фестиваль театр
В Берлине продолжается фестиваль Berliner Festwochen, главными событиями которого являются выставка "Москва--Берлин" (см. Ъ от 29 сентября) и гастроли российских театров. Еще одним событием стал спектакль знаменитого канадского режиссера Робера Лепажа "Трилогия драконов". Из Берлина — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Театральная программа нынешнего Берлинского фестиваля проходит под девизом "Theatre is no nation". Хотя, строго говоря, наличие национального раздела (в данном случае российского) этому космополитическому лозунгу противоречит. Театр, может быть, и не национальность, но национальную самобытность надежно защищает, хотя бы посредством языка. Забавно, но единственным "вненациональным" в театральной программе России был московский семейный театр "Тень": представление "Лиликанский музей театральных идей" действительно не требует перевода и понятно будет даже в африканской глубинке.
Впрочем, три других главных героя Берлинского фестиваля заявленному девизу отвечают безупречно — работающий во Франкфурте американский хореограф Уильям Форсайт, французский гражданин сербско-венгерского происхождения Жозеф Надж (про которого впору сказать, что театр отныне не имеет не только национальности, но и былых жанровых границ) и канадец Робер Лепаж. В его спектакле "Трилогия драконов" говорят на трех языках — английском, французском и китайском. Четырехчастное действие продолжается без малого пять часов, но идет без перевода, хотя в основе спектакля лежит не какая-нибудь известная наизусть классическая пьеса и разговаривают герои почти беспрерывно. Театр Лепажа — идеальный пример виртуозной театральной магии, умения извлекать поэзию и драму "из ничего".
Зрители сидят на двух трибунах, по обе стороны от неширокой игровой площадки, засыпанной серым песком. С одной стороны площадки стоит столб с высоко висящим фонарем, с другой — будка вроде вахтерской. Чем только не обернется она — и входом в прачечную старого китайца, и сувенирным киоском в современном аэропорту, и мистической камерой-обскурой, переправляющей людей в небытие, и кабиной пилота в самолете, летящем из Ванкувера в Гонконг, и рентгеновским аппаратом, выносящим смертельный приговор одной из двух главных героинь спектакля. Действие "Трилогии драконов" охватывает полвека: с середины 30-х до 80-х годов прошлого века. Эпическая работа Робера Лепажа рассказывает о судьбе двух женщин, вначале девочек, Франсуазы и Жеан, живущих в Чайна-тауне в Квебеке. "Зеленый дракон" — первая часть, время экономической депрессии; "Красный дракон" — вторая, поделенная между временами до и после второй мировой войны; наконец, "Белый дракон" — Ванкувер 20-летней давности, куда приезжает Франсуаза, чтобы навестить своего сына Пьера и психически больную племянницу Стеллу.
События, происходящие с тремя поколениями семьи, обычны для таких сюжетов: встречи-расставания, надежды-разочарования, болезни-смерти. Короткие эпизоды будто выхватываются из неизвестно чьей памяти, спектакль произвольно перескакивает с одной судьбы на другую (сценарий собран из текстов шести разных авторов, в том числе самого режиссера). На месте каждого из происшествий вроде бы могло оказаться какое-то другое, перекрещения путей героев произвольны. Непреходящим остается только тема Востока вообще, не только Китая, постоянно присутствующая в жизни персонажей,— тема непостижимых других цивилизаций, отраженный свет которых становится тревожной и манящей "подсветкой" целого столетия. Зов с Востока не имеет конца: в финале, стоя на автостоянке, построенной на месте бывшего Чайна-тауна, Пьер сообщает матери, что собирается ехать учиться именно в Китай.
Чужая вечность Востока — фон для здешней быстротечности. Все события будто нанизаны на невидимую нить уходящего времени, которую Робер Лепаж магическим образом протягивает через спектакль. Она — в таинственном, рассеянном, "противотуманном" свете фонаря, в тихом шуршании песка, в идеальной точности театрального ритма. В странных и незабываемых превращениях, нарушающих логику "романного" повествования, как, например, такое: комически словоохотливая монашка-медсестра, пришедшая к Жеан и ее мужу, чтобы уговорить их отдать неполноценную дочку в дом скорби, снимает с себя платье и парик и оказывается самой этой дочкой, которую мать должна навсегда увезти из дома. Или самосожжение инвалида Вильяма Кроуфорда, бывшего торговца обувью, приехавшего на кинофестиваль в Ванкувер в качестве героя документального фильма,— он резко укатывается за кулисы, чтобы через секунду выкатиться назад пустой пылающей огнем инвалидной коляской. Излишне говорить, что актеры Робера Лепажа из компании "Ex Machina" достойны всяческих похвал: будь иначе, ничего из придуманного режиссером бы не сработало.
По умению соединить достоверную выразительность сиюминутной жизни c простотой и размахом истории, естественность эмоций с метафорическим устранением "Трилогию драконов" господина Лепажа можно сравнить разве что с додинскими "Братьями и сестрами" — при всей несхожести методов двух режиссеров. Сравнение напрашивается, наверное, еще и потому, что датированы спектакли одним и тем же годом — 1985. Пора сказать, что лепажевскому шедевру почти 20 лет. Правда, нынешний спектакль — возобновление, сделанное с актерами нового поколения, европейская премьера которого прошла как раз в Берлине. Собственно, именно после премьеры "Трилогии драконов" тогда всего лишь 28-летнего Робера Лепажа причислили к самым крупным современным режиссерам. В Россию, к сожалению, его спектакли до сих пор не приезжали. Но вот директор Чеховского фестиваля Валерий Шадрин, присутствовавший на берлинском представлении, пообещал уже на следующем фестивале это "белое пятно" ликвидировать.