На Римском кинофестивале показали «Ирландца» Мартина Скорсезе — фильм, еще до своего появления ставший легендарным. В том, что легенда не врет, а имеет под собой реальные основания, убедился Андрей Плахов.
Кадр из фильма «Ирландец»
Фото: Fábrica de Cine
Кадр из фильма «Ирландец»
Фото: Fábrica de Cine
Должен признаться, что шел на этот просмотр с некоторым предубеждением, не будучи фанатом гангстерских фильмов и более чем спокойно относясь к позднему творчеству как Мартина Скорсезе, так и Роберта Де Ниро. Первый был одним из любимых режиссеров, а второй соответственно любимых актеров периода «Таксиста» и «Бешеного быка», но с тех пор много воды утекло. Не слишком вдохновляла и чересчур долгая производственная история «Ирландца».
С тех пор как Де Ниро предложил Скорсезе экранизировать документальную книгу Чарльза Брандта, построенную на интервью с Фрэнком Шираном — Ирландцем, прошло больше десяти лет, от кинопроекта отказался Paramount, и его приобрел Netflix, многократно вырос бюджет и растянулись съемки.
Часто в таких случаях конечный продукт получается «отмороженным» или, наоборот, «пережаренным». Так нет же: несмотря на метраж в три с половиной часа, на обилие разветвленных сюжетных линий, фильм выглядит словно высеченным из цельного куска мрамора и смотрится на едином дыхании.
В первой его половине важное место занимает исторический и социальный аспект. 1950–1960-е годы — время политических и экономических турбуленций, мирового кризиса, спровоцированного кубинской революцией, эпоха подъема и заката клана Кеннеди. А внутри Соединенных Штатов один из ключевых сюжетов — превращение профсоюзов в мафиозные синдикаты, задействованные в политических и криминальных играх. Но постепенно действие локализуется в узком кругу персонажей, из которых на первый план выходят трое. Это прежде всего главный герой — Фрэнк Ширан, штатный киллер, официально занимавший солидную должность в связанном с мафией профсоюзе дальнобойщиков: его и играет Роберт Де Ниро (между прочим, имеющий не только итальянские, но и дальние ирландские корни). Это и глава профсоюза Джимми Хоффа (Аль Пачино), тайна исчезновения которого в 1975 году до сих пор не раскрыта, но в фильме предлагается версия, изложенная Ирландцем. И, наконец, Расселл Буфалино, глава пенсильванской ячейки мафии: эту роль Скорсезе уговорил (после пятидесяти отказов!) сыграть своего старого знакомца, давно пребывавшего на пенсии Джо Пеши. В отношениях этой блистательной несвятой троицы столько правды о человеческой природе, о корысти, болезненном самолюбии, предательстве, одиночестве и саморазрушении, а также о неизбежной победе старости и смерти, что конкуренцию этому вечному сюжету могут составить только самые великие, начиная с Шекспира.
В значительной степени именно актеры придают фильму столь крупный масштаб.
Забавная деталь: по некоторым сведениям, реальный Фрэнк Ширан задумался о том, как сделать жизненную кормушку из профсоюза, посмотрев фильм Элиа Казана «В порту», где заглавную роль докера сыграл молодой Марлон Брандо. А ведь именно Брандо учился актерскому мастерству у Ли Страсберга, как позднее — Аль Пачино и Роберт Де Ниро. Эта школа, развивавшая принципы системы Станиславского, воспитала два лучших поколения американских актеров, по сравнению с ними все последующие, включая Леонардо Ди Каприо, выглядят просто способными профессионалами, не более. И хотя Де Ниро на позднем этапе разменял свой талант на второразрядные постановки, в «Ирландце» и он, и Аль Пачино играют божественно — как в последний раз. Собственно, это и есть «последний раз» на таком накале: повторить опыт вряд ли уже удастся. Еще и учитывая сверхдорогие компьютерные технологии омоложения, которые сделали возможным естественный переброс действия на десятки лет назад и вперед. Уникальность этого актерского мастер-класса также в том, что Де Ниро играет гиперреалистично, каждой складкой своего лица, что касается Аль Пачино, это скорее сгущенный образ-гротеск, и, взаимодействуя, две творческие техники безгранично расширяют пространство перевоплощения.
Мартин Скорсезе тоже выложился здесь по полной, не пойдя ни на какие компромиссы типа предложения превратить «Ирландца» в сериал или переформатировать для нормального проката. Самое главное в этом фильме, изобилующем многими выдающимися достоинствами,— именно его органичная кинематографичность, которая создает эффект глубокого погружения и сопереживания — и не обязательно жертвам (к которым относятся, в частности, бессловесные, но чрезвычайно выразительные женские персонажи), но и самим преступникам тоже. В мудовых страданиях отпетых бандитов, в их дежурных разборках и неумелых попытках очеловечивания мы прозреваем «невидимые миру слезы» — и в то же время слышим отчуждающий, леденящий саркастический смех. И все же завершает свой фильм католик Скорсезе приоткрытой дверью, за которой — уже вне пределов экрана — существуют, по всей видимости, гипотетические раскаяние и надежда.