выставка фото
В Берлине Московский дом фотографии при поддержке Альфа-банка и в присутствии корреспондента Ъ ВИКТОРИИ Ъ-МУСВИК открыл выставку Александра Родченко "Цирк".
Свою цирковую фотосессию Александр Родченко снял в 1940 году для журнала "СССР на стройке". Номер так и не вышел: 17 июня 1941 года Варвара Степанова сдала обложку журнала, пятью днями позже началась война. За прошедшие 60 с лишним лет отдельные снимки многократно публиковались, а сам проект упоминался в биографических справках — всегда вскользь, как бы снисходительно. Дескать, в конце жизни сломленный системой фотограф отошел от авангардной эстетики и вообще стал интересоваться всякой маргинальщиной: театром, цирком, зоопарком.
Весной этого года МДФ впервые показал всю серию целиком в рамках фестиваля "Мода и стиль в фотографии" (см. Ъ от 17 апреля). Тогда "Цирк" снова привлек внимание критики, о нем много писали. В основном о том же самом, с некоторыми вариациями: о том, что цирк является метафорой жизни, о тоске Родченко по свободе творчества, о символичности этого позднего и в общем-то откровенно слабого проекта, ставшего знаком триумфа социалистической идеологии и душевной раздвоенности самого великого из советских фотографов.
Берлинская выставка повторяет весеннюю московскую практически один в один. Берлинцам, как и москвичам, показывают современные отпечатки с негативов 1940 года, принадлежащие сейчас семье Родченко. Плюс восстановленный по контролькам и заметкам макет журнала, который занимает одну из стен зала в берлинском Русском доме.
Огромное здание, оккупировавшее целый квартал в самом сердце Берлина на улице Фридрихштрассе, построено в лучших традициях советских дворцов культуры. Контраст подавляющего своим дикарским величием пространства холла (говорят, немцы боятся сюда заходить) и небольшого выставочного зала на втором этаже с низким потолком, вызывающим приступ клаустрофобии, волей-неволей заставит вновь рассуждать о художнике, задыхающемся в затхлой атмосфере советской идеологии. Однако перемещение проекта из страны в страну неожиданно позволяет увидеть совершенно новые контексты, связанные с современностью не меньше, чем с тоталитарным прошлым.
С одной стороны, это контекст чисто фотографический. За рассуждениями об идеологии он остался непроговоренным, и очень зря. Представление о слабости "Цирка" — миф. Поздние проекты Александра Родченко интересны не только по контрасту с его авангардными и ставшими классическими работами 1920-1930-х, всеми этими марширующими атлетами, но и как новое слово в фотосъемке. Если отрешиться от разговоров о гнетущем соцреализме и страданиях мастера, становится понятным, что цирк был для Родченко не только попыткой поиска какой-то там абстрактной внутренней свободы или символом идеологической машинерии. Он привлекал его прежде всего сложностью фотографической задачи. Снимать цирк трудно и с современной техникой, а в сороковых для того, чтобы запечатлеть на пленке с небольшой чувствительностью темное пространство цирка со светлым пятном арены посередине, требовалось особое мастерство. Недаром съемка для "СССР на стройке" — отнюдь не первое обращение Родченко к теме цирка, сохранились негативы 1928 года (незадолго до этого он впервые стал снимать "Лейкой"). Наверное, интересно было бы поместить эти работы рядом, сопоставить их с "Цирком" 1940 года. Любопытны и техника фотоколлажа, и странная форма обрезки фотографий в монтажах.
С другой стороны, в Берлине "Цирк" обретает и совсем иное идеологическое звучание, более пронзительное, современное и менее нагруженное всяческими политическими аллюзиями. Попытка фотографа уйти от реальности в интимно-парадный мир цирка, как и испытываемый им страх перед давящей государственной машиной, оказывается уделом прошлого. Символично, что на следующий день после открытия выставки немцы отмечали День объединения Германии. В стране, у которой с Россией схожее тоталитарное наследие, но которой гораздо успешнее удалось его преодолеть, важнее становится момент "здесь и сейчас", заключенный в любой фотографии. В России вообще гораздо труднее воспринять серию Александра Родченко как гимн честному искусству цирка — мы еще помним лица Карандаша и Дурова. Для немцев это всего лишь образы цирковых актеров. Ведь цирк существует при любом режиме, и на фотографии не видно, над чем смеется клоун и какова политическая подоплека движений морского слона на барабане.