фестиваль балет
На сцене МХАТ имени Горького в рамках международного фестиваля современного танца DanceInversion канадская компания La La La Human Steps показала балет "Амелия" в постановке своего руководителя Эдуарда Лока. На этом спектакле разум и чувства ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ вступили в разрешимый конфликт.
Канадская труппа с детским названием существует уже почти четверть века — в 1980 году под названием "Лок-танцоры" ее основал недоучившийся литератор Эдуард Лок. Прирожденный лингвист, в университете он сменил ориентиры: вместо структур речи стал изучать структуры движения. У молодого ученого оказался отнюдь не кабинетный ум — результаты штудий 22-летнего автора (к тому времени танцем он занимался всего четыре года) оказались удивительно сценичными и темпераментными. Объехав все страны, кроме России, хореограф весной этого года был заочно награжден в Большом театре премией Benois de la danse.
"Амелия" (премьера 2002 года) — спектакль, названный именем собственным (Ъ писал о нем 15 мая). В этом 100-минутном балете на девятерых (феноменальных!) исполнителей нет связного рассказа, хотя импульсом к постановке послужили воспоминания хореографа о двух трансвеститах, которых он знавал в юности. Монтаж соло, дуэтов (мужских, женских и смешанных) и ансамблей раздроблен видеопроекциями на опускающемся с колосников геральдическом щите-экране. Там живые балерины преображаются в своих виртуальных двойников: искаженные непривычными ракурсами гуттаперчевые ноги осторожно переступают пуантами, кукольные лица тревожно вглядываются в зал стеклянными голубыми глазами. А под экраном маленький прототип компьютерного монстра живет своей хрупкой человеческой жизнью. Завораживающая музыка Дэвида Ланга, исполненная вживую (рояль, скрипка, виолончель и женский вокал), сопровождает локовское путешествие из заторможенного киберпространства в лихорадку сценической реальности.
В "Амелии" 50-летний хореограф, приняв как данность бисексуальность человеческой природы, исследует ее всевозможные оттенки, не уставая искать женское в женщинах и мужское в мужчинах. Танцовщик у него владеет пуантами, соперничая с балериной в виртуозности. Танцовщицы, обычно подневольно-парадные в дуэтах, тут радикально меняют способ взаимоотношений с партнерами: они своевольно "сходят с ноги", смещая ось вращений; закатывают нежданные большие туры, заставляя мужчин приседать в последний момент, чтобы не быть прибитыми стальной балеринской ногой; по-мужски наворачивают двойные assemble в воздухе — и партнеру приходится ловить отчаянную даму у самого пола.
Лексически это сделано сногсшибательно: безумный, едва уловимый глазом темп движений и фантастическая мелкая техника ног, основанная на группе "ударных" традиционного экзерсиса (всевозможных batteries, battus, разнонаправленных frappes, petits battements, бесфорсовых пируэтах во всех направлениях). Лингвист Лок, изучая структурные особенности одного лишь раздела абстрактных классических па, открывает в нем целые залежи смысловой выразительности. Эти взбрыки, трепетания, уворачивания, отторжения, взаимные уколы и удары выглядят поразительно конкретно: словно подсматривание в замочную скважину за яростными любовниками. Эффект отчуждения классики усиливается фирменной локовской координацией корпуса и рук — давней находкой хореографа, кочующей из спектакля в спектакль. Бешеная (но ювелирно выверенная) жестикуляция напоминает перебранку глухонемых: ладони мелькают у губ, ушей, глаз; руки петлей захватывают шею, забрасываются за спину; тело изгибается глотающей волной и колотится из стороны в стороны как дерево в шторм. Холодный расчет исследователя преображает академическую речь экзерсиса в ошеломляюще актуальный язык, избегающий пафоса что при философствовании, что при любовной ругани.
Этот уникальный балет построен на конфликте между средствами и целью: технология становится содержанием спектакля, а вызванные ею эмоции заставляют забыть о том, какими способами достигается эффект сопереживания. Подавленная этой раздвоенностью, московская публика аплодировала ожесточенно, но недолго. Балет XXI века оказался ей не по зубам.