В 80-х годах в Свердловске был всплеск преступлений, совершенных цыганами. На их раскрытии специализировался оперативник УГРО Сергей Костромин, которого сами цыгане называли Барорай (цыганский милиционер). Для книги «Истории уральских сыщиков», изданной “Ъ-Урал”, он рассказал, как ему удалось снизить преступность и договориться с цыганами.
Фото: Архивное фото из книги «Истории уральских сыщиков»
Фото: Архивное фото из книги «Истории уральских сыщиков»
По инициативе покойного начальника отдела имущественных преступлений городского управления Виктора Бабченко я стал заниматься раскрытием преступлений, совершенных лицами цыганской национальности. Чтобы раскрывать преступления, совершенные представителями национальных диаспор, надо знать их образ жизни, обычаи, родовые прозвища. А цель и задача опера уголовного розыска – сбор и анализ информации о преступлениях и подготовке к ним.
Цыгане в Свердловске жили в разных районах. Например, русские цыгане, как правило, в Юго-Западном районе. В Верх-Исетском районе находился цыганский поселок, на территории которого проживали цыгане-сербияне (выходцы из Молдовы). Еще есть мусульманские, или крымские цыгане, которые в девяностые годы занимались наркотиками. Вообще у цыган особый вид преступлений – с помощью гаданий.
Раскрывать преступления я начал на вторую неделю. Утром я приходил на работу рано – часам к восьми. Заходил к дежурному, брал у него две огромные амбарные книги КИ и ЖИ – книгу происшествий и журнал информации. В первую книгу дежурный вручную записывал все преступления, совершенные за текущие сутки. Меня интересовали ст. 147 УК РСФСР (мошенничество в отношении граждан) и ст. 89 УК РСФСР (хищение государственного или общественного имущества).
Мой наставник Сергей Белоусов подсказал, что надо изучать сводки для выявления латентных преступлений. Узнаешь фабулу, смотришь, были ли совершены аналогичные преступления в другом районе, начинаешь анализировать информацию. Бывает, что в одном районе уже есть подозреваемые, а в другом дело еще не раскрыто. Начинаешь объединять дела, складывается полная картина, и ты начинаешь разработку подозреваемого лица.
Первая цыганская удача
У нас работал заместитель начальника уголовного розыска Владимира Воротникова Сергей Мочалин. Если у начальника была 13 модель «жигулей», то у его заместителя уазик. Мочалину утром по понедельникам машина была не нужна, он приезжал из пригорода на электричке и на трамвае доезжал до работы. В понедельник я мог пользоваться его машиной. Однажды утром я попросил уазик для ознакомительной поездки в цыганский поселок на Широкой речке. Я тогда работал всего вторую неделю. У меня был пустой сейф, не было пистолета, на столе лежал десяток листов бумаги А4 и ручка, и все.
Я решил, объеду цыганские дома, приглашу их к себе для знакомства. Обошел пять-шесть адресов, собрал у них паспорта, выдал им повестки. Паспорт одной женщины по имени Рая Скрипченко показался мне подозрительным – у нее год рождения был подправлен, я его отнес криминалистам. Эксперт-криминалист старший лейтенант милиции Светлана изучила его под микроскопом и говорит: есть подделка, но ничего особенного, подумаешь, женщина хочет выглядеть моложе.
Пришла ко мне по повестке Рая Скрипченко. Я ей говорю, что у нее поддельный паспорт. Она взяла да расплакалась. Говорит, я не Рая Скрипченко, я Света Давыденко, нахожусь со всей семьей в розыске, а я уже устала, у меня дети. Оказалось, что ее братья Тарзан и Чирикло десять лет назад, в 1973 году, совершили убийство цыгана в Днепропетровске. Их стали преследовать сотрудники милиции, они всей семьей снялись, взяли поддельные паспорта и стали скитаться по всей стране. И стала она мне взахлеб рассказывать, как они совершали преступления по всему Советскому Союзу. У меня волосы дыбом. Выяснилось, что ее братья обокрали и убили семью заготовителя под городом Куйбышевым (сейчас Самара). Их на железнодорожном вокзале задержал постовой транспортной милиции. Повел всю семью с детьми в отделение милиции. Шел впереди, и один из братьев выстрелил ему в спину. Позже выяснилось, что милиционер выжил, потому что заряд в пистолете был отсыревшим – долго лежал в земле. Цыгане сбежали. Затем они убили старушку-процентщицу в Полевском: подвесили на крюк и пытали.
Я доложил обо всем начальству, приехали сотрудники УГРО из областного управления. Решили цыган задержать, а они все поняли: видят, что женщина из милиции не возвращается, и скрылись. Мы приехали, а дом уже пустой.
По приказу начальника управления уголовного розыска МВД СССР была создана бригада для раскрытия тяжких преступлений и поиска этой семьи. В нее вошли я, Бабченко, следователь из Москвы. Позже опера подъехали из Куйбышева, Казахстана – мест, где эти цыгане совершали преступления. Позже агентура сообщила, что они уехали в Алма-Ату. Меня отправили туда. Тогда министром МВД Казахстана был генерал Григорий Никифорович Князев, бывший начальник управления внутренних дел Свердловского облисполкома. Нас посели в пансионате МВД Казахстана около «Медео» – крупнейшего в мире высокогорного комплекса для зимних видов спорта с гигантским катком.
Сергей Костромин
По собственному признанию, выбор в пользу уголовного розыска Сергей Костромин сделал под влиянием средств массовой информации, когда в 1970–80-е годы по телевидению показывали такие фильмы, как «Петровка, 38», «Огарева, 6», «Следствие ведут знатоки» и другие. «Все сыщики в них – интеллектуалы, с высшим образованием, их работа показана увлекательно», – вспоминает он.
В 1979 году, после окончания политехникума, Сергей был призван в армию, служил в пограничных войсках. Демобилизовался в звании сержанта. По совету соседа по саду фронтовика Ивана Ефремова пошел на Ленина, 17 к начальнику управления уголовного розыска ГУВД Свердловской области полковнику Антропову. Тот предложил ему пойти работать опером в Верх-Исетский РУВД Свердловска, но в кадровом отделе решили, что он начнет карьеру с должности младшего инспектора УГРО, которых тогда не хватало. Затем Сергей Костромин поступил в юридический институт вместе с Николаем Аксеновым, который позже руководил уголовным розыском в трех районах Свердловска (Чкаловском, Ленинском и Кировском) – уникальный случай в истории городской милиции. Правда, Костромин учился долго – ходить на лекции и экзамены мешала оперативная работа. В 1983 году был переведен в отдел имущественных преступлений уголовного розыска Свердловска, который возглавлял Виктор Бабченко. Специализировался на раскрытии мошенничеств, а также преступлений, совершенных лицами цыганской национальности. За это получил прозвище от цыган – Барорай (цыганский милиционер).
Главой цыганской семьи был дед Шлема – отец Тарзана и Чирикло. Его несколько раз видели на местном рынке. Чтобы его зацепить, мне должна была указать на него агент –цыганка 18 лет. Мы с ней каждые выходные ходили на рынок. Наконец, она показала на деда Шлему – симпатичного дедушку с бородой, продающего полушубок. Установили за ним наружное наблюдение.
Дед Шлема поехал с рынка, стал ловить такси. Наш человек подъехал к нему на «жигулях», отвез его в пригород Алма-Аты. Шлема был хитрый, попросил остановиться за квартал до своего дома. Мы установили наблюдение за домом, но это было сложно – улицы пустые, жара. Задерживать их пока нельзя – мы знаем, что они вооружены.
Ближе к вечеру смотрим – братья сходили купить пива. Потом снова вышли и пошли к автобусной остановке. И мы приняли решение их задержать. Бабченко на машине остановился рядом с ними и говорит: «Не знаете, как проехать к аэропорту?». И мы на них накинулись. Надо сказать, что Виктор Бабченко был маленьким и худеньким, не смог сразу застегнуть наручники на руках здоровенного Тарзана. Но тут казахи подскочили, все-таки надели наручники. В ходе обыска дома нашли в пианино гору золотых изделий, пять или шесть орденов Ленина, у всех были поддельные паспорта. Потом выяснилось, что дед Шлема раньше жил на Украине. Примкнул к цыганам, которые занимались кражами лошадей и обворовывали сельские магазины. Краденое сбывали в заготовительные конторы. В каждом селе был заготовитель, самый богатый житель.
В 1945 году банду цыган разогнали. Шлеме дали 25 лет в Магадане. Перед арестом он успел закопать наган. Позже его отправили на поселение в Красноярский край, где у него родились Тарзан и Чирикло. Шлема прекрасно запомнил, где жили заготовители. В середине 1970-х годов он раскопал наган с отсыревшими патронами и со своими сыновьями начал их объезжать – убивать и грабить. За раскрытие преступления я получил премию – 60 руб.
Как цыгане перестали воровать в Свердловске
Однажды в 1980-е годы в Свердловске был вал квартирных краж, совершенных цыганами из молдавского города Сороки. Они весной выезжали целыми таборами, ездили по стране по железной дороге, делали остановки для совершения преступлений. Кражи совершали женщины. Они стучались в дом, просили воды попить, сразу по трое-четверо заходили в помещение и разбредались по разным углам, брали все ценное, что могли за короткое время прихватить. В день совершалось по пять-шесть краж, которые сразу становились «глухарями», потому что цыгане из города исчезали.
Как-то я пошел на рынок, получить оперативную информацию. Мне сообщают, что видели незнакомых цыган, они живут в доме на углу улиц Шейнкмана – Малышева. Я у дома постоял-понаблюдал. Вижу, вечером приезжает такси с цыганками с авоськами. Я у таксиста уточняю, откуда он их вез. Он говорит, с Химмаша. В этот день как раз прошла серия краж на Химмаше. На другой день вызываю восьмую роту ППС (прообраз ОМОНа). Начальник следствия Людмила Борисовна Ячменева принимает решение задержать всех. Заходим в дом. Там больше десяти женщин, куча малолетних детей. Все краденое было в доме. Детей отправили в больницу, женщин в камеры. И тут случилось неожиданное – потерпевшие их опознать не могут, хотя вещи свои признали.
На вторые сутки из города Сороки приехали три цыганских барона: в папахах с тростями, в начищенных хромовых сапогах, очень важные. Мы пришли, говорят, за женщинами. Я говорю, как суд решит, так и будет. Хотя мы их уже готовились выпускать, так как потерпевшие их не опознали. Самый главный барон Подкан тогда дал цыганское слово, что они больше в Свердловске воровать не будут. И, по моим данным, лет десять эти цыгане в город не совались.
