гастроли классика
В московском Доме музыки выступил Гидон Кремер. Знаменитый скрипач приехал в Москву вместе со своим ансамблем "Кремерата-Балтика" — группой молодых музыкантов из стран Балтии, которые всего за несколько лет своего существования успели объездить вместе со своим руководителем весь мир. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Концертом "Кремерата-Балтика" открывался Фестиваль театра звука — явление несколько загадочное, но, безусловно, значительное. Пускай заявления организатора фестиваля — Лаборатории театра звука — звучали какими-то робкими манифестами насчет диалога разных видов искусства. Даже виртуоз слова министр культуры Михаил Швыдкой намекнул, что глубокий смысл и пресловутой институции, и фестиваля для него не вполне очевиден.
Но если даже концепция фестиваля неясна, его программа весьма любопытна. Недаром, кроме Гидона Кремера, в нем принимает участие уйма разношерстных, но интересных фигур — ансамбль "Opus posth.", художник-мультипликатор Юрий Норштейн, театр "По.в.с.танцы" и даже (эдак незаметно, ближе к концу) Филип Гласс собственной персоной. Причем уже на концерте "Кремерата-Балтика" стало ясно, что музыканты действительно не хотят быть свадебными генералами и на полном серьезе (а вернее, как раз с должной мерой несерьезности) отыгрывают свои задачи участников "диалога искусств" и "лабораторных поисков".
Первое отделение именовалось "Бахиана": собственные сочинения композитора как бы "перекладывались", словно папиросной бумагой в альбомах, современными произведениями откровенно небаховской эстетики. Бахом, однако, эти произведения были вдохновлены; так что получалась в итоге остроумная — хотя и несколько салонная — игра. Впрочем, начали-то даже слишком серьезно с "Медитации на темы баховского хорала" Софии Губайдулиной. Секстет солистов "Кремераты" играл очень грамотно — сухо, четко, аккуратно, сохраняя притом какую-то закругленность, сглаженность интонации; пресловутая хоральная тема вычерчивалась во всех партиях с необычайным тщанием, прежде чем захватить наконец весь ансамбль. И все-таки во всем этом было столько душноватого авангардистского академизма, что даже не верилось в обещанные далее фортели.
А они все-таки были. Пожалуй, Фа-минорный клавирный концерт Баха был еще не ахти каким потрясением, а вот знаменитая "Чакона" для скрипки соло (та самая, которая в ахматовской "Поэме без героя": "Полно мне замирать от страха, Лучше кликну 'Чакону' Баха...") не разочаровала, кажется, никого — ни поклонников Гидона Кремера, ни ценителей Баха, ни (предположительно) деятелей Лаборатории театра звука. Вряд ли этот единственно возможный в данном случае театр звука, устроенный этим приветливым сухопарым человеком в пасторски чопорном наряде, имел что-то общее со скрипичной манерой баховского времени. Но не в этом дело --виртуозное скольжение над сумрачными душевными глубинами, тут и там открывающимися в баховском письме, явно давалось на удивление легко — без усилий и даже с улыбкой.
Да и завершили "Бахиану" прелюдией и фугой Астора Пьяццоллы — автора либертинического и насмешливого, которого и мысленно с Бахом сблизить довольно трудно. Тут музыканты, несмотря на всю свою улыбчивость, все-таки постарались показать, что не одна только пародийность была занимательна в этом опусе Пьяццоллы — что, к примеру, вряд ли случайно и юмористично сходство начальных тактов этой прелюдии и баховской прелюдии к кантате "Actus tragicus".
Второе отделение никаких задач "сопряжения далековатых понятий" не несло, на сцене как-то сразу воцарился дух необязательного и непритязательного капустника. И тут, несмотря на расслабленность музыкантов, все равно было чему дивиться. Сохраняя "веселенькую" мину, они, например, великолепно и строго сыграли (возглавляемые дуэтом солистов — Гидон Кремер и Ула Улиона, скрипка и альт соответственно) "Trusting Fields" Майкла Наймана так одухотворенно и уважительно, что Майкл Найман, и сам любитель пошутковать, казался каким-то просветленным венским классиком. Последним сильным впечатлением вечера стал довольно сложный перформанс на тему анимационного фильма "Шинель", который по гоголевской повести делает Юрий Норштейн. Виртуозно сделанные кадры черно-белого мультфильма показывали на двух больших киноэкранах, в то время как "Кремерата-Балтика" почти в полной темноте тихо вторила горестному отрывистому скрипичному соло (это были фрагменты из музыки к этой самой "Шинели", сочиненной Александром Бакши — худруком открывающегося фестиваля). Хотя никаких буквальных сопоставлений здесь не подразумевалось вовсе, в этой напряженной медитативности, в этой игре хрупкого скрипичного голоса с тишиной было что-то неоспоримо близкое к Баху, с которого концерт начинался.
На самом деле настоящая концовка концерта была другой: прежде чем пританцовывая уйти со сцены, музыканты показали огромный плакат с надписью "Свободу Юрию Деточкину!". В контексте Баха смотрелось, конечно, странно, но учитывая, что в этот вечер музыканты стремились к неожиданным параллелям и аллюзиям, смысл этого требования казался вполне очевидным.