гастроли балет
Балетный сезон в Мариинке открыли гости: труппа миланского театра "Ла Скала" привезла в Санкт-Петербург балет Джорджа Баланчина "Сон в летнюю ночь". ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА считает, что итальянцам лучше петь, чем танцевать.
Заход для итальянцев не самый удачный. Они привезли балет Джорджа Баланчина "Сон в летнюю ночь", рассчитанный на совсем другое мастерство, другой темперамент, других балерин. И не привезли свою главную звезду Алессандру Ферри. "Сон в летнюю ночь" настолько не подходит миланцам, что даже не понятно, каким образом бескомпромиссный Balanchin Foundation, блюдущий авторские права покойного гения, выдал им лицензию.
В этом балете великий хореограф Баланчин решил поиграть в другого великана — Мариуса Петипа. Это сон о русском императорском балете, довольно привычная для Джорджа Баланчина тема. Но не о том льдистом, величавом, блестящем и надменном петербургском царстве Снежной королевы, о каком вспоминал экс-петербуржец в своих "Бриллиантах" или "Теме и вариациях". Не о том, который видится сейчас в ностальгической перспективе "России-которую-мы-потеряли". А скорее о виртуозном и немного придурковатом, с амурами, чертями, змеями, любовью до гроба, ремарками типа "Действие происходит в окрестностях Франции" и кристальной чистоты классическими танцами — то есть о таком, каким театр Мариуса Петипа и был в действительности. Тем более что "Сон в летнюю ночь" француз тоже ставил.
Этот балет давным-давно исчез, но даже по сценарию, который позаимствовал Джордж Баланчин, прекрасно видно, как Мариус Петипа думал. Первый акт — бурная, но бестолковая тусовка персонажей, где торопливо и без потуг на логику пересказывается Шекспир. Второй — свадебный парад-дивертисмент, где неважно, кто есть кто и чья свадьба. Все персонажи теряют имена собственные и превращаются в балерин и премьеров, чье виртуозное мастерство и есть главный сюжет спектакля, а архитектурное совершенство танца — единственный смысл. Так Баланчин все это и ставит — с веселой ахинеей в первом акте и шикарным grand pas во втором. В общем-то это история не про то, как кто-то чего-то нанюхался в летнюю ночь, как поссорились супруги-волшебники и началась заваруха с двумя парочками влюбленных, а про лукавое мастерство, которое веет где хочет, и про азарт гения, который шутя превращает в конфетку все, за что ни возьмется.
Перипетии с перепутанными в лесу влюбленными настолько не важны и даже не очень интересны, что Баланчин просто покрасил каждую парочку в свой цвет — красный и синий. И тасует их, как карточные масти. На кулисах и заднике нарисованы какие-то барочные облака, колонны, арки — скорее принт на футболке, чем взаправдашняя декорация. И это пространство расчерчено стрельчатыми арками поз, пунктирными галереями переступающего на пуантах кордебалета, дуговыми пролетами прыжков. Слишком тонкая штучка для простодушной итальянской труппы.
Любой балет Баланчина — царство женщин, а миланские танцовщицы как на подбор тяжеловесны и неуклюжи. Грузно шлепались в прыжках, тяжко выдвигались вперед, перебирая под собой негнущимися пуантами. Крупные, рослые, незатейливые женщины. Пока в первом акте они разгуливают по сцене в длинных юбках, отмечаешь, что у многих по балетным меркам крупновата голова. Когда во втором акте они надевают пачки, думаешь, что ноги могли бы быть поровнее и подлиннее. Даже странно видеть такое количество некондиционных тел. Особенно здорово выглядела маленькая коренастенькая тетенька в тунике и с большой золотой штукой на голове. Она прыгала по сцене с луком в руках, а лук был с нее ростом. Читаешь в программке: называется Бабочка. А потом думаешь, что ведь это "Ла Скала". Так что для бэк-дансеров позади какого-нибудь Лучано Паваротти эти люди двигаются очень даже неплохо.