Стартовав в Париже в 2014-м, погостив в Северной Америке и Азии, выставка-исследование «Тату» доехала до Москвы: она открылась в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Пушкинского музея. В каждой стране она претерпевала изменения в соответствии с местной историей. О том, как она преобразилась в России, рассказывает Олег Краснов.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Михаил Гребенщиков / купить фото
Двигателями первой масштабной выставки, посвященной татуировкам и татуировщикам, в парижском Музее на набережной Бранли имени Жака Ширака выступили Анн Ришар и Жюльен Дэфлиск. Основатели французского журнала о современной культуре андерграунда «Hey!», обаятельная и обильно татуированная пара, собирают в своем издании и на выставках, что проводят с 2011 года, маргиналов и аутсайдеров мира искусства со всего света.
Обычными площадками для их проектов становились многочисленные выставочные залы французской столицы: мест для экспериментальных выставок там хоть отбавляй. Но музейные стены приняли их выставку впервые, и последовавшая общественная дискуссия, поделившая зрителей на два лагеря, казалась удивительной: ну что не видели во Франции, законодательнице музейной и прочей моды, и уж тем более в середине 2010-х?! Вопрос стоял в показе такого рода антропологического исследования, затрагивающего историю появления нательных украшений с древнейших времен вплоть до наших дней, именно в академическом музее, по сути, легитимизации тату как искусства. Схожих дебатов, вероятно, ожидают и в ГМИИ им. А. С. Пушкина. На открытии это предположила его директор Марина Лошак, назвавшая Пушкинский «единственным в Москве музеем всех цивилизаций». С последним утверждением сложно не согласиться, но видеть институцию «музеем всего» готовы далеко не все: полярные мнения уже высказываются в соцсетях.
Сотрудничество Пушкинского с парижским музеем началось в 2016 году. Тогда здесь же, в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков, показывали выставку «Река Конго. Искусство Центральной Африки из собрания Музея Бранли, Париж». Она включала артефакты примитивного искусства из Камеруна, Гвинеи, Габона и других стран региона — в общем, то, чем знамениты хранилища крупнейшего подобного рода собрания. И, кроме прочего, удачно перекликалась с московской коллекцией модернизма, главные действующие лица которого, от Дерена до Пикассо, не только сами были коллекционерами произведений искусства из французских колоний, но и черпали в них вдохновение. Сегодня же залы с работами из собраний Щукина и Морозова на верхних этажах здания могут служить, пожалуй, местами отдыха после лабиринта татуировок.
Основными экспонатами, доехавшими до Москвы из Парижа, можно считать гиперреалистичные фрагменты человеческих тел, разукрашенных самыми известными и титулованными мастерами тату из разных стран. По заказу Музея на набережной Бранли свои «автографы», по которым можно определить все стили и направления, популярные сегодня в украшении собственного тела, на силиконовых торсах, бедрах, ногах и руках оставили Тин-Тин и Филип Лю, Хенк Шифмахер и Джек Руди, работавшие едва ли не со всеми звездами мировой поп- и рок-сцены. В сжатом виде — насколько это позволяют скромных размеров залы, выделенные под экспозицию,— выставка успевает рассказать об истории происхождения татуировок, их распространении и особенностях в Японии, Северной Америке, Европе, Азии и Океании. Отличие московской выставки в том, что к ней добавлены собранные кураторами Пушкинского вещи из российских и зарубежных музейных и частных собраний. Это и собственноручные рисунки Николая Миклухо-Маклая с образцами орнаментов, применявшихся при татуировании меланезийцами в Папуа—Новой Гвинее в 1880-е годы, и снимки того же времени японской народности айну Огавы Кадзумасы, и рисунки с изображениями жителей Алеутских островов из атласа кругосветки Василия Головнина, и, наконец, вещи художников-современников Фабио Виале и Вима Дельвуа, прямо использующих в работах тату-эстетику.
Сменился на московской выставке и главный экспонат, точка отсчета, с которой и начиналось это своеобразное исследование. В Париже им выступала знаменитая мумия Этци с 57 татуировками, возраст которой составляет более 5 тыс. лет, заимствованная в Музее Больцано. Пушкинский обошелся своими не менее наглядными примерами: на входе посетителей встретит ложечка в виде плывущей с цветком лотоса девушки XIV века до н. э. из египетского отдела музея, рисунок на спине которой совсем недавно был опознан как татуировка.