"Догвиль" (Dogville, 2003 ***) Ларса фон Триера — фильм, который повергает в недоумение. С одной стороны, то, что его демонстративно обошли наградами на Каннском фестивале, позор: такие ни на что не похожие кинообъекты надо холить и лелеять. С другой — такое пижонство, которое позволяет себе фон Триер, возможно, надо наказывать. Уже не в первый раз он придумывает — нет, не то что придумывает, его как бы шатает из стороны в сторону — неожиданный формальный прием. Безусловно сильный, порой — бессмысленный, порой — душераздирающий. У фон Триера начисто отсутствует чувство меры: это его главное достоинство и главный недостаток. В "Догвиле" главная формальная фенька — то, что условно американская условно деревушка условно 1930-х годов не выстроена, а намечена на земле меловыми контурами. Словно сцена театра, захваченная врасплох в тот момент, когда репетиции уже начались, а декорации еще не готовы. Или облака, витающие над землей, когда творение еще не завершено. Или — просто для того, чтобы оттенить своей вопиющей пустотой столь же вопиющие розовые щечки и белокурые волосы героини Николь Кидман, спасающейся от мафии, нелегким ветром занесенной в эту глухомань. Или — для того, чтобы все происходящее было лишь игрой в классики и хорошенькая старшеклассница перепрыгнула, перетерпела все и закончила партию, оставив всех прочих в кипящем котле. Может быть, фильм тянется слишком долго. Уже через двадцать минут очевидно, что этот ангел во плоти станет пленником лицемерных пуритан, которые будут ее эксплуатировать, насиловать, обманывать. И столь же очевидно, что за каждую выдранную ресничку Кидман, за каждую судорогу отвращения, которую она испытывает, когда очередной немытый вахлак взгромоздится на ее прекрасное тело, всем виновным придется расплатиться по полной в ослепительном финале. А может быть, фильм длится ровно столько, сколько надо, чтобы унижения героини Николь Кидман переполнили чашу терпения и гангстерская зондеркоманда испепелила бы Догвиль ровно в тот момент, когда зрителям захотелось бы или разрядить в экран несуществующий автомат Томпсона, или, матерясь, покинуть зал. Конечно, этот фильм — метафизический приговор христианству, с которым Ларс фон Триер не в первый раз выясняет отношения. И, конечно же, это никакая не притча, а просто выплеснувшаяся на экран садомазохистская игра, которую затеял датский режиссер с храброй австралийской девочкой, решившей стать звездой беспощадно авторского кино. Решила — стань. Стань Золушкой, но той самой Золушкой, которая у братьев Гримм сделала с нехорошими людьми такое, что Содом не делал с Гоморрой. "Догвиль" почему-то обозвали антиамериканским фильмом, даже войну в Ираке припомнили. Хотя по большому счету городок Догвиль — воплощенная американская мечта, которая сама по себе не плоха и не хороша, но при контакте с инородным телом реагирует самым варварским образом. Чтобы понять, что такое эта мечта, можно посмотреть, например, фильм Бена Болта "Чикаго блюз" (Chicago Blues/The Big Town, 2002 **). В начале фильма режиссер сдает зрителям жанровые карты так же ловко, как его герой, зачесавший кок под Элвиса Пресли сердцеед из провинции 1950-х годов, кидает кости. Сначала в местном притончике, который содержит старикан с нелегкой судьбой и щедрым сердцем. Потом в Чикаго, где он сделает успешную карьеру игрока. Налицо все предпосылки для удачной стилизации под "нуар", "черный фильм": добродетельная блондинка, которой парень ненадолго изменит с порочной брюнеткой, набриолиненный держатель игорного клуба в развратных шелковых рубашках, выстрелы в спину на ночной улице. Но настоящий "нуар" был циничен, жесток, трезв. Если его герой и срывал банк, то только ценой проданной души, испепеленного сердца. Там шла игра всерьез, а здесь — в поддавки. Триллер обернется производственной драмой, герой, ничуть не утратив своей первобытной невинности, вернется на стезю добродетели, обеспечив будущее себе, своей маме и своей избраннице выигранными у мерзавцев деньгами. Гораздо "чернее" фильм Дмитрия Месхиева "Дневник камикадзе" (2002 ****), хотя режиссер, в отличие от большинства своих коллег, не мажет черной краской ни время, в котором мы живем, ни героев, бизнесменов, оторванных девчонок, а то и откровенных бандитов. Герой пытается разгадать смерть друга детства, подлого, но друга, некогда процветающего сценариста, ныне запутавшегося в долгах, страстях и бессильной злобе на человечество "камикадзе", бессмысленно и странно убитого в подъезде. Для него быть убитым как банкир слишком большая честь. В сценарии много несообразностей, но "Дневник камикадзе" — тот случай, когда режиссерская вменяемость и блестящий актерский ансамбль (а Юрий Кузнецов просто гениален в роли смертельно опасного юродивого) сполна искупают эти недостатки.
Видео за неделю
"Догвиль" (Dogville, 2003 ***) Ларса фон Триера — фильм, который повергает в недоумение. С одной стороны, то, что его демонстративно обошли наградами на Каннском фестивале, позор: такие ни на что не похожие кинообъекты надо холить и лелеять. С другой — такое пижонство, которое позволяет себе фон Триер, возможно, надо наказывать. Уже не в первый раз он придумывает — нет, не то что придумывает, его как бы шатает из стороны в сторону — неожиданный формальный прием. Безусловно сильный, порой — бессмысленный, порой — душераздирающий. У фон Триера начисто отсутствует чувство меры: это его главное достоинство и главный недостаток. В "Догвиле" главная формальная фенька — то, что условно американская условно деревушка условно 1930-х годов не выстроена, а намечена на земле меловыми контурами. Словно сцена театра, захваченная врасплох в тот момент, когда репетиции уже начались, а декорации еще не готовы. Или облака, витающие над землей, когда творение еще не завершено. Или — просто для того, чтобы оттенить своей вопиющей пустотой столь же вопиющие розовые щечки и белокурые волосы героини Николь Кидман, спасающейся от мафии, нелегким ветром занесенной в эту глухомань. Или — для того, чтобы все происходящее было лишь игрой в классики и хорошенькая старшеклассница перепрыгнула, перетерпела все и закончила партию, оставив всех прочих в кипящем котле. Может быть, фильм тянется слишком долго. Уже через двадцать минут очевидно, что этот ангел во плоти станет пленником лицемерных пуритан, которые будут ее эксплуатировать, насиловать, обманывать. И столь же очевидно, что за каждую выдранную ресничку Кидман, за каждую судорогу отвращения, которую она испытывает, когда очередной немытый вахлак взгромоздится на ее прекрасное тело, всем виновным придется расплатиться по полной в ослепительном финале. А может быть, фильм длится ровно столько, сколько надо, чтобы унижения героини Николь Кидман переполнили чашу терпения и гангстерская зондеркоманда испепелила бы Догвиль ровно в тот момент, когда зрителям захотелось бы или разрядить в экран несуществующий автомат Томпсона, или, матерясь, покинуть зал. Конечно, этот фильм — метафизический приговор христианству, с которым Ларс фон Триер не в первый раз выясняет отношения. И, конечно же, это никакая не притча, а просто выплеснувшаяся на экран садомазохистская игра, которую затеял датский режиссер с храброй австралийской девочкой, решившей стать звездой беспощадно авторского кино. Решила — стань. Стань Золушкой, но той самой Золушкой, которая у братьев Гримм сделала с нехорошими людьми такое, что Содом не делал с Гоморрой. "Догвиль" почему-то обозвали антиамериканским фильмом, даже войну в Ираке припомнили. Хотя по большому счету городок Догвиль — воплощенная американская мечта, которая сама по себе не плоха и не хороша, но при контакте с инородным телом реагирует самым варварским образом. Чтобы понять, что такое эта мечта, можно посмотреть, например, фильм Бена Болта "Чикаго блюз" (Chicago Blues/The Big Town, 2002 **). В начале фильма режиссер сдает зрителям жанровые карты так же ловко, как его герой, зачесавший кок под Элвиса Пресли сердцеед из провинции 1950-х годов, кидает кости. Сначала в местном притончике, который содержит старикан с нелегкой судьбой и щедрым сердцем. Потом в Чикаго, где он сделает успешную карьеру игрока. Налицо все предпосылки для удачной стилизации под "нуар", "черный фильм": добродетельная блондинка, которой парень ненадолго изменит с порочной брюнеткой, набриолиненный держатель игорного клуба в развратных шелковых рубашках, выстрелы в спину на ночной улице. Но настоящий "нуар" был циничен, жесток, трезв. Если его герой и срывал банк, то только ценой проданной души, испепеленного сердца. Там шла игра всерьез, а здесь — в поддавки. Триллер обернется производственной драмой, герой, ничуть не утратив своей первобытной невинности, вернется на стезю добродетели, обеспечив будущее себе, своей маме и своей избраннице выигранными у мерзавцев деньгами. Гораздо "чернее" фильм Дмитрия Месхиева "Дневник камикадзе" (2002 ****), хотя режиссер, в отличие от большинства своих коллег, не мажет черной краской ни время, в котором мы живем, ни героев, бизнесменов, оторванных девчонок, а то и откровенных бандитов. Герой пытается разгадать смерть друга детства, подлого, но друга, некогда процветающего сценариста, ныне запутавшегося в долгах, страстях и бессильной злобе на человечество "камикадзе", бессмысленно и странно убитого в подъезде. Для него быть убитым как банкир слишком большая честь. В сценарии много несообразностей, но "Дневник камикадзе" — тот случай, когда режиссерская вменяемость и блестящий актерский ансамбль (а Юрий Кузнецов просто гениален в роли смертельно опасного юродивого) сполна искупают эти недостатки.