Роман Владимира Одоевского — единственная в истории социальная утопия, в которой предсказан интернет в современном его виде: с онлайн-СМИ, мессенджерами, социальными сетями, блогерами и т. д. Другие черты будущего у Одоевского такие же, как у остальных утопистов, начиная с Томаса Мора: идеализированное постиндустриальное общество всеобщего благоденствия с городскими агломерациями, быстрым транспортом, в том числе воздушным, ну и с космическими полетами, разумеется.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Из общей картины выбиваются разве что наркотики (у Одоевского они лишены пагубных свойств и употребляются в полезных для игры ума дозах), а также незавершенность геополитической картины мира. Повествование в его утопии ведется от лица китайского студента Ипполита Цунгуева, путешествующего по России и описывающего свои впечатления в письмах своему приятелю в Китай. А Китай, второй центр мировой силы, тем временем ведет войну с «одичавшими американцами» и перенимает «русские манеры».
Интересная, согласитесь, футурология. Даже странно, почему письма Ипполита Цунгуева до сих пор не попали в ЕГЭ вместо «четвертого сна Веры Павловны» из романа Чернышевского «Что делать?». Впрочем, утопии тем и хороши, что среди них можно выбрать любую картину будущего на свой вкус или под заказ. Другое дело — предсказать будущее на основании строгих научных методов.
Конкретная наука
Футурологии как науки у нас в стране нет. Вернее, буржуазной лженауки футурологии еще с советских времен у нас как бы нет, хотя в реальности она с тех же советских времен вполне официально существует. Более того, она оформилась в самостоятельную науку в то же самое время, что и на Западе,— в 1960-е годы. Разница была только в том, что у нас футурологические исследования изначально велись в режимах секретности: «для служебного пользования», «секретно» и даже «совершенно секретно». Также по мере выхода в свет работ западных отцов-основателей современной футурологии Германа Кана, Элвина Тоффлера, Оссипа Флехтгейма, Джона Макхейла, Герберта Маркузе у нас под грифом ДСП довольно оперативно публиковались их переводы.
Закрытым постановлением Политбюро ЦК КПСС за подписью Леонида Брежнева в 1968 году на базе отдела конкретных социологических исследований Института философии АН СССР был организован Институт конкретных социальных исследований АН СССР. Ныне это Институт социологии РАН со всем спектром направлений современной науки социологии, но в конце 1960-х высшее руководство страны интересовала вполне конкретная социология, в первую очередь научный прогноз социализма, что было равноценно прогнозу его, руководства, личной судьбы.
Со временем советская футурология получила некоторую свободу вне рамок ДСП под названием «научной прогностики». Этот «псевдоним» футурология получила в 1975 году, когда в Большой Советской энциклопедии появился научный термин «прогностика», альтернативный футурологии. Но различие между этими науками было только в названии. В нашей стране ученые-прогностики занимались тем же самым, чем и футурологи на Западе, где, кстати, ученые сами постарались избавиться от этого названия их науки.
Что угодно, только не футурология
Ученые его не стыдились, просто у них возникла необходимость отмежеваться от футурологов-неученых, коих расплодилось воз и маленькая тележка: от писателей-фантастов (как раз на 1950–1960-е годы пришелся бум научной фантастики) до «мыслителей» из Всемирного общества будущего (ныне World Future Society LLC) и Всемирной федерации изучения будущего (World Futures Studies Federation). Сейчас ученые-футурологи на Западе предпочитают называть свою науку нейтрально — «исследование будущего» (futures studies).
На сегодня примерно в 40 университетах разных стран студентам в рамках бакалавриата и магистратуры преподают, как правило, небольшие курсы футурологии. Но магистерские и докторские диссертации по вопросам futures studies защищаются либо по специальности foresight (аналог советской «прогностики»), либо в рамках сопредельных научных дисциплин (история, социология, экономика и т. п.).
В списке самостоятельных научных специальностей ВАК футурология не числится. Зато в науке философии под шифром специальности 09.00.01 «Онтология и теория познания» в 42-м пункте значится «Методология прогнозирования неизвестных и будущих явлений, разработки поэтапных прогнозов, планов и программ через отбор альтернативных и наиболее оптимальных вариантов развития».
Если не нравится философия, то, пожалуйста, на выбор: история, социология, политология, экономика и т. д. Выбор для ученого-футуролога, желающего «остепениться», у нас тот же, что и во всем мире: что угодно, только не футурология.
«Золотой век» футурологии
Онтологически философы в научном предсказании будущего видели ловушку. Будущее не существует как объект, следовательно, прогнозирование как исследование тенденций развития бытия не есть наука. Но при этом любая теория, любая форма общественного сознания предполагает размышления о будущем, без надежды на будущее нет смысла настоящего.
Что касается точных наук и естественных наук, эта философская дилемма выглядит надуманной. Траектории движения небесных тел мог прогнозировать на века вперед любой шумерский ученый-астролог уровня м.н.с. Современные химики моделируют на компьютере нужный им синтетический материал и затем его синтезируют, как правило, успешно. Не так просто с более сложными живыми системами в биологии. Тем не менее и тут вероятность ошибки в прогнозе их будущего приемлемая.
В 1962 году, в то самое время, когда футурология формировалась как наука, вышла книга американского биолога Рэйчел Карсон «Безмолвная весна» (The Silent Spring), ставшая мировым бестселлером. По жанру это была научная публицистика, а по сути — образцовый футурологический прогноз того, каким станет животный и растительный мир, если бесконтрольно применять пестициды и в первую очередь ДДТ. Как показало время, Рэйчел Карсон во всем была права, дело было именно так, как она описала, и было бы еще хуже, если бы ей не поверили. Но так уж получилось, что ей поверили сразу и безоговорочно.
Более того, ее сценарий будущего природы с ДДТ сыграл роль спускового крючка для масштабного движения зеленых, как его называют сейчас. В 1970 году было принято решение о создании Агентства по охране окружающей среды США (ЕРА), самостоятельного, не подчиненного никому, кроме президента, подразделения федерального правительства. Как грибы начали расти «министерства природы» и в других странах. Маятник качнулся так сильно, что породил движение алармистов, лозунг которых можно сформулировать как «все пропало!».
Это был «золотой век» футурологии, точнее антиутопической экофутурологии. Прогнозы о полном исчерпании природных ресурсов к 2000 году и неизбежно последующих за этим экологическом, промышленном, экономическом, демографическом и прочих Армагеддонах пеклись как блины. Современная Грета Тунберг выглядит насмешкой на фоне той футурологии.
Футурология оптом и в розницу
Линейное прогнозирование методом экстраполяции на будущее того, что закономерно повторялось в прошлом, давало и дает хорошие результаты в футурологии, оперирующей со стабильными системами с жесткими причинно-следственными связями и немногими составляющими. Например, от ДДТ в местах его распыления гибли птицы и другие животные. Значит, чем больше будет распыляться по миру ДДТ, тем больше погибнет птиц и животных, которые, в свою очередь, находятся между собой в жестких причинно-следственных отношениях «хищник—жертва» и в таких жестких причинно-следственных отношениях «консумент—редуцент—продуцент» с микроорганизмами и растениями. Такую жесткую систему легко просчитать и экстраполировать на будущее.
Еще проще рассчитать гипотетическую футурологическую модель «исчерпание углеводородных ископаемых—конец энергетики, основанной на них». Или «атомная война—снижение проницаемости атмосферы для солнечных лучей—круглогодичная зима на земном шаре—всеобщий голодомор». Намного сложнее научное прогнозирование методом экстраполяции более многокомпонентных реальных природных систем, например той же земной атмосферы.
На сегодня батарея суперкомпьютеров может осилить прогноз погоды на сутки с вероятностью не выше 2/3. Далее вероятность прогноза погоды снижается в геометрической прогрессии. Насчет экономических, например валютных, прогнозов вы все сами знаете и дежурное оправдание финансовых «футурологов» тоже знаете: «волатильность рынка». Собственно, с этих слов они на всякий случай начинают любой свой прогноз.
Что же касается футурологических прогнозов в классическом их понимании, то есть предсказание судеб человечества в целом, то здесь футурология давно преодолела соблазн предсказать все и сразу. На сегодня существует постоянно рецензируемый, совершенствующийся и обновляемый онлайн набор методологий научного прогнозирования, более сложных и принципиально иных, чем линейная экстраполяция. В международном хранилище этих инструментов для вскрытия будущего (Futures Research Methodology — Version 3.0) уже накопилось 37 методов или групп методов с ссылками на программное обеспечение и источниками дополнительной информации.
Каждый из методов уже применялся для прогнозирования какого-либо из 15 «глобальных вызовов» по версии ООН: роста пропасти между бедными и богатыми, локальных военных конфликтов, проблемы питьевой воды, транснациональной преступности, энергетики, положения женщин и т. п. Теперь в рамках этих методологий готовится и неплохо продается прикладная футурология типа «Систем раннего предупреждения на кувейтских нефтяных компаний», страновых «Индексов готовности к будущему» (State of the Future Index — SOFI) и тому подобный футурологический ширпотреб.
В прейскуранте есть и такие амбициозные прогнозы, как «Сценарии примирения на Ближнем Востоке» (Middle East Peace Scenarios) и даже «Шесть альтернатив для 3000-го года» (Six Alternative Year 3000 Scenarios), только кто же им всерьез поверит.
Вечные муки страха перед будущим
Неразрешимую проблему футурологии как точной науки сформулировали идеологи самой популярной и самой живучей в истории человечества утопии — коммунистической — Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Маркс, как обычно, сделал это невнятно и косноязычно: «Общие законы (для общества.— “Ъ-Наука”) осуществляются весьма запутанным и приблизительным образом, лишь как господствующая тенденция, как некоторая никогда твердо не устанавливающаяся средняя постоянных колебаний».
Зато Энгельс, который только тем и занимался, что объяснял окружающим, что именно имел в виду его старший товарищ, пояснил это с присущим ему изяществом и на понятном примере: «Имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил... и в конечном итоге получается нечто такое, чего никто не хотел».
Тем не менее ученые терпимо относятся к футурологии и не торопятся объявить ее лженаукой. Они такие же люди, как все остальные, им тоже страшно интересно, что же будет потом. В науке футурологию терпят по принципу Паскаля, известному как «пари Паскаля», которое он предложил как аргумент в пользу веры в Бога.
Суть этого пари простая. Если вероятность существования Бога выше нуля, то вопрос стоит так: что может выиграть и проиграть верующий и атеист. Практическая цена веры сравнительно небольшая по сравнению с вознаграждением за нее. Посты, походы в церковь, ну, и праведная жизнь, конечно, то есть усилия, потраченные на то, чтобы быть порядочным человеком (по терминологии атеиста). Возможный приз за это — спасение души и вечная жизнь в весьма комфортных условиях рая. Жить без веры проще, но опасно, так как возможный проигрыш — вечные муки. По Паскалю, математическое ожидание выигрыша для варианта «верить» положительно и бесконечно велико. Математическое ожидание выигрыша для варианта «не верить» — пусть даже большая, но всегда конечная величина.
Любой может повторить логические рассуждения Паскаля и его несложные арифметические действия, заменив в них веру в Бога на веру в научную футурологию, а спасение души — на шанс узнать реальное будущее, и станет ясно, почему футурология была, есть и будет и никто ее никогда не тронет. Кстати, «вечные муки» в этой логической схеме ничем заменять не надо.