выставка видеоарт
В Зале актуального искусства Государственной Третьяковской галереи открылась выставка Сергея Шутова "Ковер гортензия". Один из пионеров отечественного видеоарта придумал для Третьяковки инсталляцию, сочетающую видеопроекцию и живопись. Основан этот мультимедийный опус на стихотворении обэриута Александра Введенского. Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.Поэму "Ковер гортензия" ("Мне жалко, что я не зверь...") сам Александр Введенский называл философским трактатом в стихах. Это один из самых глубоких, темных, мучительных и прекрасных текстов в русской литературе ХХ века. Художественная интерпретация этого опуса — задача столь же амбициозная, головоломная и рискованная, что и, скажем, попытка экранизировать джойсовского "Улисса". Тем более что обэриуты давно являются едва ли не самыми основополагающими (и самыми культовыми) авторами для всего послевоенного русского современного искусства. Тот же Сергей Шутов в 1986 году делал выставку "Памяти Даниила Хармса" в Музее Маяковского. А в состоявшемся примерно в то же время перформансе по Хармсу участвовали помимо самого Шутова столь примечательные личности, как Сергей Бугаев (Африка), Тимур Новиков, Жанна Агузарова и обэриутоведка Анна Герасимова, также известная как рок-певица Умка.
В 2003 году для своей выставки в Третьяковке Сергей Шутов выбрал не гротескного Хармса, а трагического Введенского, в общем-то ставя точку под историей субкультурной апроприации обэриутов. "Ковер гортензия" Сергея Шутова — не претендующая на конгениальность экранизация великого текста, но иллюстрирование, в буквальности которого есть некое высшее смирение.
Половину стены занимает живописное панно, собранное из множества портретов различных персонажей художественного сообщества. Изображенные с уорхоловской декоративной обобщенностью, утопающие в радужно-золотом сиянии, эти лица утрачивают всякую индивидуальность и складываются в роскошный узорчатый ковер, тот самый, о котором Введенский говорит: "Еще у меня есть претензия, что я не ковер, не гортензия". Над картинами, как продолжение этого ковра, располагается видеэокран. Механический голос бесстрастно начитывает текст поэмы. Завораживающе красивый видеоряд не пытается выразить глубинный смысл "философского трактата". Просто к каждому образу текста находится картинка, выбранная из необъятного банка видеообразов с дословностью букваря и машинальностью свободных ассоциаций на психоаналитической кушетке. Строке "Мне жалко, что я не зверь, бегающий по дорожкам..." соответствует бегущая по воде черная собака из "Сталкера" Тарковского. На фразу "Мне страшно, что я двигаюсь не так, как жуки" возникают кукольные насекомые из фильмов классика анимации Ладисласа Старевича. "Мне жалко, что я не крыша, распадающаяся постепенно" порождает картинку мозга, а строчка "Мне страшно, что я не трава" заполняет экран зарослями дикой конопли.
Для обэриутов трагизм поэтического творчества заключался в том, что при попытке выразить личный или мистический опыт любые слова и образы оказывались фатально случайными и нелепыми. Для современного художника любые образы неминуемо оказываются банальными. Александр Введенский пишет о смертельной тоске человека, обреченного быть только самим собой. Сергей Шутов по этому поводу размышляет о том, что такое сегодня портрет, закрепляющий имя конкретного лица под любым, пусть и самым условным, изображением. Обэриут перечисляет рыб, звезды, орлов, понимая, что стоит только назвать их, и твари и светила превращаются в пустые слова. Современный видеохудожник не прочь полюбоваться пернатыми из передач Discovery Channel и космическими ландшафтами на снимках NASA, смирившись с тем, что это лишь картинки. Трагизм сменился отрешенной меланхолией. Кто угодно и что угодно может стать элементом орнамента на ковре, сплетенном из бесконечных потоков образов. Но, возможно, Сергею Шутову на самом деле очень жалко, что он не Александр Введенский.