В Парижской опере после почти двух месяцев забастовки — самой продолжительной за 350-летнюю историю главного французского театра — возобновились спектакли. Балетная труппа вернулась на сцену в «Жизели» Адольфа Адана в редакции Патриса Барта и Евгения Полякова 1991 года, декорации и костюмы восстановлены по историческим эскизам Александра Бенуа. Посмотрев два состава, Мария Сидельникова убедилась, что профсоюзная борьба не истощила силы балетных артистов.
За два месяца забастовки кордебалет парижских вилис не растерял своего профессионального мастерства
Фото: Yonathan Kellerman / OnP
За два месяца забастовки кордебалет парижских вилис не растерял своего профессионального мастерства
Фото: Yonathan Kellerman / OnP
«Чтобы сохранить связь с вами и экономическую работоспособность Оперы, мы приняли коллективное решение показывать сегодняшний спектакль. Но мы по-прежнему мобилизованы и будем добиваться отмены проекта пенсионной реформы и принятия исключительных требований нашего Дома» — с этого сообщения теперь начинается в Парижской опере каждый спектакль, и разъяренные «бууу» части зрителей стремительно тонут в овациях поддержки и солидарности.
Коллектив Парижской оперы — хор, оркестр, техперсонал и, главное, балетные артисты — стал лицом нынешней забастовки во Франции, одна из главных целей которой — остановить отмену так называемых специальных режимов для профессий с особыми, тяжелыми условиями труда (см. “Ъ” от 20 декабря 2019 года). C 5 декабря в Опере было отменено 76 представлений опер и балетов. Текущий ущерб, по самым скромным оценкам,— более €16 млн; последствия — минус как минимум три новые постановки, запланированные на сезон-2020/21, который никак не утрамбуют и не объявят по финансовым причинам. Реформа еще на стадии переговоров, однако представители профсоюзов аккуратно дают понять, что власти все же идут на попятную и разбирают каждый случай в отдельности. Подтверждением служит и возобновление спектаклей в Парижской опере. Хотя дамоклов меч по-прежнему висит над каждым спектаклем, профсоюзы все же сменили тактику: на премьеры и спектакли, попадающие на дни национальной стачки, рассчитывать не стоит, все остальное пока по расписанию.
К возвращению на сцену балет Парижской оперы подошел буквально в боевой готовности. Вернулись после травм этуали Матиас Эман и Жермен Луве, приехали после затяжных отпусков и работы в других компаниях солисты, и главные партии в «Жизели» даже на утренних спектаклях танцуют исключительно этуали.
Самым ожидаемым дебютантом в нынешней сессии стал Уго Маршан. Атлетичный рослый красавец и самая яркая звезда нового поколения Парижской оперы не загоняет себя в рамки амплуа и принципиально не сверяется с образцами. Маршан даже не пытался изображать аристократа, сделав ставку на свой главный козырь — мужественность. Его Альберт — не заигравшийся в любовь юноша, но полный ответственности и сопереживания муж: он разве что не сходит с ума вместе со своей Жизелью. Эту редкую для Альберта степень эмпатии оценила Амандин Альбиссон — самая женственная этуаль в сегодняшней труппе. И если в первом акте они еще примерялись друг к другу, допуская технические небрежности, то во втором — «загробном» — слились безраздельно: она стала призраком, он — ее плотью.
Иную трактовку представили этуали Людмила Паглиеро и Матиас Эман. Здесь бал правила Жизель. Героиня Паглиеро — многосложный сплав романтического флера и предельного реализма (сердечный приступ этой Жизели во время плясок с подружками почти напугал натуралистическими подробностями). Отнюдь не балетным драматизмом Людмила наполнила и сцену безумия. Такую Жизель — маленькую, хрупкую, скрюченную, с этим жутким беззвучным смехом — легко можно было представить в балетах Матса Эка. С той же почти безумной аффектацией, лишь слегка прикрытой личиной покорности и смирения, она будет отвоевывать своего Альберта у Мирты. Физическая форма Паглиеро позволяет ей не думать о технике. Подскоки на пальцах, вынимания developpe, трепетания стопы для нее — часть персонажа, а не балетного текста. А вот в дуэтах пришлось о технике вспомнить. С Эманом она танцует редко: он лишь недавно вернулся после травмы, в поддержках чувствовал себя неуверенным, что и подтвердилось в первом адажио второго акта, которое чудом не закончилось падением балерины. Но собственный рейтинг Эман все же не уронил: в вариациях был по обыкновению легок, а в серии антраша продемонстрировал свой ballon, над которым, к счастью, травмы пока не властны.
Однако успех «Жизели» невозможен без кордебалета, и были опасения, что протестные танцы на парижских мостовых и ступеньках Оперы (именно рядовые артисты труппы выходили на улицы) скажутся на его качестве. Но профсоюзная борьба не истощила силы танцовщиц. Выверенные до миллиметра port de bras, безупречные позы и руки «под старину», арабески острее копий, воинствующая энергия прыжков. Возможно, свою роль сыграл незаметно назначенный новый maitre de ballet, звездный танцовщик советского Большого театра, убежавший в лондонский Королевский балет в 1990 году Ирек Мухамедов. Как бы то ни было, второй акт «Жизели» стал своего рода творческим манифестом бастующей Оперы: этому хладнокровному, бескомпромиссному войску лучше не перечить. Затанцуют до смерти и до пенсии ждать не будут.