музыка антиквариат
В рамках маленького фестиваля "Испанские вечера" (совместно организованного посольством Испании и дирекцией концертных программ российского Минкульта) в Рахманиновском зале консерватории дал концерт Хосе Мигель Морено — главный испанский специалист по старинным гитарам и соответствующим исполнительским приемам. Гитарную музыку XVI-XIX веков слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Даже если выйти за границы его родной стихи, исторически-информированного исполнительства, Хосе Морено нельзя не признать одним из самых известных музыкантов Испании. И, несмотря на все накопившееся отношение к гитаре как инструменту довольно незамысловатому, эта известность довольно-таки элитарная. Трудно различить, чем эта известность продиктована в большей степени — мастерством ли владения всеми щипковыми струнными (не только гитара, но и лютня, теорба, китаррон и прочие), ученостью ли специалиста по истории всех этих инструментов. Несмотря на широту его репертуара, его имя чаще всего называют первым, если речь идет об исполнении того куска испанской ренессансной музыки, который написан для виуэлы — протогитары, самого популярного на Пиренейском полуострове инструмента во времена от Христофора Колумба до Филиппа II. Тут уж критика не скупится на эпитеты типа "величайший", а записи, которые Хосе Морено выпускает (прежде всего на независимом лейбле "Glossa", одним из основателей которого был он сам), получают самые лестные награды.
То, что творилось по случаю приезда этого человека в Рахманиновском зале, было просто неописуемо. Количество публики почти в два раза превышало стандартную вместимость зала, люди (и в их числе патриотичные чиновники испанского посольства) взволнованно толпились в проходах, зачастую усугубляя драматизм происходящего неснятой верхней одеждой (гардероб по случаю такого столпотворения впал в коллапс). После почти получасовой задержки музыкант вышел на сцену — и все увидели ту самую виуэлу. Инструмент казался непритязательным. Та же гитара, но поменьше, чуть более наивных очертаний, ну, гриф пошире, ладошка позамысловатее, дека с резными розетками, а не с дыркой резонатора.
Но вот сеньор Морено с каким-то трогательным благоговением положил руку на гриф — и непритязательный инструмент заговорил риторично и уверенно, чему мягкая акустика зала могла только способствовать. Слушая вещи самых знаменитых мастеров виуэлы XVI века, трудно было отделаться от двух мыслей. Во-первых, эта ученая музыка с изощренным контрапунктным кружевом весьма похожа на то, что в это же время создавалось в прочих музыкальных центрах Европы (и весьма мало похожа на общепринятый кастаньетно-разудалый стереотип "испанской гитары"). И во-вторых — как же мало эти звуки походили на привычную гитарную музыку, скованную, жестковатую, небогатую изысканностью звука. Тут скорее вспоминалась лютня, да и звук у виуэлы на поверку скорее лютневый, чем гитарный.
Может быть, это было заметнее всего во втором отделении, когда в руках исполнителя появилась уже романтическая гитара и звучали вещи едва ли не главного классика от гитары — Фернандо Сора (1778-1839), а также не менее известного Франсиско Тарреги (1852-1909). Конечно, это была уже совсем другая музыка (кстати, было видно, что музыкант на гитарах разных периодов действительно играет по-разному — разная аппликатура, пальцы могли или с картинной величавостью перемещаться по более широкому старинному грифу, или почти плясать по грифу более современной гитары, в обоих случаях добавляя музыке еще и неброскую визуальную прелесть). Более капризная, более виртуозная и почти игнорирующая собственную "гитарность" — слишком непохожи эти элегантные и хитроумно написанные багатели на то, чего мы привыкли ожидать от гитары, барочной ли, классической ли. Если закрыть глаза, то зачастую было сложно поверить, что слышишь именно гитару. Струящийся со сцены звук, не только звонкий, но и отточено-округлый, напоминал то клавесин, то фортепиано, то благородную гулкость низких лютневых инструментов, то арфу. И сразу вспоминалось почему-то, как в "Свадьбе Фигаро" Сюзанна мимирует гитарный аккомпанемент песенке Керубино, в то время как из оркестровой ямы звучат переборы арфы. Благо же в опере Моцарта действие происходит в той самой стране, которая и породила гитарное искусство.