проект балет
В Большом театре проходит беспрецедентная акция. Французская компания Bel Air делает DVD-версию балета "Дочь фараона". Три спектакля (27, 29 и 31 октября) с одним и тем же составом исполнителей французы снимают прямо во время представлений, фильм смонтируют из наиболее удачных фрагментов. К основной версии будет прилагаться "фильм о фильме" — закулисье, интервью с артистами, репетиции. Вездесущие камеры понатыканы всюду, но зрителям видны только три: две в первом ряду партера и одна в царской ложе. Юридические права на первую DVD-версию русского балета отданы компании Bel Air практически навсегда, на 50 лет. Это означает, что никто из русских артистов последующих поколений не будет увековечен в этом спектакле. В историю войдут только сегодняшние исполнители во главе с балериной Светланой Захаровой и премьером Сергеем Филиным. Большой театр, рассматривая съемку не как коммерческую сделку, а как грандиозную пиар-акцию, выговорил гонорар участникам спектакля, а себе — право распоряжаться продукцией на территории России. О подробностях ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА расспросила хореографа "Дочери фараона" ПЬЕРА ЛАКОТТА.
— Балет ставился на Нину Ананиашвили. Почему снимают не ее, а Светлану Захарову?
— Я оказался перед большой проблемой. Нина много работала над балетом. Она и премьеру танцевала, и защищала "Дочь фараона" от нападок (в 2000 году тогдашний художественный руководитель Большого Геннадий Рождественский хотел снять "Дочь фараона" с афиши из-за качества музыки Цезаря Пуни.—Ъ). Я понимаю, ей сейчас не очень приятно. Но у артистов балета судьба коротка. Приходят новые и танцуют, к несчастью, лучше. Недавно в Большом появилась Светлана Захарова — она прекрасна. И что мне делать? Уважать традиции? Или воспользоваться возможностью заснять Захарову? Ведь снимается один-единственный фильм, и главное — это качество. Я предложил Нине Ананиашвили станцевать на гастролях в Париже. Она отказалась.
— Кто был инициатором съемки фильма?
— Это все мое упорство. Я считаю, что этот балет — потрясающий групповой портрет труппы. Его необходимо было запечатлеть. Проект фильма возник сразу после премьеры, потом начались эти неприятности, потом возникла бредовая мысль снять фильм у пирамид; Большой тогда собирался в Египет на гастроли. Это была бы катастрофа. Я прекрасно знаю Египет и знаю, какая там организация дела. Костюмы назад не вернулись бы. Мы потеряли бы декорации. Мне кажется идеально снимать спектакль дома, в семье Большого театра. В конечном итоге на этом мы и настояли. С помощью Иксанова, конечно. Я считаю, он очень умный человек.
— На каких условиях делается фильм?
— Большой театр предоставляет спектакль и труппу, позволяет поставить камеры в тех местах, где их еще никогда не ставили. Франция платит. Это выгодно для всех.
— Кому будут принадлежать права на фильм?
— Думаю, либо в долях, либо Bel Air — это очень известная компания, она снимала в Парижской опере "Баядерку", "Ромео и Джульетту", "Жизель" в миланском "Ла Скала" — все большие оперы. В любом случае "Дочь фараона" снимать уже не смогут, второй фильм никто не имеет права сделать. А наш будет продаваться во всем мире и на DVD, и на кассетах.
— Другие театры просили у вас "Дочь фараона"?
— Миланский "Ла Скала", в какой-то момент и Парижская опера. Но я подписал исключительные права с Большим театром на три года, и пока у меня нет желания ставить этот балет в другом месте; Большой его великолепно танцует. Безусловно, если они не будут гастролировать с этим спектаклем или снимут с репертуара, я поставлю его еще где-нибудь.
— По-моему, в Москве вы все время упрощаете свою хореографию. Светлана Захарова не делала и половины мелких движений, которые мы видели раньше.
— Обычно я ставлю, ничего не меняя. Но когда я вижу "Дочь фараона", мне хочется сделать ее еще лучше. Действительно, я чуть изменил два адажио — не для упрощения, для улучшения. Убрал танец кариатид: он тормозил действие. Но все теперь кончено. Фильм будет эталоном.
— В балетных кругах идет молва, что лакоттовские балеты убийственны для ног, даже не все французы дотянули до премьеры вашей "Пахиты".
— Танцовщики сегодня работают меньше, чем раньше, поэтому их мышцы не всегда готовы к нагрузкам. Возникают иногда сложности с мелкими движениями, но травмы танцовщики получают не в моих балетах. Орели Дюпон (этуаль Парижской оперы.—Ъ) сломалась до моей "Пахиты" — на "Спящей красавице". Это просто сплетни. Если бы мои балеты были настолько трудными, то весь Большой театр лежал бы сейчас в больнице. А кого я сломал в Москве? Или в Петербурге?
— А как ваша петербургская постановка "Ундины"?
— Это тайна.
— Для кого? Для нас или для вас?
— Для всех. Балет пока под водой, и я жду рыбака, который выловит его на поверхность. Хореографически там все почти закончено. Осталось найти деньги на костюмы и декорации и определить дату премьеры.
— Вряд ли в Мариинском театре нет денег. Может, там просто не хотят этот балет? Петербургские артисты так же сопротивлялись при постановке, как в Москве?
— Когда я показывал, они сначала смотрели на меня как на сумасшедшего. Но я им объяснил, что в то время в Петербурге ставили иностранцы — именно в такой французско-итальянской технике. И не надо удивляться, надо просто делать движения. В Петербурге отличные педагоги, Комлева например, и их артисты слушались. Но я не видел там сценический результат. Ведь в Большом что фантастично? После труднейшей работы на репетициях, после борьбы, непонимания, сопротивления к премьере все волшебным образом получается. Артисты вдруг понимают, что я хочу, начинают любить этот балет, он становится их собственностью, и теперь я полностью принят в семью. Я пока не познал это счастье в Петербурге.