расследование
Капитан второго ранга Сергей Жемчужнов, обвиняемый по уголовному делу о гибели атомной подводной лодки К-159, затонувшей в Баренцевом море 30 августа, начал прохождение последней в его офицерской карьере военно-врачебной комиссии. Хотя вина господина Жемчужнова еще не доказана, его увольняют из вооруженных сил. Адвокат капитана второго ранга Жемчужнова уверен, что флот и следствие пытаются сделать его подзащитного единственным виновников этой катастрофы.
"Кавторанга назначили виновным"
Следственная группа Главной военной прокуратуры продолжает расследовать причины и обстоятельства гибели атомной подводной лодки К-159, затонувшей в конце августа в Баренцевом море во время буксировки к месту плановой утилизации. Единственным обвиняемым по данному уголовному делу остается руководивший буксировкой капитан второго ранга Сергей Жемчужнов, бывший заместитель командира дивизиона отстойных атомных подводных лодок из гарнизона Северного флота Островной. Ему было предъявлено обвинение в нарушении правил кораблевождения, приведшем к катастрофе К-159 и гибели девяти членов ее экипажа.Господин Жемчужнов был отстранен от должности сразу после возбуждения уголовного дела. Следствие взяло с него подписку о невыезде, а командование Северного флота приняло решение о его увольнении. В конце прошлой недели господин Жемчужнов начал проходить в североморском военном госпитале обязательную перед увольнением военно-врачебную комиссию. Теперь он наконец нашел время сделать сложную хирургическую операцию, на которой военные медики из Островного настаивали более полугода — но замкомдива без перерыва буксировал на утилизацию отстойные подводные лодки. Офицер не смог взять краткосрочный отпуск даже тогда, когда его сын Алексей попал в Севастополе в автомобильную аварию.
Адвокат господина Жемчужного Андрей Герасимов уверен, что офицера пытаются сделать крайним в этой истории.
— Для меня совершенно очевидно, что Жемчужнова попросту назначили виновным,— сказал он корреспонденту Ъ.— Причем соответствующее решение было принято еще до изучения всех обстоятельств катастрофы и до первого допроса моего подзащитного. Сегодня представителей следствия, на мой взгляд, интересуют лишь те факты, на основании которых можно говорить о виновности Жемчужнова.
Следствие по сей день не предъявило обвинений по делу К-159 никому из должностных лиц Северного флота, кроме капитана второго ранга Жемчужнова, хотя очевидно, что к буксировке субмарины и последующей спасательной операции имели непосредственное отношение и руководство Северного флота, и его командный пункт, и ведомства, готовившие лодку к перегону из Островного.
Напомним, что в сентябре президент РФ Владимир Путин своим указом отстранил от должности командующего Северным флотом адмирала Геннадия Сучкова. И, хотя речь шла о временном отстранении, обвинения адмирала в бездействии во время спасательной операции, озвученные главкомом ВМФ России Владимиром Куроедовым, свидетельствовали, что господин Сучков к обязанностям командующего уже не вернется. Однако, как сообщил корреспонденту Ъ осведомленный источник, Главная военная прокуратура не намерена предъявлять адмиралу Сучкову официальных обвинений.
Чтобы переждать шторм, не хватило второго буксира
Между тем стали известны новые подробности гибели К-159. Как выяснилось, субмарину вели не в Полярный, как ранее сообщало флотское командование, а в Снежногорск (Мурманская область), на судоремонтный завод "Нерпа". В Полярный же буксировали следом за К-159 другую старую лодку — Б-370, руководителем перехода которой был командир дивизиона из Островного капитан второго ранга Эдуард Сигбатуллин.Буксировочный отряд в составе буксира СБ-406, подводной лодки К-159 и спасательного судна "Памир", обеспечивавшего переход, шел на скорости около четырех узлов, дистанция между буксиром и лодкой составляла примерно 600 метров. У буксира была устойчивая связь с командным пунктом Северного флота и подводной лодкой — ее экипаж каждый час докладывал об обстановке на субмарине.
Неприятности начались 29 августа около 17 часов, когда море сильно заштормило. В это время отряд проходил неподалеку от бухты Кильдин Восточный, в которой теоретически можно было бы переждать непогоду. Однако для безопасного маневра в бухте требовался как минимум еще один буксир. Без него руководитель операции рисковал утопить не только лодку, но и буксир СБ-406, маневренность которого была сильно затруднена. Поэтому, заручившись согласием оперативного дежурного Северного флота, господин Жемчужнов продолжил буксировку.
30 августа около 0.30 ночи с К-159 доложили на буксир, что пара носовых понтонов неожиданно "съехала" с носа на корму. Тросы, которыми понтоны крепились к приваренному на верхней палубе лодки крепежному устройству, оборвало ударами волн, и они переместились вдоль бортов в кормовую часть. У лодки понтоны держались только за счет нижних тросов, опоясывавших субмарину под килем. "Шторм был такой,— рассказывает капитан второго ранга,— что волны перехлестывали через рубку К-159, возвышавшуюся над водой более чем на четыре метра. С буксира понтоны в темноте видно не было, так что мы вынуждены были довольствоваться докладами экипажа лодки. По моим предположениям, примерно в это же время шторм сорвал и пару кормовых понтонов, но экипаж в тот момент этого не заметил". (Пара кормовых понтонов была обнаружена в ходе спасательной операции у побережья острова Кильдин, а пара носовых понтонов затонула вместе с К-159.)
Примерно в 1.10 подводники сообщили о поступлении забортной воды в кормовую часть лодки. Сергей Жемчужнов дал экипажу команду уточнить обстановку, доложить источник поступления воды и ее уровень в отсеках, провести герметизацию отсеков и создать в них избыточное давление, препятствующее проникновению воды. При этом, по его словам, он прекрасно понимал, что подводникам будет крайне тяжело бороться за жизнь в темной и холодной субмарине (температура внутри прочного корпуса не превышала 5-7°C), большинство бортовых систем которой не работали.
Чуть позже, по словам господина Жемчужнова, когда лодка буквально на миг вынырнула из волн в свете прожектора, он "визуально обнаружил нарастание дифферента на корму". С лодки подтвердили, что дифферент действительно есть — "он составлял 6° на корму и имел тенденцию к росту".
А вскоре экипаж сообщил, что "противодавление в отсеках создать невозможно ввиду негерметичности прочного корпуса и ограниченного запаса ВВД". После этого Сергей Жемчужнов приказал экипажу надеть теплое белье, спасательные жилеты и собраться в третьем отсеке, над которым находился рубочный люк. Одновременно он приказал капитанам СБ-406 и "Памира" готовить катера к спуску для эвакуации подводников.
Военные моряки утопили чужую лодку
Минут двадцать К-159 молчала, а господин Жемчужнов в очередной раз докладывал обстановку на КП флота. Содержание его докладов является сейчас тайной следствия, и офицер смог лишь рассказать корреспонденту Ъ, что он по нескольку раз повторял одно и то же разным должностным лицам, но те все никак не могли уяснить, что происходит. "Складывалось ощущение, что командование вообще не может поверить, что с отстойной лодкой, которую тянут 'за ноздрю', могут возникнуть какие-то проблемы",— признался Сергей Жемчужнов.В 2.25 экипаж К-159 доложил о резком ухудшении обстановки и получил от руководителя буксировки приказ подняться из третьего отсека в ограждение рубки и в случае катастрофы самостоятельно покинуть корабль. К этому моменту спасательные катера уже были спущены на воду и готовы идти на помощь, как только моряки подтвердят начало эвакуации.
Последний доклад с К-159 поступил на буксир в 2.45. Подводники сообщили, что дифферент на корму вырос до 10°. Это означало, что лодка начинает тонуть. Как она ушла под воду, из-за темноты и шторма никто не видел. Заметили лишь, как на К-159 погасли носовой и кормовой огни — это было около 2.50. Но нагрузка на буксировочный трос практически не менялась, поэтому на буксире считали, что продолжают тащить субмарину. Однако около 3 часов ночи визуальный контакт с подводной лодкой был полностью потерян, и эскорт сопровождения догадался, что она погрузилась под воду.
Как сообщил Ъ адвокат Андрей Герасимов, на момент буксировки подводная лодка К-159 Северному флоту уже не принадлежала. Она была передана одной из структур Минатома, о которой раньше в этой истории даже не упоминалось.
— Военные моряки по идее вообще не должны были находиться на небоевой субмарине, принадлежащей не Министерству обороны, а другому ведомству,— считает господин Герасимов.— Наверное, говоря о причинах наступления тяжких последствий, мы должны начинать с вопроса: кто и на каком основании посадил людей на эту лодку?
ВЯЧЕСЛАВ Ъ-ГУДКОВ, Североморск