В прокат вышла драма Селин Сьямма «Портрет девушки в огне», получившая на Каннском фестивале 2019 года приз за лучший сценарий, а также «Квир-пальмовую ветвь», которая вручается за лучшее освещение ЛГБТ-темы в кино. По мнению Юлии Шагельман, режиссеру удалось гармонично совместить демонстрацию «женского взгляда» с нежной историей любви.
Элоиза (Адель Энель, слева) и Марианна (Ноэми Мерлан) постепенно открывают друг другу не только лица, но и души
Фото: ПРОвзгляд
Элоиза (Адель Энель, слева) и Марианна (Ноэми Мерлан) постепенно открывают друг другу не только лица, но и души
Фото: ПРОвзгляд
Франция, 1770-е годы. Художница Марианна (Ноэми Мерлан), наследница дела и школы своего отца, приезжает в дворянское поместье где-то в Бретани, чтобы написать портрет Элоизы (Адель Энель), предназначенный в подарок ее жениху — безымянному господину из Милана, который в глаза не видел невесту. Раньше за него хотели выдать старшую сестру, но она скоропостижно скончалась (об этом говорят шепотом, отводя глаза, но довольно быстро Марианна узнает, что девушка покончила с собой). Элоизу срочно выписали из монастыря на замену, замуж она не хочет и позировать для портрета отказывается, поэтому мать-графиня (Валерия Голино) представляет ей художницу как компаньонку для прогулок. Рисовать Марианна вынуждена по вечерам, при свете камина.
Написанный тайком портрет, что неудивительно, оказывается неудачным, но к тому моменту Элоиза узнает правду, а ее отношения с художницей уже изменились. В долгих молчаливых прогулках по берегу моря формируется родство душ — режиссер показывает этот процесс очень деликатно, как будто боясь спугнуть резким жестом или словом. Это еще не любовь, но уже невозможность оторвать взгляд друг от друга. Графиня разрешает переписать портрет, а Элоиза соглашается позировать. Мать уезжает, и на несколько дней девушки остаются почти одни. Компанию им составляет совсем юная служанка Софи (Луана Байрами) — свидетельница и соучастница их тихого бунта против общепринятых правил. В свою очередь, Марианна и Элоиза помогают и ей их переступить: избавиться от нежелательной беременности.
«Портрет…» — четвертый полнометражный фильм Селин Сьямма, феминистки, открытой лесбиянки, активистки борьбы за права ЛГБТ. Говоря о картине, отмахнуться от этого бэкграунда невозможно, но он же может и исказить ее восприятие, заставляя видеть в ней исключительно манифест на гендерно-политическую злобу дня, которым она все же не является.
Безусловно, тема женского освобождения (или его невозможности) — одна из ключевых в фильме. Каждая из его героинь воплощает разные степени несвободы. С Элоизой, предназначенной в жертву девственницей в белом, все ясно без слов, но и Марианна, которая занимается мужским делом, курит трубку и ходит, по-мужски засунув руки в карманы, вынуждена скрываться за отцовским псевдонимом и не может, например, писать обнаженную мужскую натуру. Мать Элоизы сама была выдана замуж за незнакомца в чужую страну, и теперь брак дочери для нее — это способ вернуться на родину, в Италию, и к самой себе. Служанка находится в самом низу иерархической лестницы и вольна распоряжаться своим телом свободнее, чем знатные дамы, но последствия за это несет более тяжелые.
Однако «Портрет…» не исчерпывается историческими зарисовками о тяжкой женской доле и обличениями патриархата. Показанная в нем история «любви, которая боится назвать свое имя»,— вполне универсальна, недаром она является парафразом мифа об Орфее и Эвридике (Пигмалион и Галатея были бы более очевидной, но потому и более поверхностной метафорой). Чтобы подчеркнуть эту универсальность и отсутствие привязки к конкретному месту и времени, режиссер сознательно помещает действие в условные минималистские декорации, все еще более привычные для театра, чем для кинематографа. Поместье — это пустые стены с минимумом мебели, цвета и крой костюмов отражают не столько моду 1770 года, сколько характеры героинь, музыка — «Гроза» из «Времен года» Вивальди — хронологически, конечно, подходит, но она используется в фильме все с той же целью: раскрыть эмоции персонажей. В диалогах проскакивают современные словечки, а живопись, напоминающая кустарное творчество арбатских художников, нарочито анахронична. Кадры самого фильма — бесконечный пустынный пляж с одинокими человеческими фигурками, изменчивое море, лица, мягко выхваченные из темноты светом свечей, перекликающиеся друг с другом цвета платьев, тела на смятых простынях — гораздо больше похожи на полотна старых мастеров. Как и у них, легкая полуулыбка или книга, раскрытая на нужной странице, способны сказать внимательному зрителю больше, чем самая громкая и откровенная декларация.