принадлежат государству, за исключением тех случаев, когда они были законным образом отчуждены или когда их собственность не была отменена законом.
Ст. 544. Собственность — право использовать и распоряжаться вещами в наиболее абсолютной форме, если только они не применяются запрещенными законом и правилами способами.
Ст. 545. Никто не может быть принужден к оставлению своей собственности, за исключением случаев, когда это необходимо для общественного блага, и за справедливое и предварительное вознаграждение.
Разумеется, право собственности в России тоже священно, но дойти до того, чтобы определять госсобственность как нечто "невостребованное", это уж слишком. Поэтому все вопросы о собственности находятся в компетенции судебной власти, а Басманным при необходимости может стать любой суд РФ.
Заповедь шестая: о равноудаленности
Весь частный бизнес равноудален от власти, но некоторый равноудаленнее других
Существование этой нормы в заповедях необходимо из соображений здравого смысла. В российской экономической геометрии удаление бизнесмена А (скажем, Бориса Березовского) от центра власти неизбежно приводит к приближению бизнесмена Б (скажем, Сергея Пугачева) к этому центру, хотя на первый взгляд расстояние между олигархом Б и властью выглядит неизменным.
Заповедь седьмая: о необходимости и недостаточности налогов
Налоги платить необходимо, уплаченная сумма налогов по умолчанию недостаточна и может быть изменена в любой момент путем претензий к налогооблагаемой базе
Достаточно давний принцип, гласно сформулированный премьер-министром Сергеем Кириенко в ходе торговли за объем уплачиваемых "Газпромом" налогов в 1998 году. Наиболее справедливая из всех заповедей: если в течение не менее 10 лет российский бизнес всегда мог договориться, сколько именно налогов заплатит компания в бюджет (эта цифра не имеет отношения к объему налогов, исходящему из закона), то почему бы и МНС не предъявлять свои соображения по этой сумме?
Заповедь восьмая: не искушай наших
Коррупция в России является односторонней: взятки дают, но не берут. Коррупция наказуема, если инициатива исходит от бизнесмена, но не от чиновника
В России сформировался совершенно уникальный способ коррупции — подкуп не конкретного чиновника, а неопределенного "чиновничества". По крайней мере, во всех крупных претензиях к бизнесу по поводу коррупции власть традиционно указывает взяткодателя, но не взяткобрателя: не исключено, что, с точки зрения президента, бизнес подкупает некие надмирные силы, не имеющие ни фамилии, ни имени, ни физического лица. Отныне вводить в соблазн и использовать в своих целях милицию, прокуратуру, суды, депутатов предпринимателям запрещено — это прерогатива руководства страны.
Заповедь девятая: не сотвори себе офшора
Легальная схема минимизации прибыли нелегальна, если непонятна властям и не согласована с ними
Эта заповедь по сути аналогична предыдущей, но касается не человеческих слабостей, а законодательных. То есть если в законодательстве есть дыры, которые по сути своей греховный бизнес может обратить в свою пользу, то виновато в этом не законодательство, а сам бизнес.
Заповедь десятая: соблюдай матросскую тишину
Диалог между властью и бизнесом по трактовке настоящих заповедей ведется по желанию власти. В противном случае диалог ведется по видеосвязи из СИЗО "Матросская Тишина"
Без комментариев.
Исходя из логики последних событий, а мы имеем в виду не только арест Михаила Ходорковского, но и ситуацию вокруг "Сибнефти", и очередные попытки Госдумы сместить со своего поста в РАО "ЕЭС России" Анатолия Чубайса, и поразительное единство министров в оценке допустимости и законности деятельности Генпрокуратуры, 10 заповедей считаются ими вполне действующими, по крайней мере, на второй президентский срок Владимира Путина. Однако, скорее всего, эти заповеди будут действовать в России не больше года.
Дело даже не в том, что они противоречат друг другу и являют собой разительный контраст с законодательством страны. Они являются промежуточным шагом между рыночной и социалистической экономикой. Мичуринские попытки скрестить оба варианта экономики доселе не удавались ни одному крупному политическому деятелю. Ключевой вопрос в них — вопрос собственности, описанный в пятой заповеди. Строй, в котором право собственности фактически определяется государством в своих целях, неизбежно приводит к социализму или его разновидности — госкапитализму.
Именно поэтому после президентских выборов в марте 2004 года, когда излишние страсти по поводу того, кто имеет право баллотироваться и кто кого имеет право поддерживать на выборах, утихнут, вопрос о пересмотре 10 заповедей станет вновь неизбежен. И в новой формулировке заповедей будет гораздо меньше пунктов. В частности, вопрос о том, "страна для бизнеса или бизнес для страны", станет неактуальным. Или же будет однозначно признано, что бизнес — полезное обществу занятие и с ним нужно вести диалог, даже когда президенту Путину этого не хочется, или же вместо всех заповедей будет достаточно одной — десятой в нашем списке.
ДМИТРИЙ БУТРИН
Российскую власть нередко обвиняют в том, что она строит свои отношения с бизнесом так же, как криминал — не по закону, а по понятиям. Корреспондент "Власти" Александр Жеглов выяснял, так ли это, у "авторитетных" бизнесменов и борцов с оргпреступностью. Как утверждают компетентные люди, природа взаимоотношений криминала и бизнеса почти такая же, как бизнеса и государства. Бизнес первоначально ищет в криминале или в государстве партнера для защиты своих интересов. Но когда они сближаются, бизнес неизбежно пытается подчинить партнера, превратив его в оружие против конкурентов и в инструмент своего укрепления и расширения. Криминалу, как и государству, для выживания нужны деньги бизнесменов. Но только деньги. По своей природе криминал и государство, обладая физической силой, пытаются избежать подчиненного положения и сохранить статус старшего партнера. Для поддержания этого баланса и вырабатываются негласные соглашения, в криминальном мире именуемые понятиями. Государственные интересы всегда превыше интересов бизнеса. Такую же подчиненную роль изначально бизнесу отводят и понятия. "Пацан пацану брат, коммерс — лох, он не может на равных говорить с пацаном",— учат авторитеты. К этой аксиоме добавляются несколько простых и эффективных пунктов. "Коммерса" нельзя душить чрезмерно высокими поборами, иначе он погибнет. Поэтому "пацаны" могут назначать за "крышу" только разумные откаты, без беспредела. В свою очередь, "коммерс" не должен "гнать фуфло", то есть должен сообщать "крыше" реальные доходы и исправно платить налоги. Для контроля "коммерса" "пацаны" назначают "смотрящего". Это человек "крыши" либо в правлении, либо в бухгалтерии.
Самое страшное наказание предусмотрено за попытку "спрыгнуть", то есть выйти из-под контроля. Под этим понимается как просто отказ от услуг "крыши", так и обращение к другим "пацанам" или, хуже того, в милицию. Разумеется, понятия никто не записывает на бумагу и не скрепляет подписями нотариуса и участников переговоров. Но за их нарушение бизнес карают почти теми же методами, что и за нарушение соглашений с государством: нарушитель расплачивается собственностью, свободой или даже жизнью. Десять принципов Бориса Грызлова Когда этот номер подписывался в печать, глава МВД и по совместительству сопредседатель партии "Единая Россия" Борис Грызлов обнародовал в Уфе свои "десять принципов экономической свободы". Некоторые из них совпали с изложенными нами заповедями. Только формулировки немного отличаются. Принцип первый: "Не страна для бизнеса, а бизнес для страны". Принцип второй: "Экономическая свобода должна быть ограничена только законом, попытки апеллировать к телефонному праву, попытки вывести отдельных бизнесменов за пределы правового поля — безнравственны". Принцип третий: "Наемный персонал — не обуза бизнеса, а участник производства и потребитель товаров. Зарплата — кровь и двигатель экономики, а население — главный инвестор". Принцип четвертый: "Каждый должен заниматься своим делом. Бизнес платит налоги, а государство занимается соцобеспечением". Принцип пятый: "Конкурентная борьба должна быть честной, основанной на экономических законах, на новых технологиях. Конкурентные преимущества, которые пытаются получить политическими методами, в экономической сфере недопустимы". Принцип шестой: "Отечественный потребитель нуждается в защите своих интересов". Принцип седьмой: "Важно не только сколько и как заработал бизнес, но и как и куда заработанное направил. 'Трать здесь!' должно стать непреложным правилом. Деньги, потраченные здесь, должны быть инвестированы в нашу экономику". Принцип восьмой: "Должна быть обеспечена безопасность законного бизнеса. Обязательна защита законом того, что заработано законным путем, но и должна быть законная гарантия того, что будет обеспечен возврат того, что приобретено незаконно". Принцип девятый: "Налоги, собираемые в казну, это не самоцель, это лишь средство выполнения государством функций, возложенных на него по определению". Принцип десятый: "Мы не настолько богатая страна, чтобы позволить себе высокие налоги. У нас должны быть минимальные налоги с максимальной базы".
Когда применительно к делу ЮКОСа речь заходит о политике, сразу вспоминают политическую активность Михаила Ходорковского и его наймитов в Думе. На самом деле все началось с совсем другой политики — со стремления бизнесменов заручиться поддержкой президента в ограничении прерогатив правоохранительных органов, активно вмешивающихся в экономику. Именно об этом они регулярно говорили, навещая президента в Кремле с момента его вступления в должность. Наибольшую активность проявлял именно Ходорковский, тогда же и прозвучал первый тревожный для него звонок. В ответ на выступление олигарха, обличавшего коррупцию, президент, перелистывая какие-то бумаги, напомнил ему, что к его компании были налоговые претензии (другими словами, что Ходорковский сам "решал вопросы" взятками). Итак, конфликт бизнеса и власти начался с конфронтации с Генпрокуратурой и экономическими департаментами спецслужб. Борьба шла за президента. И до какого-то времени предприниматели если и не верили в возможность победы, то говорили о такой возможности. Но органы провели двухходовую спецоперацию: сначала все вдруг узнали, что у Ходорковского непомерные политические амбиции, при этом один из его компаньонов оказался за решеткой как мошенник и налоговый уклонист. Когда предпочтения президента, который, конечно, с самого начала склонялся на сторону бывших сослуживцев, определились окончательно, органы форсировали уголовное преследование верхушки ЮКОСа. Победили сильнейшие. Акт капитуляции и был фактически подписан на съезде РСПП. Главный победитель — правоохранители. Они получили от президента статус неприкосновенных. Но это сегодня. Завтра президент вспомнит об ускорении административной реформы. А она, как продолжает говорить премьер Касьянов, предполагает, в частности, серьезно урезать полномочия формально бесконтрольной Генпрокуратуры. В радикальном варианте речь идет о ликвидации Генпрокуратуры в ее нынешнем виде. Надзорные функции отойдут к Минюсту, а следствие — к МВД, за прокурорами остается поддержка обвинения в суде. Такой поворот возможен. Президенту пока достаточно демонстрировать его возможность, но он может ему понадобиться и в самом деле. Николай Вардуль, редактор отдела экономической политики |
