32-летний художник из Ганы Ибрагим Магама больше всего известен своими работами из джутовых мешков, в которых первоначально перевозили какао-бобы, а затем стали использовать для различных хозяйственных нужд. С похожими угольными мешками работал и один из родоначальников арте повера Яннис Кунеллис. При этом для Магамы в большей степени интересен не столько сам образ джутового мешка, определенно связанного с колониальной эпохой, сколько его поверхность, отпечаток времени на вещи. Часть из мешков изодраны в клочья, другие испачканы, залиты краской. Из них Ибрагим собирает многослойные полотна, которые чем-то напоминают карты местности, изображение разобщенных территорий. Эти работы выставлены в галереях (Магама работает с White Cube и A Palazzo), а кроме того, на манер Христо художник заворачивает в свои полотна целые здания — недостроенный аэропорт в Аккре или Венецианские ворота бывших городских крепостных стен в Милане. За последний проект, который был выполнен в апреле этого года во время Недели дизайна, отвечал куратор, художественный директор New Museum Массимилиано Джони, а состоялся он при поддержке Fondazione Nicola Trussardi.
Ибрагим Магама
Фото: George Darrell/White Cube
Ибрагим Магама
Фото: George Darrell/White Cube
Как возникла идея перенесения в иной контекст повседневных и бытовых предметов? Все ли использованные для инсталляций вещи должны быть связаны именно с вашими воспоминаниями или они могут хранить память других поколений?
Для одного из проектов я начал собирать остатки зданий, которые были снесены в 2013 году. За год до этого я начал экспериментировать с джутовыми мешками, а еще двумя годами ранее понял, что предметы могут нести определенный смысл, даже когда разрушаются. Для меня конец жизни предмета — это начало другой формы его существования, которая уже не подчиняется логике реальности. Я верю, что они не только хранят воспоминания, но и производят новые.
Каким образом вы выбираете конкретные объекты для инсталляции?
Их форма и пространство, где будет размещена инсталляция, чрезвычайно важны. Чаще всего именно выбранное мною пространство определяет те объекты, с которыми я буду работать. Также я уделяю много внимания эстетическим характеристикам — цвету, форме и размеру. То, как предмет проявляет себя внешне, важно, поскольку его восприятие аудиторией или даже просто отношения между объектом и занимаемым им пространством могут быть отправной точкой для создания новой работы.
Фото: Michael Pollard
Фото: Michael Pollard
Верите ли вы, что искусство может сделать жизнь лучше? И думаете ли вы о своем искусстве как о политическом?
Да, мое искусство является политическим, и оно способно улучшить восприятие жизни. Должно ли произведение искусства или способ его производства учитывать существующие несправедливые условия жизни или оно должно стремиться к тому, чтобы изменить отношение к ним? Это важные вопросы, и, конечно, они политические, поэтому я считаю, что художник должен взять на себя ответственность за тот опыт, который он производит ради искусства.
Вы часто привлекаете для работы над проектами простых людей. Насколько, на ваш взгляд, они понимают, что вовлечены в художественный процесс? Для вас важно, чтобы они воспринимали искусство, которое вы создаете?
Это постоянная борьба, но это мне и нравится во всем процессе создания искусства. В течение долгого времени мои произведения создавались с привлечением труда обычных людей. Я думаю, что важно расширять разговор в этом направлении и позволить людям прочувствовать искусство через его создание. Сотрудники, с которыми я работаю, подходят к своему делу с разных сторон, они многое вкладывают в работу, а также многому учатся. Процесс обмена всегда был наиболее значимым аспектом моей художественной практики.
Фото: Michael Pollard
Фото: Courtesy of Ibrahim Mahama/David Levene/White Cube
Фото: Alamy/TASS
Что вас больше всего вдохновляет: история Ганы или личные истории людей, которые живут в стране?
Важно и то и другое. История страны до и после независимости — это тема, с которой я много работал. Но личные истории придают больше смысла объектам, к которым они имеют отношение.
Многие из художников Ганы стали известными. Вы знакомы друг с другом лично? Возникала ли когда-нибудь идея сотрудничества?
Я встречал многих из них, с некоторыми даже учился в одном университете. Бернард Акой-Джексон, Квеси Охене Айе, Аджо Киссье и Трейси Томпсон окончили как раз Университет науки и техники Кваме Нкрума в Кумаси. Получивший международную известность художник Эль Анацуи также учился в этом университете. С некоторыми из них мы действительно работали вместе над различными проектами. Программа в сфере современного искусства Blaxtarlines Kumasi также организовывала выставки со студентами отделения живописи и скульптуры по всей стране, и у меня была возможность принять в них участие. Было здорово, что они смогли объединить художников разных поколений.
Что вы думаете об образе современного африканского искусства в мире? Как оно развивается в постколониальную эпоху?
Имидж африканского искусства за последние три десятилетия очень окреп. Африканские художники всегда стремились создавать универсальные произведения, используя местный контекст. В постколониальную эпоху самую важную роль должно получить образование, чтобы помочь пониманию процессов создания искусства и опыта, полученного при взаимодействии с ним.
Фрагмент инсталляции Capital Corpses I на выставке Living Grains в Fondazione Giuliani (Рим), 2019 год
Фото: Courtesy of Ibrahim Mahama; photo by Giorgio Benni
Фрагмент инсталляции Capital Corpses I на выставке Living Grains в Fondazione Giuliani (Рим), 2019 год
Фото: Courtesy of Ibrahim Mahama; photo by Giorgio Benni
Считаете ли вы, что павильон Ганы на Венецианской биеннале этого года может способствовать популяризации африканского искусства во всем регионе?
Павильон Ганы был хорошо сделан и получил отличные отзывы. Он имеет все шансы помочь продвижению художественного процесса в Гане, но для того, чтобы влиять на весь африканский регион, нужно учитывать все художественные практики континента. Венецианская биеннале важна для презентации, но в то же время сама идея географического разделения является устаревшей. Страны должны уделять больше внимания образованию, создавать инфраструктуру как для художников, так и для выставок. Новое будущее может быть сформировано, только когда будут прилагаться существенные усилия по изменению сложившихся условий в наших обществах.
В чем идея SCCA? Сколько времени понадобилось, чтобы открыть этот центр? Какие программы там уже запущены и что планируется дальше?
SCCA Tamale начался с моей мастерской в 2014 году — тогда я начал зарабатывать деньги на международных проектах. Поначалу идея заключалась в том, чтобы просто построить здание для моей работы, которое позволило бы мне жить в Тамале и развивать свою художественную практику. Но через год я понял, что важно выделить место и для выставок. Я начал переговоры с Бернардом Акой-Джексоном и художником Кофи Доусоном о возможном показе ретроспективы работ последнего. Эта выставка должна была задать тон и вектор развития центра. Мы стремимся показывать ретроспективы художников старого поколения и соединять их с практикой молодых при помощи семинаров и образовательных программ. Строительство здания заняло пять лет. Так как я был единственным, кто финансировал проект, то мог его строить, только когда у меня были деньги. Первая выставка Кофи Доусона, которая открылась в этом году, должна была идти пять месяцев, но мы продлили ее до девяти из-за повышенного к ней интереса. Следующая выставка должна открыться в марте 2020 года.
Проект в Аккре, 2014 год
Фото: Courtesy of Ibrahim Mahama
Проект в Аккре, 2014 год
Фото: Courtesy of Ibrahim Mahama
Считаете ли вы SCCA своего рода социальным вкладом вашего успеха как художника для ганского общества?
Я вижу это скорее как выражение приверженности моему сообществу и расширение границ своей работы.
Вовлечены ли вы в оперативное управление SCCA? Оказывает ли вам правительство финансовую помощь?
SCCA Tamale пока на самофинансировании. У нас есть художественный руководитель Селом Абрахам Куджи, который в настоящее время работает над докторской диссертацией в KNUST Kumasi. Он мой коллега и художник по образованию. Мы разделяем схожие идеи, поэтому мне было важно работать с ним над проектом развития институции. В общей сложности у нас работает более десяти человек, поэтому мне нужно работать больше, чтобы платить зарплату и поддерживать центр. В Гане нет никакой государственной поддержки искусству, поэтому мы сами отвечаем за свое будущее. Я надеюсь, что эта ситуация изменится в ближайшем будущем, и при государственной поддержке сможет появиться больше подобных площадок. Это чрезвычайно необходимо.
Как местные сообщества реагируют на SCCA?
Фото: Savannah Centre for Contemporary Art.
Фото: Savannah Centre for Contemporary Art.
Фото: Savannah Centre for Contemporary Art.
Фото: Savannah Centre for Contemporary Art.
Фото: Savannah Centre for Contemporary Art.
Центр был очень хорошо принят. Многие дети, которые приходят сюда заниматься, приводят потом своих родителей и их знакомых на наши выставки. Так они стали нашими представителями. Я думаю, что важно создавать культурные центры, которые растут вместе с сообществами, в которых они находятся, а также влияют на направление развития.
Каковы ваши выставочные планы на ближайшие несколько лет?
Есть целый ряд выставок, над которыми я работаю, в том числе Сиднейская биеннале, выставка в лондонской галерее White Cube, проект на Highline в Нью-Йорке, Stellenbosch Triennale и многие другие. Что касается SCCA Tamale, мы собираемся расширить нашу выставочную и образовательную программы, а также думаем об открытии новых площадок, чтобы привлечь новую аудиторию.