Событие недели — "Гражданин Кейн" (Citizen Kane, 1941) Орсона Уэллса (1915-1985), фильм, оспаривающий у "Броненосца 'Потемкина'" (1925) Сергея Эйзенштейна титул величайшего фильма всех времен и народов (1 ноября, "Культура", 17.00, *****). Как и Эйзенштейн, 25-летний Уэллс был дебютантом, но дебютантом, уже прославившимся в других областях творчества. Он уже поразил театральную общественность постановкой "Макбета" с чернокожими актерами и под барабаны культа вуду. Он уже напугал всю Америку радиопостановкой по "Войне миров" Герберта Уэллса, которую многие приняли за репортаж о марсианской агрессии. Впрочем, "Гражданин Кейн" мог и не увидеть света. Газетный магнат Уильям Рандолф Херст пытался выкупить фильм, чтобы уничтожить: в главном герое, Кейне, он узнал себя. В истории его восхождения к вершинам социального и финансового могущества, в трагедии его морального краха — узнал собственную жизнь. Херст был достойным соперником Уэллсу, которого критики называли "личностью эпохи Возрождения". Херст, контролировавший в 1920-х большую часть американского медиарынка, фактически заложил основы современной журналистики, оставаясь весьма неприятной личностью. Он был расистом, флиртовал с нацистами и даже подозревался в убийстве из ревности знаменитого режиссера Томаса Инса. Все это, за исключением "дела Инса", было в фильме Уэллса. Но значимость "Гражданина Кейна" отнюдь не исчерпывается эпичностью социального анализа в духе Теодора Драйзера. Фильм революционизировал весь мировой кинематограф. Фабула была поставлена с ног на голову. За прологом, в котором главный герой умирал в своем фантастическом и запущенном дворце Ксанаду, произнеся загадочные слова "бутон розы", следовала серия флэшбэков. Пытаясь понять смысл предсмертных слов магната, журналист встречался с близкими ему людьми и по крупицам восстанавливал, вполне, впрочем, безуспешно, истинную личность Кейна. Ирония режиссера: тайну "бутона розы" раскрывали зрители, но не герой. Не менее революционной, чем сценарий, была манера съемки. Великий оператор Грегг Толанд активно использовал точку съемки снизу, помогая режиссеру в конструировании его барочного, чуть деформированного мира. Известен "Гражданин Кейн" и тем, что впервые в мировой практике павильоны для съемок стали строить с потолками, что меняло и операторскую манеру, и психологическую атмосферу того или иного эпизода. Орсон Уэллс противостоял Голливуду, за что расплатился потерей работы и эмиграцией в Европу. Но и в классическом, ортодоксальном Голливуде есть своя прелесть. "Большие деревья" (The Big Trees, 1952) Феликса Фиста с молодым Кирком Дугласом в главной роли — фильм, который в наши дни назвали бы экологическим (2 ноября, "Культура", 1.25, ***). Община квакеров борется в первые годы ХХ века против хищного олигарха-лесопромышленника, готового срубить вековые секвойи. Фильм никаких откровений не сулит, но дает образцовое представление о голливудских канонах. "Экспресс Фон Райана" (Von Ryan's Express, 1965) Марка Робсона снят на волне моды на фильмы о побегах из лагерей военнопленных и прочих "наших парнях за линией фронта" (5 ноября, Первый канал, 3.20, ***). Главное достоинство этой запутанной истории о полковнике ВВС, сбитом нацистами над Италией и после множества переделок угоняющем в нейтральную Швейцарию аж целый немецкий эшелон, — то, что главную роль сыграл Фрэнк Синатра. Певец, символизировавший стерильную американскую мечту (и по совместительству — человек, близкий к "крестным отцам" мафии), был выдающимся киноактером, упорно игравшим неудачников, неудовлетворенных, находящихся в конфликте с окружающим миром людей. А в Европе одним из тех, кто преклонялся перед Орсоном Уэллсом, был и Франсуа Трюффо (1932-1984), стоявший у колыбели французской "новой волны". "Веселенькое воскресенье" (Vivement Dimanche! 1983) — его последний и один из самых обаятельных фильмов (31 октября, ТВЦ, 1.05, ****). Снятый якобы по произведению мастера "черного" романа Чарльза Уильямса, фильм пропитан чисто французским гедонизмом и беззаботностью. Детективная история приобретает черты прелестного водевиля. В нем есть то, чего не назвать иначе как шармом. Владелец агентства по продаже недвижимости (Жан-Луи Трентиньян) обвиняется в убийстве своей жены и ее любовника. Пока он отсиживается в подвале своего агентства, влюбленная в него секретарша ведет свое следствие. Фанни Ардан, последняя подруга Трюффо, встречается в процессе расследования то со странным священником, то с бандитами, а то и уморительно притворяется уличной девкой. Из недавних фильмов событием, безусловно, станет премьера "Героя" (Ying Xiong, 2002) живого китайского классика Чжана Имоу (1 ноября, Первый канал, 23.30, ***). В третьем веке до н. э. Китай разделен на семь царств. Шестеро из владык ненавидят и хотят убить самого удачливого и агрессивного из них. Император живет, как в тюрьме, в своем замке. Но в один прекрасный день воин по имени Безымянный приближается к нему и рассказывает, как то мечом, то хитростью уничтожил трех опаснейших убийц по прозвищам соответственно Сломанный Меч, Небо и Летящий Снег. Все, впрочем, не так просто, как кажется. Фильм обрадует и поклонников исторического кинематографа, ностальгирующих по постановочному размаху советской эпохи, и любителей боевых искусств пополам с восточной фантастикой: флэшбэки, повествующие о подвигах Безымянного, впечатляют. Но с точки зрения философии фильма все не так симпатично. Мораль китайского кино проста: все во имя государства, каким бы кровожадным оно ни было.
