Для бразильского писателя Пауло Коэльо одиннадцать минут, которые его читатели по ночам или в другое время суток тратят на все про все,— символ столь же устрашающий, как 11 сентября для американцев. Тому, много это или мало, и посвящен его последний роман. Хронометрические данные Пауло Коэльо почерпнул из романа американского писателя Ирвина Уоллеса. В свою очередь Ирвин Уоллес узнал их из сексологической книги "Семь минут" (имени сексолога Коэльо не запомнил). Называя своих предшественников старомодными, бразилец смело округляет семь минут до одиннадцати. Игры с размерами и масштабами — главный прием писателя-мистика.
Самый простой фокус — сделать из двух вчерашних книг про семь одну про одиннадцать. Но сегодня. Но одиннадцать. Он начинает книгу словами "Жила-была одна проститутка, и была она очень начитанная", прекрасно отдавая себе отчет в том, что никого не шокирует и что таких историй уже давно предостаточно. Книги Коэльо принадлежат к разряду тех, что уже сами являются дайджестами всей мировой литературы и всех мировых общих мест. К сведениям из сексологии добавляется немного де Сада, немного проповеди, немного сентиментальности и немного желтой цюрихской прессы с откровенными интервью обитательниц Лангштрассе — тамошней Тверской. Ничего нового. Есть немного замороженной клубнички. Но нет ни одного небанального остроумного высказывания. Однако вот какие манипуляции фокусника все же гипнотизируют неискушенного читателя. Сначала тот должен поверить, что история проститутки Марии — это и про него тоже. И убедить надо сразу — не изматывая себя, как Достоевский, не утруждая физиологическими описаниями, как Куприн. Действительно, получается просто, особенно для тех поклонников Коэльо, что уже побывали воинами света и синьоритами Прим. Оказывается, ремесло проститутки, одновременно грешное и священное, сродни всем остальным ремеслам. Теперь писатель может смело пробираться в самые интимные мысли читателя. Вот читателю пряник: у всех героев — у проститутки Марии, художника Ральфа и библиотекарши Хайди — проблемы с "одиннадцатью минутами". Добрый доктор Коэльо дает несколько практических советов. А вот и кнут: одиннадцать минут — это плохо, любовь должна быть перманентной!Мнимые величины преследуют и самого писателя. В предисловии он клянется, что главное для него — признание простого человека: со слезами на глазах Коэльо посвящает роман о сексе семидесятилетнему прохожему только за то, что тот "учится мечтать" по "Алхимику". Но таких простых прохожих должны быть тьмы и тьмы: тираж русского перевода "Одиннадцать минут" — 200 тыс. экземпляров. Чтения — всего на пару часов, остальное время занимают сеансы автографов, их он раздает так долго, что даже попадает в книгу рекордов. Его аудитория уже сродни секте (сам Коэльо не скрывает, что многие образы и идеи ему дает учение секты RAM). Возможно, его вытеснят из России, как Кашпировского или "Аум синрике". Но пока что мы все вместе и помогли Пауло Коэльо растянуть его писательские минуты чуть ли не до вечности.
Вот еще один пример того, что писатель и сейчас больше, чем писатель. А если точнее, детективщик больше, чем детективщик. Когда автобиографическую книгу выпускает Дарья Донцова, писательница, дебютировавшая сравнительно недавно, она скорее отдаляется от писателей, привыкших либо обращаться к этому жанру на склоне лет и заслуг, либо преобразовывать личный опыт в художественные тексты. Такой смелый шаг приближает писательницу к разнообразным светским персонажам — например, к футболисту Дэвиду Бекхему, тоже недавно выпустившему автобиографию. Самое интересное в "Записках безумной оптимистки" — подробно изложенная история семьи Дарьи Донцовой. Она, дочь советского писателя Аркадия Васильева,— "переделкинский ребенок". Бегала наперегонки с Чуковским, запросто болтала о Маяковском с Лилей Брик, детскими шалостями мешала работать Валентину Катаеву. Всех переделкинских соседей так уважает, что даже и не думает с ними соревноваться. Так, из всех катаевских советов она лучше всего запомнила про необходимую писателю "чугунную задницу". Это скорее не "мои университеты", а "мои детские сады".
Еще Дарья Донцова пишет свою книгу как ответ журналистам. Не критикам — о ее любимом детективном жанре здесь почти ничего нет. Это ответ глянцевой и желтой прессе, и стилистика его соответствующая. Нас приглашают не в творческую мастерскую, а в дом, где варится суп и где бегают собачки (про них тут очень много). К особому, близкому к исповедальному журнальному интервью жанру принадлежит и главная идея книги. Это история о преодолении: писательница делится опытом борьбы со страшным заболеванием. И опять же делает это не в духе прозы Солженицына, а в формате документальных книг о self-made-героях. Книги самых раскупаемых учителей жизни (учителей по сексологии и медицине), какими являются для нас Пауло Коэльо и Дарья Донцова, учат поистине "безумному оптимизму": художественное произведение может обойтись и без художественности.
Пауло Коэльо. Одиннадцать минут. Перевод с португальского А. Богдановского. М.: София, 2003
Дарья Донцова. Записки безумной оптимистки. М.: Эксмо, 2003