К столетию со дня рождения Ивлина Во на русском языке впервые издан его самый необычный роман "Елена" (1950). В небольшой "всего лишь легенде, не более чем занимательной книге для чтения" уместились основные сюжеты прозаика. К моменту написания этого романа Ивлин Во уже успел столько понарассказать о современном "упадке и разрушении", что мог, не отвлекаясь на исторический колорит, спокойным и ровным тоном говорить о кровавых временах падения Римской империи, будто с тех пор ничего особенно и не изменилось. По одной из исторических версий, Елена, мать императора Константина, была родом из Британии — тем легче святой соотечественнице Ивлина Во было освоиться в английском романе. Не самая известная книга многое разъясняет в творчестве писателя, не случайно сам Ивлин Во именно "Елену" считал своим главным творением.
Сейчас писателя не только чествуют как великого стилиста и сатирика, но и вновь экзаменуют его репутацию. Публика буквально разрывается, не в силах решить, какого же Во им нужно. Либо автора неполиткорректных книг об Африке, в предвоенные годы якшавшегося с итальянскими фашистами и из упрямства готового заявить: "Я становлюсь русским империалистом. Если страны Восточной Европы собираются быть коммунистическими, пусть уж лучше ими руководит Россия". У такого Ивлина Во интереснейшие тома переписки и дневников, он герой спорящих между собой биографий. В этом смысле выбор у российского читателя не так велик: у нас не изданы ни дневники, ни письма. Зато довольно хорошо представлено творчество Ивлина Во: с 1970-х писатель издается в лучших переводах Сергея Белова, Ларисы Беспаловой, Владимира Харитонова. Но и тут читатели и критики находят повод для раздоров: какой из романов лучше — "Сенсация", "Черная напасть" или "Возвращение в Брайдсхед".Пока современники обсуждали внешнюю сторону жизни писателя, он спокойно шел собственной дорогой. После удачного подъема по социальной лестнице и превращения в успешного писателя — переломный 1930 год, когда Ивлин Во принял католическую веру. Его религиозные убеждения отличались максимализмом: каждый человек должен стремиться к святости. Ни много ни мало, но его личной целью было превратиться в "святого Ивлина Во". Как объяснение такой цели ему и важна была такая героиня, как Елена. Ведь она обрела святость не через страдание, а через "простое" выполнение своего предназначения. Такое стремление к святости вовсе не противоречит тому, что писатель изначально предполагает в человеке самое худшее. Ивлин Во не спешит никого отбеливать: "Варварство даже в самом заурядном человеке никогда не может считаться побежденным". Тем с большим увлечением обращается писатель к теме зарождения веры и всегда рифмующейся с ней теме зарождения стиля. Современным критикам в его произведениях не хватало любви. На самом деле эта любовь в его романах есть — обычно это любовь к дому, к его обитателям; такая любовь и может привести к вере. Для доказательства существования этого чувства, этого огонька необходима самая малость. Если даже этого нет в обществе, в семье, в доме, достаточно нескольких кусочков дерева и трех гвоздей, как в "Елене", для доказательства существования Христа. Дальше — вся безграничность вызываемых этим доказательством эмоций.
Про другого классика английской литературы, Алана Александера Милна, уже давно известно, что не только в "Винни Пухе" дело. Известно, что сам он не считал истории про медвежонка главными своими достижениями, да и их писал скорее для взрослых. Вслед за романом "Двое" издан и небольшой сборник рассказов Милна. Рассказы эти печатались в юмористическом журнале "Панч", автором, а потом и сотрудником которого был Милн. Разнообразие тем и сюжетов воистину чеховское: впрочем, скорее Милна-рассказчика можно назвать "английским Антошей Чехонте". Здесь есть и блицдетективы ("In vino veritas", "Ровно в одиннадцать"), и сатира ("Потрясающая история"), и библейские сюжеты на современный лад ("Перед потопом"). Сила убеждения одинакова независимо от важности темы: после прочтения вкусного рассказа про сельдерей с сыром идешь и покупаешь сельдерей, по прочтении тонко моралистичного рассказа "Река" никуда не идешь, но хотя бы задумываешься.
Один из самых уморительных текстов — пародия на сам жанр журнального рассказа. Автор и редактор на ходу заканчивают душещипательную рождественскую историю; ее надо подогнать под уже готовые иллюстрации, да и на дворе август, давно пора сдавать декабрьский номер: "Редактор: 'Помнится, я заказывал индейку. А как насчет омелы и остролиста? Вроде бы я просил и о них'. Автор: 'Пусть их дорисует воображение читателей'". Писатель показывает все секреты, все жанровые швы, зато и читатель может быть уверен, что в этих рассказах его обязательно ждут и "омела, и остролист", и огромный простор для воображения.
Ивлин Во. Елена / Перевод с английского А. Иорданского. М.: Текст, 2003
Алан Александер Милн. Столик у оркестра / Перевод с английского Виктора Вебера. М.: Б.С.Г.-Пресс, 2003