Сегодня в Музее городской скульптуры состоится презентация очередного номера альманаха "Мулета", который издает живущий в Париже художник, поэт, актер Толстый (Владимир Котляров). Озаглавленный "Деньги", он играет одновременно роль каталога проходящей в музее выставки "Деньги. Третье ты$ячелетие". Комментирует МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.
Название выставки не обманывает. Большая часть представленных работ — именно деньги, склеенные и превращенные господином Толстым в холсты-банкноты: от долларов и франков до приднестровских купонов, хорватских кун, эфиопских и никарагуанских ассигнаций, старых французских ценных бумаг, его собственных банковских чеков. Разрисованные рельефными красками, испещренные печатями созданного художником арт-движения вивризм, покрытые каллиграфией его стихов и манифестов, они прежде всего просто очень красивы, хотя и это слово в наши дни немодно.
По словам художника, рисовать на деньгах он начал в 1994 году "просто так". Сыгранные им роли в нескольких французских кинохитах, прежде всего роль палача в "Королеве Марго" (La Reine Margo, 1994) Патриса Шеро, дали возможность отрешенно взглянуть на презренные бумажки с точки зрения фактуры. Концепция очевидна: художник презрительно упраздняет социальную ценность денег, придавая им новую ценность произведения искусства. Убежденный, что "деньги — это война и смерть", символически убивает саму эту "смерть". То есть совершает прямо противоположное тому, что делает подавляющее большинство современных художников, превращающих произведения искусства в рыночный продукт. Тексты же, выписанные господином Толстым поверх денег, действуют на зрителей по принципу двадцать пятого кадра. Становясь с годами все менее и менее читабельными, они полны искреннего и яростного пафоса, с которым художник высказывается о счастье, двойных стандартах, справедливости, мате, коррумпированности музейной мафии, современном российском режиме.
Господин Толстый, обладающий исключительной организаторской энергией, привлек к "Деньгам" десяток петербургских художников, изготовивших простоватые, но остроумные работы. Александр Шевченко, например, сопроводил пейзажи разных лет комментариями, так или иначе связывающими их с повседневными финансовыми проблемами. Типа "Писал я этот Малый Каменный мост, подошел старичок, пригляделся и сказал: 'Писали бы вы, молодой человек, лучше дворец, за него больше дадут'". Юрий Молодковец экспонировал коробку из-под ксерокса, Дмитрий Шагин обыграл созвучие белорусской валюты с митьковской привычкой именовать друг друга зайчиками. И все они — аргумент, подкрепляющий концепцию господина Толстого: превратить эти работы в рыночный товар, как ни старайся, не удастся.