премьера кино
В московском кинотеатре "Ролан" начались предпремьерные показы полнометражного анимационного фильма "Трио из Бельвиля" (Les Triplettes de Belleville), который выйдет в широкий прокат 6 ноября. На первом сеансе в почти заполненном большом зале "Ролана" побывала ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Придуманное канадским французом Сильвеном Шоме графическое решение "Трио из Бельвиля" воплотил художник-постановщик Евгений Томов, русский эмигрант, однако фильм больше напоминает не анимацию советской школы, а немые комедии еще одного заграничного артиста русского происхождения — Жака Тати, которому "Трио..." откровенно посвящено. Это почти немой мультфильм: диалогов нет, только к концу действующие лица начинают обмениваться междометиями. Но в основном за них говорят предметы домашнего обихода, поезда и прочая аппаратура — "Трио из Бельвиля" озвучено настоящими бытовыми звуками, подчеркивающими реалистичность вещественного антуража 30-50-х годов. Этот антураж показался режиссеру более живописным, чем современный, и вдохновил его на создание винтажного мульта, который, по его словам, должен был появиться, когда во Франции не было мультфильмов, а значит, и возможности по примеру американцев использовать в анимации образы реальных кинозвезд.
В "Трио из Бельвиля" рисованные звезды 30-х появляются на экране телевизора, который смотрят центральные персонажи — старушка и ее сиротка внук. Позже к ним присоединяется щенок, постепенно жиреющий и в буквальном, и в драматургическом смысле. По-моему, из всех троих героев псу Брюно авторы отпустили больше всего индивидуальности и даже нашли способ углубиться в его психологию. В частности, исследовали его взаимоотношения с поездами, начиная с детства, когда паровоз игрушечной железной дороги прищемил ему хвост, и заканчивая облаиванием из окна проходящих мимо электричек. Показаны даже черно-белые собачьи сны, в которых пес видит себя то машинистом локомотива, а то пассажиром поезда, на которого лают из окна пассажиры.
Если собачья внутренняя жизнь наполнена приключениями, то в жизни бабушки, мадам Сузы, нет ничего, кроме внука, а у него — ничего, кроме велосипеда. Даже человеческого имени нет, а вместо него кличка, описывающая вершину его будущей карьеры,— Чемпион. Из толстого мальчика с треугольным носом вырастает апатичный тормоз, который, однако, способен удивительно быстро крутить педали, если сзади едет бабушка и дудит в свисток. Дизайн велосипедистов отмечен особым ехидством: у них тонкие, вытянутые вопросительными знаками торсы, ниже пояса переходящие в непомерные мышцы бедер, а вместо натруженных икр на каждой ноге художник изобразил по миниатюрной заднице, компенсировав таким образом отсутствие у велосипедиста этой части тела на традиционном месте.
Чуть-чуть не успев выиграть велогонку "Тур де Франс", Чемпион с двумя своими соперниками оказывается похищен бандитами, в некоторых ракурсах напоминающими "Черный квадрат" Малевича. Верные бабушка и пес угоняют водный велосипед и пересекают на нем океан, преследуя корабль с похищенным внуком, идущий в мегаполис Бельвиль. Несмотря на французское название жирная "статуя свободы", приветственно размахивающая гамбургером, выдает в Бельвиле умеренно дружеский шарж на Нью-Йорк, нарисованный на основе элементов Квебека и Монреаля (авторы фильма живут в Канаде). Единственные худые обитательницы страдающего ожирением Бельвиля — сестры-тройняшки, бывшие звезды мюзик-холла, которых мадам Суза с внуком в начале видели по телевизору на пике их славы, в компании с Фредом Астером.
Бельвильское трио держится в форме благодаря диете из лягушек, которых одна из сестер глушит гранатой в промышленных количествах, позволяющих приготовить из них суп, шашлык, леденцы, а сушеных головастиков пустить на поп-корн. "Я стремился сделать гастрономические клише экстремальными",— сказал режиссер, и в плане анатомических клише тоже проявивший известный экстремизм. Художник на протяжении фильма хотя и колебался между зубами и носами, гипертрофированными у большинства персонажей, но страсть к изображению носов все же победила, и шнобели бельвильских лягушатниц поражают, а то и просто пугают выразительностью форм. Однако решающую роль играет малозаметный в силу своей реалистичности нос Брюно, который по запаху находит хозяина, проданного в рабство: прикованные цепями к тренажерам велосипедисты соревнуются в подпольных гонках на месте — с натянутым перед ними экраном, на который проецируется изображение уходящей вдаль дороги. Бельвильские сестры, вооруженные спрятанными в носках "лимонками", помогают мадам Сузе отбить внука. Самое смешное: он, кажется, так и не понимает, что произошло, и, глядя в черно-белый экран, как осел на висящую перед носом морковку, буксирует повозку со своими спасительницами подальше от холестеринового Бельвиля.